Название: Делюминатор
Автор: salsa passion
Бета: нет
Жанр: Драма
Саммари: Он нужен тем, кто прячется от света. Только от себя спрятаться сложнее.
Они ходят по лондонским улицам глубокими вечерами. Когда опускаются достаточно густые сумерки, такие, чтобы почти растворится в них. Потому что когда тело обмякает от абсолютного безразличия, когда лицо перестает выражать напускную вежливость, а руки уже не в состоянии бодро покачиваться при ходьбе, спасают только темнота и туман, разбавленные бледным светом фонарей. И они – живые призраки, неторопливо плывут по дорожкам и тротуарам, по траве или снегу, сквозь парки или скверы. Они часто вздыхают, так тихо и протяжно, будто осенний ветер в каминных трубах.
На мостовую неторопливо опускались белые хлопья снега. Небо было темно-синим, набухшим снежными тучами. Было еще достаточно тепло, и снежинки быстро таяли, белея лишь между булыжниками мостовой. Деревья вокруг были мрачными, с узловатыми сучьями и покореженными стволами – парк был очень старым и почти заброшенным.
– Драко, никогда не ходи в нижний склеп…
…никогда…
Тикают часы и совершенно нечего делать. Тридцать одна завитушка на потолке.
… никогда…
Скрипит дверь. Лестница. Пахнет пылью. Темно. Узкие стены. Все уже и уже…
…никогда…
Сжимает. Остро. Режет. Душно. Факел гаснет…
За те два с половиной года, что он бродил по ночным улицам, он видел не так уж много «призраков» и помнит их всех. На углу Странд стрит, где находится кафе «Литл Беа» с маленькой вывеской в виде медвежьей лапы, он видел женщину. Она сидела прямо на мостовой, плотно запахнутая в черный блестящий от только что прошедшего дождя плащ. У нее были коротко стриженные черные волосы, и если бы не золотые кольца сережек, он бы принял ее за молодого парня. По взгляду, абсолютно потухшему и направленному внутрь себя, он понял, что «умерла» она совсем недавно.
Старый парк очень густой, здесь безветренно и совсем нет мусора, ведь днем по его выщербленной мостовой не бегают дети, жующие жвачки и шуршащие леденцами в цветастых обертках. Здесь уже очень давно не прохаживаются молодые мамы с колясками, на покосившихся скамьях не сидят ухоженные пенсионеры с пушком седых волос на голове. Пруд зарос тиной и водорослями, и единственные, кто нарушает тишину парка, это лягушки.
…никогда…
Порыв воздуха немного раздувает факел.
– Драко! Драко, где ты?
Больно. Тесною
–…кхх… кхх… здесь…
Шумит кровь в голове. Стены все сжимаются.
Женский крик отражается от стен многократным эхом.
– Нет, Нарцисса! Назад!
Что-то падает. Облако пыли становится еще гуще.
–…папа…кх-кх…папа…
…никогда…
Кто-то тянет его, толкает. Лестница. Холодная от росы трава под щекой. Обжигающий легкие ночной воздух. Скрипит дверь в склеп. Быстрые шаги по лестнице.
- Нарцисса… Нарци…
Жуткий грохот.
…никогда…
Еще он видел паренька, привалившегося к тумбе, на западном мосту через Темзу. Наверное, ему не хватило духу прыгнуть в холодную мутную реку, и он сидел и размазывал по щекам слезы, хватая ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег. Он был сильно «ранен», но громкость его всхлипов и невнятные проклятья говорили, что он будет «жить». Еще был совсем седой старик, который сидел на лавочке и невидяще смотрел на звезды. Худой изможденный мужчина в дорогом черном костюме, медленно бредущий по переулку...
Парк поскрипывал сучьями деревьев и вздыхал слабыми порывами ветра в ворохах опавшей листвы. Снежинки все собирались между булыжниками, затягивая мостовую причудливой белой паутиной. Пахло влажной землей и корой деревьев. Фонари, которые не были разбиты или сломаны, робко освещали мрачную и величественную темноту старого парка. Они казались светлячками, завязшими в густой смоле.
Он щелкнул зажигалкой, но не вспыхнуло язычка пламени, вместо этого дальний фонарь мигнул. Небо стало еще темнее, тучи стали похожи на загустевший смородиновый сироп. Громко заквакали лягушки, и под их какофонию светящееся газовое облачко исчезло внутри квадратной и, казалось бы, самой обычной маггловской зажигалки. Раздалось еще два щелчка – парк все больше погружался во тьму. Даже лягушки, взволнованно квакнув напоследок, затихли. С каждым гаснущим фонарем из головы исчезали мысли, воспоминания, все погружалось в блаженную темноту…
Рядом раздался чей-то испуганный вздох, который волшебник принял за шорох листвы.
Облако пыли медленно оседает.
…никогда…
Ночью улицы пустынны, ветер гонит по ним редкий мусор или опавшие листья. Небо темным шатром нависает сверху или падает вниз дождевыми каплями. Как только опускается темнота, он снимает маску и медленно бредет по улицам, прогоняя непрошенные мысли.
