Глава 1Глава 1. Сон.
Ночью Северусу приснился сон. Ему редко снились сны, особенно такие длинные и красочные. Этот был – целая жизнь. Его жизнь. Северус почти ничего не запомнил, только временами вдруг всплывали отрывки – яркие, чёткие, какими редко бывают даже настоящие воспоминания. А вот конец он помнил очень хорошо: пыльная, захламлённая комната, огромная змея, вонзающая клыки в его горло и холодный голос кого-то невидимого: «Мне жаль, Северус...». За миг до укуса он проснулся – ведь во сне нельзя умереть, и боль чувствовать нельзя тоже. Этот голос был отвратительным, и змея была отвратительной, а всего хуже – собственная полная беспомощность. Северус не любил чувствовать себя беспомощным, ему хватало таких моментов в жизни, и он постарался поскорее забыть неприятный сон. Вроде бы получилось. Ведь сегодня был великий день, сегодня он ехал в Хогвартс, Школу Волшебства, чтобы наконец-то занять то место, которое считал своим, на которое имел все права и по рождению, и по способностям! Разве в такой день стоит помнить какие-то глупые сны?
Но неприятности явно не собирались кончаться. На вокзале он старательно искал глазами Лили и, наконец, заметил её в толпе – только для того, чтобы увидеть, как они с сестрой кричат друг на друга. Северус хотел вмешаться – как эта магла смеет орать на его Лили! – но сделать это не было никакой возможности. А потом он потерял их из виду.
Он вновь разыскал Лили только полчаса спустя, в поезде, уже переодевшись в школьную форму – ах, каким счастьем было избавиться от этих мерзких тряпок! Она сидела отвернувшись к окну и не обращая внимания на двух мальчишек, шумно обсуждавших что-то рядом – кажется, первые впечатления от поездки. Северус сел напротив и понял, что она вовсе не любуется пейзажем за окном, а скрывает текущие по лицу слёзы.
- Лили!
- Я не хочу с тобой говорить,— сказала она сдавленно.
- Почему?
- Туни н-ненавидит меня. Из-за того, что мы видели письмо от Дамблдора.
- И что?
Она бросила на него полный неприязни взгляд.
- А то, что она моя сестра!
- Да она всего лишь… – он осёкся. Лили вытирала слёзы и не услышала последних слов.
- Ведь мы... – снова начал он. И снова осёкся. Взгляд зацепился за сидящего напротив лохматого паренька – он ведь был сегодня во сне!
*
Именно этот или кто-то ужасно на него похожий. А он, Северус, был взрослым, и он нависал над мальчишкой, яростно шипя на него, и, кажется, запустил потом чем-то тяжёлым. Он хорошо помнил свою ярость из-за того, что мальчишка увидел нечто секретное, что он хотел бы скрыть, чего стыдился. Что это было: дневник, фотография, письмо?*
Письмо? Петунья злилась из-за подсмотренного ими письма, а он хотел сказать, что она не права, что они не сделали ничего такого... Но он–взрослый тоже злился, и собственная злость не казалась ему неправильной, и поступок лохматого мальчишки во сне выглядел преступлением почти непростительным... Так может быть...
- Ну, хочешь, я напишу ей и извинюсь?
- Правда? – Лили подняла на него засиявшие глаза, и он понял, что готов написать хоть десяток писем её противной сестре. – Давай напишем вместе, я ведь тоже виновата!
- Но я первый полез смотреть, я так и напишу!
- А я тебя не остановила... как ты хорошо придумал, а я не знала, что делать, я совсем не хочу с ней ссориться, она ведь моя сестра, правда?
- Она... – «она всего лишь магла» - уже раз остановленные слова снова едва не сорвалось с языка. И сорвались бы, если бы не яркая, словно высвеченная вспышкой молнии картинка:
*
... зелёные глаза полыхают гневом, а голос холоден, как лёд:
- Ты выбрал свой путь, я выбрала свой.
- Нет, послушай, я не хотел…
- …называть меня грязнокровкой? Но таких, как я, ты называешь грязнокровками, Северус. Чем я от них отличаюсь?
