Глава 1Печальный клоун смеется снова,
Он понимает все с полуслова
Fleur, «Печальный клоун»
Некоторые рождаются, чтобы победить Зло, стать героями и навеки прославиться. Как Гарри. Предназначение других – быть мудрыми советчиками героев, рассудительными и знающими, как поступать в любой ситуации. И сразу на ум приходят Гермиона, профессор Дамблдор… Кто-то приходит в этот мир, чтобы стать великим злодеем (без комментариев, все и так понятно), кто-то – чтобы пожертвовать жизнью ради любви, дружбы или я не знаю, чего еще… И мне очень долго не удавалось понять, что же тут делаю я, Невилл Лонгботтом? Я, принимавший участие в войне против Того-Кого… Вольдеморта, короче, я, убивший его змею, я, почти сквиб, славящийся далеко за пределами Хогвартса своей неуклюжестью, рассеянностью и забывчивостью?
Ответ пришел ко мне пару недель назад, оттуда, откуда я его и не ждал. Наша старая компания – Гарри, Рон, Гермиона, Эрни МакМиллан, Сьюзен Боунс, Фред с Джорджем, я, Луна и присоединившийся к нам Малфой (у них уже почти три месяца назад завязалась самая нежная… дружба с Гарри) – решили пойти в цирк. В обычный лондонский цирк, куда родители-магглы приводят своих детей, мечтающих о чудесах и волшебстве. В нашей жизни этого всего более чем достаточно, да и сами мы уже давно не дети, но Герми предложила сходить туда, чтобы посмотреть на себя с маггловской точки зрения. В конце-то концов, надо, наконец, познакомиться поближе с теми, кого мы спасли от Лорда. Малфой, конечно, вопил, что после посещения «маггловской дыры», как он ее назвал, будет отмываться неделю, но Гарри быстро его успокоил, пообещал помочь в отмывании, и на этом все возражения были исчерпаны.
В целом, цирк меня разочаровал. Понятно, что магглы не знают, как магия и маги выглядят на самом деле, и им остается только представлять себе наш мир, но как-то убого у них это получается. Трюки фокусников были примитивны даже для меня. Дрессировщики, гимнасты и акробаты вызвали странную гадливость: насилие – над собой ли, над животными ли – всегда выглядит мерзко. Даже странно было видеть, как дети вокруг радостно кричат, смеются и восторженно хлопают в ладоши. По лицам ребят я видел, что их снедают те же чувства, что и меня, но мы все, естественно, держали себя в руках.
Единственное, что меня тронуло во всем этом балагане – это выступление клоуна. «Тронуло» - это даже не то слово. С первого же шага размалеванного (зачем, интересно) человечка по арене, с первого же его нелепого падения мой взгляд словно приковало к нему. Нет, я не видел в номере ничего веселого – клоун был скорее трогательным и жалким, чем смешным. Я просто почувствовал в нем СЕБЯ. Понял, что я, в точности, как он, своей неуклюжестью, умением постоянно попадать в смешные ситуации, заставляю всех вокруг прятать улыбки (а некоторых – и не прятать, а просто издевательски ржать). Я же еще до начала представления умудрился опрокинуть на сидящую впереди даму стакан с водой, заехать локтем в ухо Рону, сидящему рядом и уронить палочку, чтобы потом ползать под сиденьем в нелепой позе, ища ее. Друзья уже привыкли к тому, что я – магнит для разнообразных неприятностей, и говорят, что я заслужил право вести себя, как захочу. Но и от них я нередко слышу тщательно подавляемые смешки. Я перестал обижаться на это давным-давно, я позволил смеяться над собой и смирился с пожизненным званием клоуна, шута, который разряжает обстановку своими нелепыми выходками.
Я чувствовал это всегда, но только в цирке смог осознать окончательно и бесповоротно. и мне стало больно. Всегда больно понимать, что не стал и не станешь тем, кем мечтал – министром ли магии, изобретателем метлы для полетов на Луну, великим певцом… или просто человеком, достойным уважения. Пусть я и клоун, но клоун-реалист. И от этой реальности мне дико захотелось взвыть и аппарировать куда-нибудь подальше от всех и всего, туда, где я ничего не смог бы уронить и сломать…
Я сидел, вцепившись в подлокотники кресла, тупо глядя в пространство, и выглядел, наверное, весьма странно. И это не прошло незамеченным. Мою ладонь вдруг накрыла тонкая прохладная ладошка с салатово-оранжевыми ногтями, и тихий отстраненный голос поинтересовался прямо над ухом:
- Невилл, ты что, поймал мозгошмыга? Они тут просто тучами летают.
- Н-нет, Луна. Просто немного задумался.
- О чем же? Или это тайна?
- Какие уж тут тайны… Я тебе потом расскажу, ладно?