– Кто здесь? – тонкий звенящий голос резко оборвал тишину.
Драко Малфой вздрогнул и от неожиданности выронил делюминатор в пожухшую высокую траву. Потом он постоял несколько секунд, вглядываясь в неясные очертания скамейки, со стороны которой раздался голос. Она стояла под фонарем, который он уже погасил, и почти ничего не было видно.
Незнакомка помолчала, а потом задумчиво сказала:
– Вот здесь – я. А кто же ты?
Громко и особенно протяжно квакнула лягушка, раздался шлепок о воду. Вслед за этим зашуршал пластиковый пакет:
– Держи, Кевин. Я выберу тебе самое сочное…
Еще пошуршал пластик, а потом о воду ударилось что-то довольно увесистое и с одиноким бульком пошло ко дну.
Драко стоял, ошарашено хлопая светлыми ресницами, будто пытаясь разогнать ими темноту. Все эти звуки не складывались в его голове в цельную картину, они крошились и сыпались, оставляя неприятный зуд: «Что это?».
– Ты, наверное, клоповидный губосклей. Если – да, то не подходи, пожалуйста, и не целуй меня. Хотя… – голос стал грустным, – можешь, поцеловать, люди не особенно слушают, что я говорю… – после паузы в нем появилась уверенность, – а с принцем я смогу разговаривать и без губошлепания. Правда, Кевин?
В подтверждении ее слов раздалось громкое «Ква» и очередной шлепок о воду.
Драко стоял вяло размышляя, что ему делать дальше... Можно было, постоять и послушать этот звонкий и какой-то чересчур живой голос, но от него начинала болеть голова. Он мог просто пройти мимо той скамейки и скрыться в темноте, но было жаль оставлять делюминатор. Конечно, следовало достать палочку и шепнуть «Люмос» или лучше «Ассио», но руки не слушались. Драко тихо вздохнул.
– А может ты, длиннопальцый тоскун? Папа мне рассказывал, что один из вас завздыхал тетушку Берту до смерти. Ну и что, что ей было сто девяносто лет, она же буквально за день до этого купила себе белые тапочки и явно собиралась их одеть!
Снег усилился, все четче прорисовывая патину мостовой.
– Кстати, я хочу, чтобы Кевин и его друзья увидели зиму. Конечно, пришлось повозиться с согревающими заклинаниями, вода плохо согревается…
Речь оборвалась сочным хрустом.
На нос Драко опустилась большая пушистая снежинка и растаяв каплей соскользнула по левой ноздре. Он попытался было сказать: «Что?» Но из горла из-за долгого молчания вырвался только кашель.
– Если ты не тоскун, то я поделюсь с тобой яблоком. У меня еще осталось, – снова зашуршал пластик, – я сейчас шепну «Вингардиум Лавиоса», а ты поймаешь яблоко. Нужно соблюдать дистанцию, пока мы незнакомы…
– Я же ничего не вижу, – удивившись самому себе, совершенно четко произнес Драко.
– Ой! – последовало некоторое молчание. – Ты разговариваешь.
– Как видишь.
– Не вижу.
Драко почувствовал то, чего он не чувствовал уже очень давно, желание выругаться. Чувства вообще стали для него непозволительной роскошью, он предпочитал носить маски из озабоченности, задумчивости, заинтересованности или усталости днем, ночью он снимал их все и становился собой ¬– пустым. Драко ни о чем не думал, он ходил по ночным улицам до изнеможения, чтобы с первыми лучами рассвета придти домой и забыться тяжелым сном без сновидений.
– Что за…? Хотя мне не зачем разговаривать с тобой. Мне наплевать.
– Тебя, кажется, искусали нарглы или стафордширские буки.
– Постой… Лавгуд? – Драко медленно подошел к скамейке и опустился рядом со слабо прорисовывающимся в темноте силуэтом.
Лягушки озабоченно квакнули в пруду.
– Да. Малфой? – вежливо поинтересовалась в ответ Луна.
Драко озабоченно заерзал на месте, разгладил мантию на коленях, стряхнув с нее успевшие нападать снежинки. Он не слишком понимал, что сейчас происходит, было чувство, что все это один из тех снов, которые он пропустил за прошедший год.
Луна вздохнув повернула к нему свою чуть видимую в темноте голову и прошептала:
– Я прочитала в одной книге. Что если найти заколдованного принца лягушку и поцеловать его, то заклятие спадет.
– Без контраклятия?
– Это и будет контрзаклятием! Наверное… Я еще не проверяла, как это работает. Поэтому хочу немного освежить Кевину дыхание, яблоки, говорят, лучше всего освежают, а потом поцелую…
– Смешно, – бесцветным голосом произнес Драко, подняв голову вверх и смотря на темное небо.
– Смешно? А почему ты не смеешься?
Краешек луны выглянул из-за темно-серой тучи.
