Воспоминание двадцать первое. Олливандер автора Severa (бета: Redhat)    закончен   Оценка фанфикаОценка фанфикаОценка фанфика
"Колокольчик тихонько звякает, и я вхожу в слабо освещенное помещение. Магия в нем ощущается так, как ни в одном другом месте. Кажется, что именно здесь творится настоящее волшебство рождения волшебства". Одно из воспоминаний Ремуса Люпина из цикла "История в воспоминаниях". Дисклеймер: мое лишь то, что осталось после тети Ро.
Mир Гарри Поттера: Гарри Поттер
Ремус Люпин, Олливандер
Общий, Приключения || джен || G || Размер: мини || Глав: 1 || Прочитано: 4987 || Отзывов: 3 || Подписано: 0
Предупреждения: нет
Начало: 08.07.09 || Обновление: 08.07.09

Воспоминание двадцать первое. Олливандер

A A A A
Шрифт: 
Текст: 
Фон: 
Глава 1


Автор: Severa
Бета: Redhat
Персонажи: Ремус Люпин, Олливандер
Жанр: общий, приключения
Рейтинг: G
Тип: джен
Саммари: Колокольчик тихонько звякает, и я вхожу в слабо освещенное помещение. Магия в нем ощущается так, как ни в одном другом месте. Кажется, что именно здесь творится настоящее волшебство рождения волшебства.
Дисклеймер: мое лишь то, что осталось после тети Ро.


Пару дней назад я был на Диагон-аллее и встретил старину Олливандера. Он тогда остановил меня и задумался, иногда поднимая внимательный взгляд и снова уходя в свои мысли. А потом покачал головой, как будто смиряясь с каверзами собственной памяти, и попросил наведаться к нему через пару дней.
Сегодня пятница: прошло как раз двое суток со времени нашей случайной встречи, и я иду в магазин старого мастера. Вывеска все такая же выцветшая, а в витрине, как и много лет назад, лежит одинокая палочка. Олливандер когда-то рассказывал, что эта – та самая, созданная первым мастером в их роду. Первая и единственная, которая родилась лишь благодаря его умелым рукам и магии, а все остальные создавались уже с ее помощью. Предок мистера Олливандера потратил на эту палочку двадцать восемь лет, отдал всю свою магическую силу на скрепление волшебных элементов и она до сих пор, помимо шерсти сфинкса, хранит и магию своего создателя. Но колдовать первой палочкой больше нельзя – теперь она является лишь символом благородного дела.
Колокольчик тихонько звякает, и я вхожу в слабо освещенное помещение. Магия в нем ощущается так, как ни в одном другом месте. Кажется, что именно здесь творится настоящее волшебство рождения волшебства.
Проходит пара минут, за которые любой вошедший в этот магазин с шумной тесной улочки успевает отрешиться от внешней суеты и вдохнуть пару глотков «времени». Олливандер появляется из подсобки, и на лице его улыбка, будто он всегда знает, кто посетит его мирный уголок, а он уже припас что-то особенное для этого гостя. Я помню Олливандера, когда сам был еще ребенком, и он совершенно не изменился: все такой же маленький, неунывающий, «медленно спешащий» и… какой-то вечный. Он всегда казался мне человеком вне времени. Его можно было представить и современником Основателей, и в эпоху абсолютного сплетения маггловского и магического миров, и он все равно был бы естественен и реален. Вот и сейчас – один взгляд в глаза необычного сине-зеленовато-черного цвета, до краев наполненные мудростью, и ты понимаешь, что он знает о тебе все, и даже то, чего ты и сам о себе не подозреваешь. Но это не вызывает страха или смущения. Я приветливо улыбаюсь почтенному мастеру.
– Здравствуйте, мистер Олливандер.
– Тяжелая была работа, да… я помню. Твоя палочка, Ремус, потребовала единственно возможного сочетания и пропорции. Удивительно, сколько тиса я тогда перевел, – он озорно улыбается мне, и я понимаю, что он получает невероятное удовольствие даже от воспоминаний об интересной и сложной работе. – Тринадцать с четвертью, тис, толченый рог и шерсть единорога, – теперь в глазах искрится гордость, и я чувствую, как мне приятно это осознавать.
