Глава 1- Дорогая, конечно, мы позаботимся о Хьюго, нас это нисколько не затруднит! Но ты уверена, что хочешь поехать? – моя свекровь была сама любезность, но я чувствовала ее недовольство.
- Миссис Уизли, это уникальная возможность познакомиться с наработками американских коллег в области защиты домовых эльфов… К тому же это всего на шесть недель...
- Говорю тебе, называй меня Молли, деточка! Ты же будешь там совсем одна! Может, лучше было бы заказать портключ и возвращаться домой по вечерам?
- Миссис Уизли, на это совсем нет времени, к тому же…
- Да брось, мам! Миона обожает одиночество. Она возьмет с собой 40 томов магической энциклопедии, и полтора месяца промчатся как один день! – больше 20 лет мы знакомы с моим мужем, а его чувство юмора не изменилось. Как и объект насмешек.
Улыбаюсь через силу, хотя, уверена, этого никто не замечает. В этой семье я так и осталась чужаком, сумасшедшей заучкой.
***
Вот уже три недели я прихожу каждый вечер в это уютное маггловское кафе. Здесь тихая музыка, крепкий кофе и чудесное мороженое с вишневым соусом. (Вы даже не представляете, как сложно отыскать в Нью-Йорке нормальное мороженое, а не мягкую массу в рожках или фруктовое ледяное крошево.) Оставаться весь вечер в номере магической гостиницы слишком тоскливо, а здесь я могу наслаждаться книгой, курить сигарету за сигаретой, но одновременно пребывать в окружении людей. Рон не прав, я не люблю одиночество. Но предпочитаю быть одна, чем в неподходящей компании.
Сегодня я забыла в гостинице любимую зажигалку и пришлось купить какую-то дешевую. Чувствую себя идиоткой, щелкая ей по двадцать раз, прежде чем добыть пламя и прикурить.
- Не умеешь, не берись, Грейнджер! – этот голос, манерно растягивающий гласные знаком мне с детства, но ностальгии не вызывает. Однако я настолько не ожидала встретить здесь знакомых из магической Англии, что совершенно растерялась.
- Малфой?! Что ты здесь делаешь?
- Пью, - он машет рукой в сторону столика, на котором только полупустая бутылка коньяка и пузатый бокал. - А ты, смотрю, увлекаешься женскими романами, Грейнджер? Книги младшей Бронте – не самый лучший выбор, занудство, и никакого смысла!
- Ты что, читал «Агнесс Грей»? – надо было послать его подальше, но вид нетрезвого Малфоя в маггловской части города, да еще знакомого с творчеством Энн Бронте совершенно сбил меня с толку.
- Я – младший Лорд Малфой! Я получил все..всесто-рон-нее образование! – его язык заплетается, но не могу не признать, что он держится довольно неплохо. Рон после полбутылки коньяка уже норовил бы вспахать носом стол, а этот изящным (только излишне размашистым) жестом подносит к моему лицу зажигалку, опускается в соседнее кресло и машет официантке. Она понимает без слов и переносит его бутылку за мой столик. Я ошарашена. Прикуриваю и смотрю не него с раздражением.
- Мне, кстати, больше нравится Эмили… Хитклиф здорово похож на Снейпа, правда? Мрачный тип, как раз в моем вкусе.
Я хмыкаю, хотя секунду назад собиралась наорать на него. Он щелкает пальцами и снова кивает официантке, после чего на столике появляется еще один пузатый бокал.
-Присоединяйся, Грейнджер, - бросает он мне и плещет коньяк в бокалы.
-Ну и наглец-же ты, Малфой!
-А, это наследственное…
Мы молча пьем, потом он снова начинает разговор о английской литературе. Рассказывает о путешествии в Париж, могиле Оскара Уайльда. Мне удивительно легко. Наверное, я соскучилась по Англии, по манере говорить, по интонациям. Иначе с чего бы мне было так просто и приятно напиваться с Малфоем. Он говорит и говорит, его жесты становятся беспорядочными. Я с чем-то соглашаюсь, потом с чем-то спорю. Он смотрит мне в глаза и улыбается. Я думаю, что никогда его таким не видела, хотя за последние годы мы не раз сталкивались в коридорах министерства.
- Пока, Грейнджер, увидимся, - он достает из кошелька деньги и бросает их на стол, - за коньяк.
Он идет к выходу прямой и уверенной походкой, как будто совершенно трезв. Я хочу промолчать, но все-таки окликаю
-Малфой! – он поворачивает голову. Думаю, что он вовсе не красивый, скорее…породистый, - Я – Уизли.
-Я знаю, - он уходит, а я снова закуриваю, неумело щелкая зажигалкой. Мне надо подумать.
***
Жизнь, все-таки, удивительная штука! Надо же было столкнуться с Грейнджер в Нью-Йорке! Ну, что она читает какую-то книгу в маггловском кафе, конечно, не удивительно. Кровь, знаете ли, объясняет нездоровое пристрастие к немагическому миру. Я, конечно, тоже бываю здесь иногда – тихая музыка, дорогой коньяк. Что еще надо молодому лорду, которому до смерти надоела скучная и манерная жена. Пока Скорпиус жил дома, еще было терпимо, а теперь, когда он в Хогвартсе, желания проводить вечера дома нет никакого.