Стремительный разворот, взвихряются полы лёгкого халатика... она уходит, уходит навсегда, он знает это почему-то абсолютно точно, а он остаётся один*
На этот раз Лили смотрела на него, ожидая продолжения фразы. Он сглотнул, с усилием проговорил:
- ...она ведь не умеет колдовать, ей и обидно. Потому она на тебя и злится.
- Ну конечно! – теперь девочка смотрела на него почти с восторгом. – Как ты правильно сказал, я не буду на неё сердиться, даже если она говорит обидные вещи – она ведь не со зла, да? Просто я волшебница, а она нет, и это же несправедливо, правда?
«Это справедливо, ты лучше неё» хотелось ему сказать, но она, наверное, опять рассердилась бы, и он ответил:
- Да, конечно.
- Несправедливо, - утвердила она. – Когда я выучусь, я попробую придумать способ, чтобы можно было всякого человека сделать магом. Всякого, кто захочет.
Он снова не решился спорить, только сказал осторожно:
- Сперва надо выучиться. Вот бы нас распределили на один факультет! Помнишь, я тебе рассказывал про факультеты?
- Да, конечно. А ты на какой бы хотел? Ты говорил, только я не помню.
- На Слизерин, конечно!
Он сказал это чуть громче, чем прежде. И чуть громче, чем следовало. Лохматый мальчишка, который до сих пор ими не интересовался, услышал его реплику и проговорил явно вызывающе, хоть и обращаясь к своему прежнему собеседнику:
- Кому охота быть в Слизерине? Я бы ушёл в таком случае, а ты?
Второй, холёный мальчик в дорогой мантии, пожал плечами:
- Вся моя семья была в Слизерине.
- Господи, – воскликнул растрёпанный, – а я-то думал, ты нормальный!
Холёный усмехнулся:
- Может, я и нарушу традицию. А ты куда пошел бы, если бы мог выбирать?
Мальчишка поднял невидимый меч:
- В Гриффиндор, где обитают сердцем храбрые! Как мой папа.
Лили, тоже прислушивавшаяся к диалогу, повернула голову и взглянула на соседа с явным интересом. Этого Северус вынести не мог. Он фыркнул, постаравшись вложить в этот звук всё возможное пренебрежение к нахалу. Тот немедленно обернулся:
- Какие-то проблемы?
- Нет, – ответил Северус презрительно. – Если у тебя мышцы вместо мозгов.
- А ты-то куда собрался, если у тебя нет ни того, ни другого? – вмешался холёный.
Лохматый разразился хохотом. Лили, вся вспыхнув, резко выпрямилась, перевела с одного на другого ставший неприязненным взгляд:
- Пошли, Северус, найдем другое купе.
Она поднялась и решительно двинулась к выходу. Северус шагнул было следом, но, словно о верёвку, запнулся о насмешливый взгляд холёного. И – снова вспышкой молнии:
*
Он висит в воздухе вниз головой... кто-то ругается, ему не видно, кто это, но чудится, что женский голос похож на голос Лили... а прямо перед ним, сверху вниз – этот вот насмешливый, чуть высокомерный взгляд, это вот лицо, только повзрослевшее, немного хищное, ослепительно красивое... смеются несколько голосов... «Петрификус тоталис!» - голос изменился, но не настолько, чтобы не узнать... он падает без движения...*
Ярость волной захлестнула его сознание, не сегодняшняя, а та, из сна, принадлежащая беспомощному – почему беспомощному? – объекту насмешек. Сейчас он не был беспомощен и не собирался упускать случая. Отчаянно завизжала Лили, что-то закричал второй мальчишка... Наглый аристократ оказался неожиданно ловким – Северус отлетел к окну, чувствительно приложился затылком о край рамы и озверел окончательно. Кажется, лохматый сначала пытался их разнимать...