Она серьезно кивнула, отчего ее серьги – блестящие фиолетовые колокольчики – отчетливо прозвенели какую-то мелодию, и отвернулась. Но руку с моей руки не убрала. Я покосился на нее и внезапно вспомнил, что сегодня она не смеялась вместе со всеми, кто наблюдал за моими «подвигами». А еще через секунду меня озарило: да за все время нашего знакомства Луна ни разу даже не улыбнулась, когда я что-то (кого-то) ронял или падал сам! Она смеялась до слез шуткам Рона, Гарри, близнецов, да и моим собственным, в те редкие моменты, когда я шутил. Но на проявления моей неуклюжести смотрела молча, спокойно и… понимающе?! Как так?!
Ошеломленный количеством озарений, свалившихся на меня в этот вечер, я не запомнил, чем закончилось представление. Я пришел в себя уже на улице, когда ребята стали делиться впечатлениями. Проявив редкое единодушие, все посмеялись над убожеством маггловских представлений о магии. Близнецы, впрочем, добавили, что магглы все же достойны уважения: по крайней мере, у них есть фантазия. Правда, как резонно заметил Фред (а, может, Джордж), их фантазии из тех, которым лучше не сбываться.
Гимнасты и жоглеры народу понравились, а вот номера с животными иначе как «издевательскими» не называли. Гарри возмущенно рассказал всем, как заглянул в голову одного из дрессировщиков и увидел там, как именно тот «воспитывал» своих собачек. Всем едва не поплохело.
- Это отвратительно, – вещал Эрни. – Магглы как будто получают удовольствие от страданий несчастных зверей!
- Эрни это же де-ти! Они и не знают, как проходит дрессировка, им просто весело смотреть на прыгающих и бегающих зверушек, - оправдывала магглов Герми.
- Хмм, и почему я могу их понять? – ухмыляясь, вмешался Рон, стараясь говорить громко. – Стоит только вспомнить, как прыгал один хорек на четвертом курсе, и на душе тааак теплеет…
- Уизел, милый, а я ведь потом выучил то грюмово заклятие, - невинно вставил Малфой, отвлекшись от тихого разговора с Гарри. – Чисто на всякий случай. Не хочешь и ты мне доставить удовольствие от созерцания восхитительной прыгающей ласки? Выглядеть по-любому будешь лучше, чем сейчас…
Уши Рона запылали, и он грозно воззрился на старающегося не заржать Малфоя, уже доставая палочку. Гарри страдальчески вздохнул – все его попытки примирить Рона и Драко до сих пор оканчивались ничем – и встал между ними, обрекая себя на две ссоры в недалеком будущем. И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы в тишине вдруг не раздался голос Луны, оказывается, стоявшей за моим плечом.
- А мне не понравилось, что магглы совершенно не умеют избавляться от мозгошмыгов. Они летали по всему залу, и никто даже не обращал на них внимания! Между прочим, один забрался в голову к Невиллу, и сейчас, наверное, уже разжижает ему мозг.
Я почувствовал, что краснею. Но, услышав чье-то сдавленное хихиканье и прямо таки увидев, как напряжение уходит из их глаз, решил, что оно того стоило.
- Было бы, чего… - начал Малфой, но Гарри показал ему кулак, и слизеринец заткнулся, пробормотав что-то вроде «Пардон, вырвалось».
- Луна, ну когда же ты перестанешь верить во всю эту чушь? – улыбаясь, покачала головой Гермиона.
- Герми, а вдруг это не чушь? – пропели близнецы. – Вдруг мозгошмыги прямо сейчас готовят заговор? Вот когда они захватят мир, - Джордж (Фред?) наставительно поднял палец, - ты еще вспомнишь с сожалением, что не поверила вовремя, но увы! – будет поздно…
В общем, все вернулось к норме. Хихикая и бурно обсуждая заговор мозгошмыгов, народ отправился в сторону площади Гриммо, чтобы из дома Гарри перенестись по каминной сети в Хогвартс. А я стоял и смотрел на Луну. Только что, на моих глазах, она сделала то, что обычно делаю я – разрядила обстановку, выставив себя на посмешище. Так же, как я… я вдруг понял, что улыбаюсь, как идиот. Это меня не слишком напрягло – я большую часть времени веду себя по-идиотски – но я был шокирован, увидев, что Луна тоже улыбается, улыбается мне! Ее улыбка осветила, кажется, всю улицу. «Мне кажется, или она поняла все, что я хотел ей сказать?» Тем не менее, я кашлянул и тихо сказал, глядя ей в глаза:
- Ты знаешь… по-моему, из нас получится неплохой цирковой дуэт.
На что она снова серьезно кивнула, как умеет только она.
И мы поспешили за остальными, взявшись за руки и размахивая ими так, что редкие прохожие оборачивались нам вслед.
Fin.