А потом он спохватывается и говорит:
– Огюстер, Ремус. Ты наверняка не знал.
Я не сразу понимаю, что он предлагает называть его по имени и перейти на «ты».
– Да, – я чуть улыбаюсь, – не знал. Красивое имя, – но он уже не слушает; развернувшись к боковой двери, машет мне рукой, предлагая следовать за ним.
Мы идем по крохотному коридорчику и упираемся в винтовую лестницу. Олливандер шустро для своих лет взбирается по крутым ступенькам. Я поднимаюсь за ним и оказываюсь в маленьком кабинете. Хозяин ловко лавирует между нагроможденными повсюду огромными свитками пергамента, пробираясь к креслам у камина – такого маленького, что он может служить лишь для почты и переговоров.
– Присаживайся, Ремус, – он указывает на одно из кресел, а во второе садится сам. – Не знаю, что тебе больше по вкусу, но сейчас я могу предложить лишь какао. Будешь?
Меня почему-то очень радует, что Олливандер не предлагает выпить чего-нибудь покрепче. Горячий какао – как раз то, что нужно. Я улыбаюсь и уже в следующий миг принимаю угощение, с удовольствием обхватывая теплую чашку.
– Ты торопишься?
– Нет, мистер Олл… – меня останавливают на полуслове укоризненным взглядом, и я исправляюсь: – Огюстер, я теперь никуда не спешу, – он понимающе кивает и делает первый глоток из своей чашки.
– Ремус, я хотел поговорить с тобой об одном деле, но сразу хочу предупредить – это не подачка, не жалость и не желание поставить тебя в безвыходное положение. Я просто хочу помочь. Давай, я начну с истоков, чтобы ты все понял, – Олливандер вопросительно смотрит, ожидая моей реакции; я киваю, и он одобрительно склоняет голову в ответ.
– Вскоре на свет должна появиться ведьма… М-м-м, потенциал велик, соизмерим со средним уровнем, однако, у нее появится одна особенность. Девочка будет вейлой, получившей свои чары через семнадцать поколений с одной стороны и восемь – с другой.
Видя мое замешательство, Олливандер наклоняется вперед и, машинально покручивая в руках чашку с какао, объясняет только что сказанное:
– Когда-то давно существовал вейловской род; члены семьи обладали свойственной этим созданиям силой очаровывать и влиять на разум обычных людей и магов. Со временем кровь смешивалась с простой волшебной, а вскоре и вовсе начала исчезать, хотя на самом деле угасали только ее проявления и способности к влиянию и превращениям, – Олливандер замолчал, будто подсчитывая что-то в уме. – До наших дней дожили шесть потомков этого рода: двое из них – супружеская пара, которая ждет ребенка, и это дитя получит всю накопленную предками силу. По линии матери семнадцать поколений назад был рожден последний представитель этой семьи, который был в состоянии использовать чары вейл. А последний предок отца, в чьих жилах текла активная вейловская кровь, появился восемь поколений назад.
Олливандер задумывается, внимательно следя за мной и, помолчав с минуту, продолжает.
– Обычная магия и магия вейл никогда не бывают равными по силе, при этом первая всегда имеет больший потенциал. Но у этой девочки все будет наоборот. Вейловская кровь даст ей значительную силу… при посредственных магических способностях, в сумме образовывая, – он пристально глянул на меня и еле заметно усмехнулся, – гремучую смесь, Ремус. Для ее палочки будет недостаточно лишь магической сердцевины. Необходимо и специальное дерево, способное уравновешивать магию вейл такой силы.
Здесь все не так просто, это понятно, и тема, которую поднял Олливандер очень интересна, но… что-то мешает мне с удовольствием слушать историю о магии и ее особенностях. Я чую опасность. Откуда и почему – понять пока не могу, но чую совершенно отчетливо. А мастер, дав мне пару минут на обдумывание, продолжает свой рассказ.
