Глава 1
Ближе к вечеру в больничное крыло приходит Тонкс. Она одета по-маггловски, в джинсы и свитер. На руке – повязка, на лице – несколько подживающих царапин.
- Уф, - морщится она, - чем это тебя мадам Помфри потчует? Ну и запах!
Гарри смотрит, как Тонкс подходит к окну и приоткрывает его. Прошел час с тех пор, как палату покинули репортеры «Ежедневного Пророка», и час этот Гарри провел в полусне, вдыхая запахи лекарственных снадобий, которыми , казалось, пропиталось все вокруг, и вполуха слушая доносящиеся из-за закрытой двери возбужденно-радостные голоса. Жалеть было не о чем, мечтать – тоже. Все, к чему он стремился, уже свершилось. Поэтому Гарри не особенно хотелось и думать о чем-либо.
- Тебя можно поздравить, ты разделался с ним. Окончательно.
- Да, - тихо произносит Гарри, - разделался.
- Без посторонней помощи, - добавляет Тонкс, усаживаясь на стул у его кровати.
- И что теперь? – спрашивает Гарри, спрашивает просто так, чтобы не молчать.
Молчание плохо на него действует, даже хуже, чем разговоры: когда к нему приходят Дамблдор, Люпин , Гермиона, или еще кто-нибудь, Гарри старается выглядеть оживленным и довольным. Иногда у него это получается. Иногда он даже на какое-то время и правда становится таким. А молчание …Когда наступает тишина, Гарри начинает казаться, что его обступают тени тех, кого уже нет на свете. Он видит их так же отчетливо, как видел три года назад на кладбище, где Петтигрю помог Волдеморту возродиться. Только тогда среди этих теней не было Рона и Невилла.
- Теперь…теперь, пожалуй, все. Я хочу сказать, все что угодно, - улыбается Тонкс. – На сегодня репортеры уже оставили тебя в покое, а?
- Оставили, - немного раздраженно кивает Гарри.
Дверь приоткрывается, заглядывает мадам Помфри. Строго смотрит на Тонкс.
- Мы просто разговариваем, и я обещаю его не волновать. Лишний раз.
- Хорошо, только через полчаса Гарри должен принять лекарство, - дверь закрывается, и шум , доносящийся из-за нее, ослабевает. Вся школа гудит, как потревоженный муравейник. Каждый день – вечеринки, и деканы факультетов даже не пытаются разогнать учеников, засидевшихся заполночь.
- Празднуют, - говорит Тонкс, - а ты не хочешь присоединиться?
- Не хочу, - Гарри качает головой, - не хочу. Мне нужно время.
- Ты ведь в порядке, а? По-моему, ты здесь просто прячешься.
- Я в порядке, - соглашается Гарри, - я в полном порядке. Нимфадора, мне просто не хочется сейчас веселиться, понимаешь?
- Понимаю. Ты ведь прекрасно знаешь, что я терпеть не могу, когда меня называют по имени. Просто не выношу.
Просто три дня назад Гарри подошел слишком близко к самому краю, к тому самому краю, за которым были его родители, Сириус, Рон, Невилл , Седрик. Не слишком-то легко вернуться оттуда. Мертвых нельзя забыть, но и уйти следом за ними не так-то просто, думает Гарри.
Ему нужно время, очень много времени, чтобы начать радоваться своей победе. Эта победа не только его, Гарри, она принадлежит всем, но он сам, сделавший все ради достижения цели, к которой так давно стремился, не чувствует сейчас ничего, кроме огромной усталости.
- Я знаю, что ты этого не выносишь, - отвечает Гарри. – Извини. Просто трудно, знаешь ли, соответствовать…Как же, победитель Темного Лорда валяется на больничной койке и ни с кем не хочет разговаривать.
- Я думаю, победитель Темного Лорда может позволить себе все что угодно, - говорит Тонкс, сморщив нос.