– Я? – Драко задумался и внимательно посмотрел на Луну, похожую на схематичный набросок на серой бумаге. Длинные светлые пряди обрамляли лицо, из-за уха торчало перо с тонким кончиком, а ее большие глаза внимательно изучали Драко. В его голове молоточками застучало желание встряхнуть ее, себя, все вокруг, встряхнуть так, чтобы почти дух вон.
– Я не смеюсь, потому что меня давно нет. После того, как я убил своих родителей. Но я хожу на работу в Министерство. Я сортирую почту и отправляю ее адресатам. Я два раза в день пью кофе. У меня два галстука, которые я надеваю по очереди. Толстяк Джо, когда видит меня, каждый раз обнимает одной рукой, и я чувствую запах его несвежей рубашки… В свободное время я сижу дома и считаю завитушки на потолке. Сначала я пробовал слоняться по барам и надираться огневиски. Но не смог – у меня слабый желудок, и меня каждый раз рвало чуть ли не до крови…
– Знаешь, – тонкие пальцы стиснули плечо Драко, – может тебе стоит поцеловать Кевина? Ну я имею ввиду, что это, может быть, и не Кевин, а… Кевинна... Принцесса.
– Ты издеваешься? – Драко выплюнул это с такой ненавистью, что Луна невольно отшатнулась.
– Просто… Просто нам с тобой нужна какая-то мечта, цель, отдушина, убежище, выдумка, что-то нереальное, невозможное… Иначе можно сойти с ума не понарошку, а по-настоящему…
Луна еще отодвинулась от него, и, подтянув колени к груди, обхватила их руками. Драко повернулся к ней, его светлые волосы, прилипли ко лбу, и тонкий слой подтаявшего на них снега соскользнул на лицо. Луна смотрела прямо перед собой, чуть склонив голову набок. В морщинки на пластике пакета, который лежал между ними, уже нападали снежинки, лягушки притихли. Кожу обожгло холодом, Драко мотнул головой и вытер лицо тыльной стороной руки.
Ее голос снова стал задумчивым и мечтательным:
– Иногда мне кажется, что мне уже ничего не поможет… Поэтому давай лучше ты, поцелуй свою принцессу…
Злость, отчаяние, ненависть медленно и почти физически ощутимо поднимались в душе, нарастали и обрушились девятым валом:
– Лягушку? Принцессу?! Ты думаешь, в этом мое спасение?! Или ты считаешь, что показное сумасшествие – это достаточная плата за убийство… убийство… моих… мое…!
Драко в бешенстве вскочил со скамейки. Резко развернувшись, он ударил по ее спинке, одна из досок, сухо треснув, упала на траву. Луна закрыла уши ладонями и вся сжалась в комок:
– Пожалуйста, пожалуйста, не надо!
Драко ударил снова:
– Пошло все к черту! Все! И Министерство, и два галстука, и ты со своими лягушками, и моя жизнь!
– Не надо, не надо! Я не виновата… Не я! Не я… Пожалуйста…Мы со Спенсером только взяли его поиграть. Я поставлю его на место… – залепетала Луна, сжавшись в комок, – это же всего лишь противоударный щит… Папа, не надо… Я поставлю… Щит… Мама? Я не хотела, мама…
Драко замер, с костяшек его правой руки капала кровь. Он тяжело дышал, перед глазами его плыл туман, и лицо Луны казалось размытым серым пятном. Но слышал Драко как никогда четко.
– Мы всего лишь хотели поиграть. И взяли противоударный волшебный щит. А у нее было такое спокойное лицо. Я подумала, что она спит в такой неудобной позе, – Луна подняла голову и говорила страстно, сбивчиво, ища что-то в лице Драко:
– Рука откинута, и нога странно вывернулась, а ведь она обещала мне тем вечером рассказать, откуда берутся кизляки. Теперь я никогда не узнаю…
По ее лицу катились слезы, а большие серые глаза жадно смотрели прямо в глаза Драко:
– Я не хотела… Я не знала…
Драко пошатнулся, вытер тыльной стороной руки пот со лба и почти упал на скамейку рядом с Луной. Он достал из нагрудного кармана мантии сигареты и жадно закурил. Драко давно не брал их в руки, и едкий дым обжег горло и легкие так, что на глазах выступили слезы, которые повисли на ресницах, пока он что-то сбивчиво говорил, невидяще смотря прямо перед собой.
Потом говорила Луна, то громче, то тише, то совсем сбиваясь на шепот.
Небо очистилось, и на его темно-синей скатерти проглянули звезды. Драко и Луна сидели рядом и молчали, в пруду квакали лягушки, снег крупными хлопьями падал с неба. Они не смотрели друг на друга, их дыхание было глубоким и тяжелым, как после сумасшедшего бега, но внутри грудной клетки разливалась удивительная легкость.
Рассвет долго созревал, по-осеннему неторопливо разливался по небу, а потом неожиданно взорвался утренними красками и заполнил собой все вокруг.
Через несколько лет делюминатор нашел один из магглов и очень удивился, когда щелкнул зажигалкой, вместо язычка пламени увидел несколько газовых шаров выпорхнувших из нее.
Драко он был больше не нужен.