– Это дерево магическое условно, потому что не взаимодействует в чистом виде ни с одним типом волшебства и магической основой и никак не «реагирует» на сердцевину палочки, для которой используется. Эта палочка будет совершенно бесполезной в руках любого волшебника… не имеющего в своих жилах крови вейл. Но и волшебники-вейлы не смогут с ней управиться, потому что она будет как бы противоположна по знаку, понимаешь?
Может, потому, что старый мастер умел объяснять и рассказывать, но мне казалось, что все, что он говорит, заранее понято мной, и лишь потом озвучивается им. Я киваю, и Олливандер продолжает: – А вот для этой ведьмы палочка в самый раз.
– Огюстер, я правильно понял – вы хотите предложить мне добыть вам корень лещины? – он смотрит на меня удивленно, и даже… нет, это не может быть гордостью, мне абсолютно точно показалось. Доверие, может быть…
– Ты меня приятно удивил, Ремус. Вправду, знаешь ли ты, – я вижу, как в его глазах снова загораются веселые огоньки, – почему я сам не могу достать этот материал?
Ясно, что если старый волшебник заговорил с кем-то об одном из секретов своего мастерства, то дело требует вмешательства со стороны. И вряд ли этот «кто-то» может быть кем угодно. Мерлин, пусть Олливандер просто решил ему помочь и предлагает работу не потому, что этот корень может добыть лишь… оборотень.
– Да-да, Ремус, я вижу, ты уже все понял. К сожалению, ты прав. Именно полнолуние и сильное влияние магии вервольфа необходимы для того, чтобы зачатки волшебства в кореньях лещины не сгинули после извлечения из земли. Поэтому и добыть этот дивный материал может лишь… очень сильный маг-ликантроп.
– Мистер Олливандер, – от плохого предчувствия я снова возвращаюсь к старому, привычному для меня обращению, и даже не замечаю, как Олливандер грустнеет; только фон эмоций несколько меняется и это цепляет мое внимание.
– Почему именно «очень сильный»?
– Потому, что лещина не дастся так просто. Для того, чтобы получить этот ингредиент, нужно отдать значительную часть своей магии. Слабый оборотень-волшебник может остаться сквибом до конца жизни, если долгое время будет соприкасаться с ветвями этого куста. Обычный маг, не ликантроп, не потеряет ни капли магии, но и не добудет лещину в том виде и с теми свойствами, которые необходимы для создания подобного артефакта.
Он замолкает, а потом продолжает уже о другом.
– Ремус, это достаточно сложная задача. Она требует немалых сил, способностей и храбрости. И я пойму, если ты откажешься мне помочь, потому что результатом твоего похода за этим материалом станет временная потеря магии. Я думаю, самое большее – на два месяца.
Я понимаю, что Олливандер постарался рассказать все необходимое, но мне все еще не ясно…
– …если ты согласишься, я щедро заплачу тебе за этот ингредиент…
Я практически пропускаю мимо ушей то, что, казалось бы, должно интересовать меня больше всего. Мне интересно другое. Возможно, я нашел бы ответы на возникшие вопросы и сам, но это требует времени, поэтому я почти перебиваю Олливандера:
– Огюстер, но почему именно вервольф? Почему он может отдавать свою магию дереву, а обычный волшебник – нет?
Мастер смотрит на меня и ждет, будто дает время на то, чтобы я сам…
– Ты сам почти ответил на этот вопрос, – и улыбается – мечтательно и как-то совсем по-детски. Словно то, что он чувствует сейчас, и есть чистое, беззаботное счастье. Глядя на него, мне самому становится теплее. Олливандер делает мягкое движение правой кистью, и мои пальцы тоже согреваются от новой порции горячего какао в чашке, которую я все еще держу в руках.