Она не произносит вслух того, что Гарри и так уже много раз слышал за последние дни: наступило новое время, и все благодаря ему, Гарри, и все дороги сейчас перед ним открыты… Да, дороги действительно открыты, и он может выбрать для себя любую. Просто сейчас у него нет сил, чтобы сделать хоть шаг по любой из этих дорог. Дни и ночи кажутся Гарри усталыми странниками, бесцельно идущими куда-то, а по его душе бродит, как собака, брошенная хозяевами, неприкаянная бездомная тревога.
Тонкс придвигается поближе, протягивает руку и касается лба Гарри, как раз в том месте, где раньше был тот самый знаменитый шрам.
- Гарри, а ты можешь для меня кое-что сделать? В порядке дружеского одолжения?
- Что же? – спрашивает Гарри.
- Полетать со мной на метле, - улыбается Тонкс. – Скажем, завтра, на квиддичном поле.
- На метле? – удивляется Гарри.
- Именно. Мне нужна компания, - поясняет Тонкс. – А то я уже начала забывать, каково это – подняться на метле в небо. А на твердой поверхности, - Тонкс постукивает подошвой ботинка по полу, - я не слишком-то грациозна.
- Но у меня больше нет метлы, - начинает Гарри, и вдруг ему становится жутко смешно. Он будет летать на метле, и плевать ему на всяких там репортеров, желающих осветить в своих газетенках его героические деяния, плевать на предписанный постельный режим. В конце концов, он может себе это позволить, раз уж все дороги теперь перед ним открыты.
- Ну, новую «Молнию» я тебе вряд ли смогу купить, - смеется Тонкс, - по крайней мере, не сразу. А может…Ладно, Гарри, до завтра, - она встает со стула и направляется к двери.
Этой ночью Гарри не видит снов. Никаких. А утром, когда он просыпается, трет глаза и нашаривает на тумбочке очки, первое, что он видит – это новехонькая «Молния» у его кровати.
* * * * * * * * * * *
Гарри летит. Взлетает высоко-высоко, вспоминая , как впервые поднялся в воздух на школьной метле, давным-давно, еще на первом курсе. Тонкс на стареньком школьном «Чистомете» давно уже осталась где-то позади. Несколько минут назад она еще держалась вровень с ним, летела рядом, восторженно вопя, как маленькая девчонка : «Эй, Гарри! Разве хоть что-то на свете может быть лучше полета?».
Но старая школьная метла не могла долго лететь вровень с новой «Молнией», а Гарри не хотелось сдерживаться, и он разогнал свою метлу так, что Тонкс мигом отстала. Потом он позволит ей прокатиться на «Молнии», но это – потом. А сейчас…
В ушах свистит ветер, мантия хлопает за спиной, как крылья, а в душе у Гарри, впервые за много дней – жестокий, восторженный праздник. Направляя метлу отвесно вниз, глядя, как земля стремительно приближается, Гарри чувствует, что ЖИВЕТ.
Живет и радуется этому, и для него не существует ни страха, ни сожалений, ни теней из далекого прошлого. У самой земли Гарри выравнивает метлу и вновь уносится ввысь, стрелой пролетает мимо колец, проносится над трибунами, летит, обгоняя ветер. Только так, думает он, падая в пустоту и останавливаясь лишь в самый последний момент, только так можно снова научиться быть самим собой.
Через некоторое время Гарри замедляет полет и видит там, внизу, крохотную фигурку Тонкс – она стоит, положив метлу на землю, и, прикрывая глаза от солнца, смотрит ввысь – на него. Не по-летнему холодный ветер треплет ее красно-рыжую шевелюру, и Гарри начинает казаться, что голову Тонкс охватило пламя.
Юность улетает от него, словно легкое перышко, подхваченное порывом ветра. Гарри знает, что скоро на ее место придет взрослая печальная мудрость, но это потом, потом, когда он приземлится. А пока сердце Гарри гулко колотится, словно готовится выскочить из груди, не в силах справиться с охватившим его восторгом.
Гарри совсем не хочется приземляться.
-конец-