Мерлин, как долго она возится с зажигалкой! О, что мы читаем! Неужели учебники кончились?! Да, к сорока годам пора приниматься за классику. Перебрался к ней за столик, весь вечер нес какую-то чепуху, а сам все думал. Про Асторию, которая читает только Ведьмополитен, на все мои рассказы реагирует холодным «Да, Драко», и похожа на любимого павлина моего отца. Про Грейнджер, которая щелкает своей дурацкой зажигалкой, сердится, щурит глаза то ли от дыма, то ли от недовольства, и спорит с каждым моим словом. Я не спрашивал себя, почему мы никогда вот так не говорили раньше, я все помню – и про Поттера, и про то, как звал ее грязнокровкой. И еще про ее мужа, этого нищеброда Уизли.
Все! Достаточно! Это недостойно имени Малфоя, так наслаждаться обществом гр…магглорожденой. Ухожу, как мне кажется, чтобы никогда сюда не вернуться.
Сегодня гуляли в Централ Парке. Она такая смешная, с этой идеей освобождения домовых эльфов. Она видела хоть одного, мечтающего о свободе? Сумасшедший Добби не в счет. Нет, это не я свел его с ума жестоким обращением! Я его любил, когда был маленький, больше, чем родителей. Потому что видел чаще! Не надо на меня так смотреть, это нормально для чистокровных семей. Нет, Скорпиус не обделен вниманием!
Он, кстати, подружился с ее племянником, Альбусом. Куда катится мир, слизеринец не стесняется признаться родителям, что дружит с гриффиндорцем!
Оказывается, ее день рождения был две недели назад. За три дня до нашей первой встречи. Сводил ее в ресторан. Выслушал лекцию о здоровом питании. Сказал, что это все чушь для магглов, что настоящий волшебник может есть все, что захочет, оставаясь здоровым. Она сверкнула глазами и сказала, что я ограниченный шовинист. А я сказал, что она магглокровная выскочка. Полчаса не разговаривали. Подарил ей первое издание «Грозового перевала». Она поцеловала меня в щеку. Лучше бы ударила… В этом сложно признаться даже себе, но, кажется, я в нее влюбляюсь. Дико! Немыслимо!
***
- Скажи, Малфой, а если бы лет двадцать назад тебе сказали, что мы вместе пойдем в кино, что бы ты сделал? – я догадываюсь, что он скажет, но все равно спрашиваю. Это помогает ощутить, что я не сошла с ума, что он тоже чувствует эту близость, невероятную для любого, кто нас знал раньше. Невероятную для нас самих.
- Спросил бы, что такое кино, - он сегодня опять пьет. Глаза блестят, как льдинки под солнцем. Завтра я возвращаюсь в Лондон, а сегодня мы сидим на балконе моего номера в гостинице на Мэджик стрит и смотрим на город. Темнеет, только вспыхивает огонек моей сигареты, да бутылка коньяка нет-нет да и блеснет в свете фонарей. Я чувствую его руку у себя на плече, пальцы играют с моими волосами, отчего под кожей разливается тепло. Я вся полна предвкушения. Я знаю, что должно произойти, и хочу этого больше всего на свете. Молчать нет больше сил
- Послушай…
- Замолчи, Грейнджер, - его лицо так близко, что я ловлю его дыхание. Ждать физически невыносимо и я целую его первой…
Он еще спит, а я сижу на балконе и плачу. Такого со мной еще никогда не было. Мы были одним существом, совершенным и прекрасным. Мы понимали друг друга с полувздоха. Мы умирали, чтобы родиться вновь. Я понимаю, что до него не любила. Даже не знала, что такое любовь. И это больно… Как дальше жить с этим чувством, я не знаю. Зачем я поехала сюда, зачем не прогнала его в первый вечер, зачем позволила… обхватываю голову руками и почти вою:
- Мерлин, какая я дура!
- Брось, Грейнджер, не надо так убиваться, это был просто секс, - его голос сейчас такой, каким я помню его в школе – холодный и тягучий, как вязкое зелье. Он стоит в дверях, потом кидает мне на колени свою золотую зажигалку и исчезает с громким хлопком. Когда шум стихает, можно услышать, как с тихим звоном разбивается на куски мое сердце.
***
Я знаю, что я плохой человек. Я много сделал гадостей в своей жизни, а мог бы сделать еще больше. Поэтому просто не понимаю, за что мне такое счастье – быть рядом с ней. Смотреть, как она смеется, по-девчоночьи запрокидывая голову, как читает, накручивая волосы на палец. Держать ее за руку. Улыбаться в ответ. Любить…
Ночью я смотрел, как она спит, положив голову мне на плечо. Она то улыбалась, то хмурилась, в уголках глаз была заметна сеточка первых морщинок. А я смаковал эти минуты, как изысканный десерт, плавился в нежности.
Я слышал, как скрипнула балконная дверь – опять курит. Странно, дурная привычка не раздражает, только дополняет образ. Хочу сказать, что теперь всегда буду рядом, потому что иначе нельзя.
Она не курит, а плачет. Я слышал ее слова и понял – она жалеет обо всем, что случилось. Медленно одеваюсь, в груди разрывается от боли сердце. Но она этого не увидит. Я уйду с гордо поднятой головой, как и следует лорду и слизеринцу. Бросаю ей что-то резкое и аппатирую в холл отеля. Выхожу на улицу и только здесь позволяю себе заплакать. Всего одну слезинку.
Я знаю, что я плохой человек, но такого не заслужил.
***