– Магия прекрасна и многогранна, Ремус. Она бывает неповторимой, а бывает настолько замаскированной, что порой не сразу можно узреть ее уникальность. Так же и в этом случае, мой дорогой друг. Оборотень не может сдерживать свою магию в то время, пока находится под воздействием луны. Мало того, звериная сущность стремится отвергнуть магию, но все же не в силах изгнать ее из человека. Поэтому с такой жадностью вытягивающая волшебство лещина легко забирает его из вервольфа, но совершенно бессильна против особенностей защиты магической силы обычного колдуна…
Я чувствую, что это не все; Олливандер все равно не договаривает, и есть нечто важное, что я должен знать. Обязательно. Я смотрю на него внимательно и сосредоточенно, и он сдается:
– После того, как человека обратили, магия, которой он обладал, меняется, приобретая тесную связь с природой, – я вздрагиваю от этих слов; теперь ясно, почему Олливандер не хотел говорить всего, – но я сам виноват, мог бы и не допытываться. – Обычный маг, даже постаравшись намеренно отдать часть своей магии, лишь подпалит куст. Лещина не возьмет такую магию, Ремус, – и вот теперь я понимаю, что, пожалуй, услышал все. По крайней мере, пока мне этого достаточно.
– Я вправду не в состоянии добыть это ингредиент, Ремус. Сам – не в состоянии. Купить его очень трудно, ведь его очень редко используют. Да и найти, как ты сам представляешь, оборотня-мага, способного и согласного его достать – не менее сложно, чем добыть сам корень и сохранить при этом необходимые свойства.
Олливандер прав: это действительно сложно, опасно и невыгодно, потому как попросту не востребовано.
– Есть еще что-то, что я должен знать? – я задаю вопрос, все еще размышляя – стоит или не стоит. Я хочу помочь; ясно, что я – самый простой выход для Олливандера, что тот и сам хочет мне помочь. Кстати, насчет помощи… я поднимаю взгляд, и мастер, будто следя за каждой моей мыслью, разгадывает незаданный вопрос. Мне становится стыдно за себя, за то, что на моем лице можно прочитать каждое сомнение, что подобные вопросы вообще возникают в моей голове, но… Олливандер отвечает.
– Как я уже говорил, – от этого чувство стыда становится еще глубже; оказывается, ответное условие уже было озвучено, – я очень хорошо заплачу тебе за этот ингредиент. Если ты согласишься, я изложу тебе подробности.
Наверное, со стороны кажется, будто я что-то выпрашиваю. Но ведь я иду на эту сделку прежде всего потому, что мне любопытно и хочется помочь доброму знакомому.
– Огюстер… – прежде всего, нужны сведения о том, как получить необходимый мастеру материал. – Расскажите, что я должен сделать?
Мистер Олливандер на мгновение становится очень серьезным, а потом на его лице появляется воодушевление и готовность к работе.
– Чтобы справиться с задачей как можно быстрее, ты должен помнить ее и суметь разобраться в том, что будет происходить. Для этого твое сознание должно оставаться человеческим, а, значит… – внимательный взгляд в глаза: цепкий, проникающий в самые глубины, где живет закованный в цепи зверь. – Тебе понадобится антиликантропное, Ремус. Если ты можешь его достать или знаешь мастера, способного качественно его сварить – найди и приобрети. Если нет, скажи, и я сам этим займусь, но без зелья… я сам не пойду на то, что предлагаю. Ты должен знать, что благодаря зелью… – Олливандер замолкает, надолго задумываясь. Мне кажется, что мастер никак не может решиться озвучить уже начатую мысль до конца, но все же продолжает: – Благодаря ему человеческое сознание будет… мешать высвобождению магии. И чем качественнее будет принятое тобой антиликантропное, чем яснее разум, тем сложнее будет осуществляться отток магических сил. Но это залог того, что ты совсем не потеряешь волшебство.
Теперь мне понятны колебания и опасения Олливандера. Зелье дорогое, и достать его сложно, но без него задачу выполнить будет даже легче. Мастер чувствует, что я могу всерьез задуматься над этим выбором, но все же честен и не скрывает от меня сведения. С другой стороны, мне вправду не хотелось бы остаться без магии. Мне трудно, даже утратив ее на короткий срок, а уж на всю жизнь…
– Ремус, даже думать об этом не смей. Хотя ты сильный волшебник и вряд ли совсем лишишься магии, мы не будем рисковать. Каждая лишняя минута соприкосновения с этим материалом – несколько суток или даже неделя магического истощения. Если ты согласен, то ты будешь в человеческом сознании.