***
Их заперли в крайнем купе – растерзанных, всё ещё кидающих друг на друга мрачные взгляды. И насквозь мокрых. Пытаясь их разнять, Лили вызвала нечто вроде ливня прямо из потолка и к моменту появления прибежавших на шум старост в купе было по щиколотку воды. Эта и некоторые другие подробности выяснились во время краткого «предварительного» разбирательства. Тогда же Северус узнал фамилии своих противников.
Лили с ними не было – средних лет женщина, которую старосты называли «профессор», увела её с собой, чтобы «привести в надлежащий вид». Уходя, девочка кинула на приятеля взгляд одновременно злой и сочувственный и теперь он мучительно пытался понять, чего в этом взгляде всё-таки было больше.
Поттер, чья мантия сейчас вполне соответствовала причёске, повернулся к Блэку:
- Слушай, какого гоблина ты заявил, что первый начал?
Щёголь, с разбитой губой переставший выглядеть столь лощёным, но почему-то нравившийся Северусу значительно больше, небрежно пожал плечами:
- Во-первых, это в общем-то так и было. А во-вторых, я не хочу на Слизерин. Значит, надо быть как минимум непрактичным, поскольку ни сверхумным, ни сверхтрудолюбивым стать всё равно не получится.
- Ты это серьёзно? – ошеломлённо распахнул глаза Поттер.
- А как же! – опровергая собственные слова, Блэк расхохотался, скривился от боли в лопнувшей губе и повернулся к Северусу. – Слушай, Снейп, ты где так драться научился?
- На улице, - буркнул Северус, пытаясь понять, делает ему Блэк комплимент или опять нарывается. Так и не понял и неожиданно для себя спросил: – А ты?
- Будешь смеяться, но там же, - красавчик снова рассмеялся и тут же схватился за кровоточащую губу. – Ох, что будет, когда маман узнает!
- Она у тебя что, злая?
- Она у меня ар-р-р-ристократичная... а ты молодец, здорово меня подловил. Я-то решил, что ты и правда сбежать собрался, как твоя подружка предлагала, - он глянул на непроизвольно сжавшего кулак Северуса и добавил примирительно: – Да ладно, не злись, она прикольная. Как нас окатила-то, а! Явный талант, хоть и маглорождённая.
- Ты откуда знаешь? – Северус так удивился, что даже перестал злиться.
- Мне книгу «Кто есть кто в магической Британии» в детстве вместо сказок читали.
- В детстве? – хмыкнул Поттер.
- Ага, в раннем, - он снова обратился к Северусу. - Вот у тебя отец магл, так?
- Ну, так, а что? – мгновенно ощетинился тот.
- Да ничего, мне всё равно. А тебе, Поттер?
- Мне тоже пофиг, - отозвался лохматый не оборачиваясь. Он пытался рассмотреть в оконном стекле, так ли сильно распухло левое ухо, как кажется на ощупь. – Только если так, то чего ты на Слиз-то рвёшься? Там нечистокровных не любят.
- Врёшь, - буркнул Северус. Мама всегда говорила, что Слизерин – самый лучший факультет, там учатся самые умные волшебники, он обязательно попадёт только туда...
- Не врёт. С моей кузиной Андромедой на курсе разговаривать перестали, когда узнали, что она с маглорождённым гуляет, - невесело усмехнулся Блэк. И добавил слегка вызывающе: – Только она всё равно за него выйдет, я-то знаю!
*
- Она всё равно за него выходит! Ну что я-то могу поделать, если даже родители ничего не смогли?! Ты же знаешь...
- Нарси, но ты-то понимаешь, что это пятно на всём роде Блэков? Мало было твоего придурка кузена! Неужели ты не можешь остановить её, это же твоя сестра!
- Люц, я всё понимаю, но Андромеда как с цепи сорвалась! И... ведь это ничего не изменит в наших планах, правда? – голос девушки дрожит. Северус слышит всё это, прячась за партой, рядом валяются рассыпанные учебники и тетради – наверное, он наклонился, чтобы их собрать, а тут вошли эти двое...
- Не знаю, Нарси. Мои родители очень недовольны...*
Северус отчаянно замотал головой. Бред, такого не бывает! Но имя?!
- А ты сам-то чего, ты же чистокровный? – попытался он скрыть растерянность за вызывающим тоном.