Он замолкает и, похоже, не собирается продолжать, пока не будет уверен, что этот вопрос решен совершенно определенно.
– Ремус? – глаза ясные и внимательные; кажется, что сейчас они почти полностью синие, ни единого намека на зелень и черноту. Я киваю, соглашаясь на его условие. Да, пусть лучше с зельем, но…
– Я знаю лишь одного человека, способного качественно сварить практически любое зелье. И антиликантропное в том числе, но я не могу к нему обратиться, – поднимаю взгляд на мастера. – По многим причинам, – и он все понимает без лишних слов.
– Скажи, кто это, я попрошу сам. Знать мастера – это уже очень важно.
– Северус Снейп, профессор зельеделия. Сейчас он преподает в Хогвартсе. Это все, что я знаю, Огюстер.
Олливандер задумывается, все еще крутя в руках чашку с какао, а потом начинает рассуждать вслух:
– Хогвартс… старина Альбус… мастер зелий… Ремус, я не думаю, что с этим у нас возникнут трудности. Я поговорю с Альбусом Дамблдором и попрошу его помочь, – он отставляет чашку на столик и скрещивает пальцы, опираясь на них подбородком. – Тебе нужно попасть в магический лес, потому что растущая там лещина… более податлива. Благодаря волшебной среде, у нее больше сил для вытягивания магии. Подойдет любой лес, в том числе Запретный, но можешь отправиться и в Шотландию, только западнее, почти у самого берега – там есть небольшой волшебный лесок. В Северной Ирландии тоже есть крупная территория, отведенная под заповедник магических растений и существ. Это я оставляю на твое усмотрение. Но! – резкое восклицание посреди четкой размеренной речи заставляет вздрогнуть и навострить уши, – нужна лещина, которая растет на значительном расстоянии от хвойных. Тебе будет достаточно просто принюхаться: если не ощутишь характерного елового или соснового запаха от веток лещины – значит, ты нашел то, что нужно. – Олливандер замечает мой удивленный взгляд и поясняет: – Хвойные имеют особенность простирать свои корни как очень глубоко в землю, так и на достаточно обширную площадь вокруг себя. Корневое соседство лещины с хвойными деревьями никоим образом не отразится на ее способности впитывать магию, но, при этом, «поменяет ей знак». И такая палочка получится не усилителем-проводником, а поглотителем-проводником.
Я смотрю на Олливандера расширившимися глазами и никак не могу понять, почему сам не знал таких вещей. Почему их не рассказывали нам на гербологии, почему я не натыкался на подобные сведения в библиотеке. И снова Огюстер читает незаданные вопросы с моего лица.
– Потому, Ремус, что я… немного знаю тебя и могу доверять…
Мне хочется помотать головой. При чем здесь это?
– И доверить некоторые знания о создании волшебных палочек, – он подмигивает, и я, наконец, понимаю. Невероятно! Эти знания… они бесценны, потому что передаются от отца к сыну, потому что это труд стольких поколений! О них не знает никто, и я, конечно же, не найду ни в одной книге даже намеков. Только общеизвестное: лещина считается полумагическим или условно магическим растением. Все.
Я замираю и с еще большим удивлением смотрю на старого мастера.
– В этом нет ничего удивительного, Ремус, – а я никак не могу понять – в чем? В одаривании бесценными знаниями или в том, что этих сведений больше нигде не найти. – Но вернемся к нашей задаче. Думаю, тебе лучше заранее присмотреться к нескольким «кандидатам». В зверином облике – только проверить свой выбор. Ветви тоже опасны для тебя, хоть и гораздо меньше – старайся не касаться их, Ремус. Нужно будет вырыть основной, центральный корень, но постарайся оставить нетронутыми мелкие боковые, чтобы сохранить жизнь растению. В этом и заключается основная сложность, ведь полностью вырванный куст потеряет жизнь и, соответственно, предполагаемые свойства. Можно сказать, что ты заключаешь сделку – отдаешь свою магию дереву взамен на главный источник его силы.
Я слушаю и представляю себе эту картину. А потом понимаю, почему почтенный мастер так настаивал на зелье. Без человеческих рук, да и трезвого, человеческого разума, выполнение задачи кажется невероятно сложным и долгим. Значит, и опасность лишиться магии на длительный срок ох как велика. Олливандер дает мне немного времени и продолжает:
– Не заботься о земле и остающихся на центральном корне ветвях. Как только тебе удастся вытащить его – бросай и больше не прикасайся. – Сейчас его глаза черные, а взгляд строгий и даже предостерегающий. Я чувствую исходящую от Олливандера силу, но не все ему подвластно, поэтому он вынужден рассказывать о том, как правильно устроить столкновение оборотня с – мне хочется усмехнуться – полумагическим деревом. Всего лишь лещина.
Мастер хмурится, прежде чем заговорить вновь, но все же рассказывает дальше:
– После обратного превращения ты не сможешь пользоваться волшебной палочкой – ты будешь сквибом. Но тебе нужно будет вернуться домой, и я сделаю для этого портключ. Я создам его так, что он будет повиноваться только человеческим рукам, и ты не сможешь активировать его, пока будешь в волчьем облике. Заберешь корневище, определенным образом дотронешься до портключа и переместишься в этот кабинет; я буду ждать тебя с самого утра после полнолуния. И… – он будто спотыкается о следующие слова, а я отчетливо ощущаю волну смущения, исходящую от мастера, – не стесняйся своего вида, не трать времени и сразу, как только сможешь, приводи в действие портключ. Ремус, – теперь краской стыда заливаюсь я. Потому что тот вид, который я имею после полнолуния, совершенно отталкивающий, если не сказать больше. У меня такое ощущение, что уже наступило то самое утро и Олливандер может рассмотреть меня с головы до ног – уставшего, подранного, полуголого и совершенно беззащитного.
– Ремус, ты слышишь меня? – мастер настойчиво пытается заглянуть мне в глаза, которые я не менее настойчиво стараюсь отвести. – Сразу возвращайся сюда.
Я больше не могу играть в эти догонялки взглядов и, наконец, прямо смотрю ему в лицо. Щеки горят румянцем, но я борюсь с собой и лишь чуть сильнее сжимаю челюсти.
– Я все понял, Огюстер. Есть еще что-то, что я должен знать? – неприятный момент чуть сглаживается в ощущениях, и я больше не чувствую себя нагим под внимательным взглядом почти совершенно зеленых глаз.
– Я рассказал все, что тебе нужно, но если что-то неясно, спрашивай, я постараюсь ответить. И помни, природа никогда ничего не делает просто так.
Все же Олливандер невероятный человек. У меня вправду созрел еще один вопрос, а старый мастер одной фразой ответил на него, даже не услышав.
– Уникальность для уникальности, да? – и он кивает, опять без слов понимая, о чем я собирался спросить.
– Я свяжусь с тобой еще раз, когда у меня будет зелье, Ремус. И если у тебя появятся новые вопросы… – я понимаю, что время нашей встречи подошло к концу, а глянув на часы, не могу поверить, что провел в лавке Олливандера почти весь день. Я и не заметил, как в течение всей встречи потихоньку пил свой какао; остался последний глоток. Самое сладкое еще впереди – я допиваю чуть терпкое, чуть пряное угощение и тихо спрашиваю:
– Кто она?
– Тебе лучше этого не знать.

* * *

На улице ранняя весна, холодно и промозгло. До луны еще есть время, его немного, но достаточно, чтобы успеть попрощаться с кусочком себя. Я иду в свою берлогу; в запасе несколько дней и ожидание… Ожидание письма от мистера Огюстера Олливандера, мастера волшебных палочек.


Подписаться на фанфик
Перед тем как подписаться на фанфик, пожалуйста, убедитесь, что в Вашем Профиле записан правильный e-mail, иначе уведомления о новых главах Вам не придут!

Оставить отзыв:
Для того, чтобы оставить отзыв, вы должны быть зарегистрированы в Архиве.
Авторизироваться или зарегистрироваться в Архиве.




Top.Mail.Ru

2003-2024 © hogwartsnet.ru