- Ага, ещё какой! Когда тебе в тысячу первый раз скажут, что «ты должен вести себя как истинный Блэк», - он передразнил чей-то довольно неприятны голос, - то начинаешь чувствовать себя не человеком, а охотничьим карликовым грифоном.
- Кем? – изумился Поттер, даже отвлёкшись от созерцания полученного ущерба.
- Есть такие тварюшки, их уже почти не разводят, а века два назад жутко популярны были у аристократии. Дико редкие, дорогие и породистые. Прямо вылитые Блэки.
Поттер расхохотался:
- Ну ты даёшь! Не переживай, мы все теперь редкие и даже уникальные! До сих пор никто не умудрялся заработать наказание ещё до прибытия в школу! Вот возьмут нас и сразу исключат.
Северус похолодел. А что, если так и будет? Нет, только не это!
- Вот ещё! – чуть высокомерно пожал плечами Блэк. – Я же признался, что это я в драке виноват. А меня не исключат, директору тоже жить хочется. Маман за честь семьи ему голову открутит. Мне тоже, но ему первому!
- Так ты поэтому и сказал, что первый начал? – тоном прозревшего человека воскликнул Поттер. Автоматическим жестом взъерошил и без того растрёпанные волосы и добавил смущённо: – Потому что по-настоящему первым начал я.
- Вот и молчи об этом до второго пришествия Мерлина! Если меня в Хог не возьмут, маман сделает вид, что так и было задумано, и отправит во Францию учиться. А я уже два года о Париже мечтаю, я про него такую книжку читал, закачаешься!
- Опять шутишь?
- Не-а. Да не исключат нас, с чего ты взял? Подумаешь, драка!
- Да, подумаешь... – Поттер помрачнел, уставился в пол и проговорил совсем тихо: – Мама переживать будет. Они всегда мною гордились, а тут такое... глупо вышло.
Блэк тоже стал серьёзен, хлопнул лохматого по плечу:
- Ладно, не кисни, выкрутимся! Правда, Снейп?
- Наверное... – неуверенно проговорил Северус.
– Слушай, а распределение правда от желания зависит, или ты просто так спрашивал?
- Ну... – Блэк задумался. – Считается, что Шляпа сама решает, только я ни разу не слышал, чтобы кто-то распределением недоволен остался. Так что, наверное, от желания тоже зависит.
Он вытащил из внутреннего кармана почти чистый носовой платок и прижал к опять начавшей кровоточить губе. Северус пытался разобраться в путанице мыслей: в Слизерине не любят маглорождённых – значит, Лили туда нельзя. Наверное, её туда и не распределят. А его? Он полукровка... но мама ведь была уверена? А зачем? Но это же самый лучший факультет! А почему лучший? Потому, что так мама говорила? А может, с тех пор, как она училась, всё уже изменилось? Что же ему теперь делать? С распределением и вообще?
Он прикрыл глаза и в памяти тут же снова замелькали обрывки этого странного – вещего? – сна:
*
... он сидит на шаткой табуретке и слышит голос над своей головой: «Слизерин». Он снимает Шляпу и идёт к одному из длинных столов. Светловолосый юноша ободряюще похлопывает его по плечу...
... - Он же подонок! Ты знаешь, что он на днях пытался сделать?
- Да ерунда это, Лили! Он хотел просто посмеяться, и все!
- Это Темная магия, и если ты считаешь, что это смешно...
... - Я больше не могу закрывать глаза. Ты выбрал свою дорогу, я – свою...
... - Есть много других женщин, Северус. Более достойных, чистокровных.
- Но, мой Лорд...
... - Мне жаль, Северус...*
- Так, - голос Поттера оборвал воспоминания, - сейчас снова начнётся!
Скрежетнул замок, дверь купе открылась.
Северус шагнул навстречу вошедшей женщине.
- Профессор, это я первым начал драку!
Ему в спину упёрлись два взгляда. Он знал, что в них было удивление. Но если бы он обернулся, то увидел бы, что уважения было гораздо больше.
