Глава 1Название: Ненависть. Из несбывшихся снов
Жанр: angst
Рейтинг: G
Пейринг: БЛ, АТ
Отказ: моя – только точка пересечения...
Аннотация: как сон – ночь. И темнота. И две женщины в ночной темноте. Сёстры. Враги. Они ненавидят друг друга. И говорят... В основном, именно по этому поводу.
«История нужна затем, чтобы мы могли забыть отдельных людей»(С)моя бывшая учительница истории
Комментарий: кто скажет, что этого не было? а что – могло быть?
Как всегда, меня интересует не конкретика. А то, что внутри её. Чтобы мы не сумели забыть, когда всё это стало историей.
Предупреждения: нет
Статус: закончен
Весенняя ночь тиха. Она дышит теплом пробуждающейся жизни, которой всё равно, чья идеология побеждает в политических сварах. Годы террора или годы благостного мира – всё так же тихо шелестит на ветру налитая свежейшей зеленью листва...
Женщина вышла на порог дома, рассеяно вытирая руки о чистый белый передник. Она смотрит вдаль, в ночь, усталыми глазами, откидывая с лица тыльной стороной ладони темно-каштановые спутавшиеся кудри, а губы пытаются сложиться в улыбку.
Не получается.
Нет, Андромеде не страшно – она сама попросила Орден снять защиту со своего маленького одинокого дома ещё в сентябре, после того, как муж начал скрываться. Она ведь отлично понимала, что после памятного сражения над их крышей это место уже не тайна для Пожирателей.
А теперь... Тэд убит, Дора с малышом в укрытии – вот кому сейчас нужна защита – а чего бояться ей, когда в сорок лет жизнь уже прожита? Со смертью она знакома уже достаточно хорошо, чтобы усмехнуться ей при встрече, как умеют только они. Блэки.
И стоило вспомнить это – тень мысли о девичьей фамилии вызвала в памяти другую тень «черного рода», тень-убийцу, тень-ужас, предназначенную в палачи Андромеде Тонкс ещё почти четверть века назад.
И это было не повеление. Только личная воля и личная ненависть.
Она никогда не была такой же сильной, но отвечала тем же.
Ненавистью, и ненавистью фамильной – яростной, но в то же время холодной.
И единственный приказ, который она за всю жизнь отдала своей дочери, был рождён этой ненавистью.
«Убей Беллатрикс, Дора!»
И та клялась, впитывая материнскую ненависть и жажду мести за годы страха…
А Андромеда, кладя руку на непослушные волосы дочери, единственный раз в жизни по-настоящему радовалась, что в этот момент они обе – истинные Блэк.
А сейчас – она удивилась самой себе, этой неожиданной вспышке чувств в безмолвии весенней ночи. Вспышке, которая не может – не должна – быть предчувствием…
Но, похоже, это именно так, и прятаться уже бесполезно.
Тень, сгустившаяся из хаотических очертаний, обрела сходство с человеком, резко, порывисто шагнув ближе.
Почти отражение – только кажется моложе, несмотря на то, что рождена на два года раньше, несмотря на то, что Азкабан извратил красоту и отметил безумием.
Почти отражение – только Андромеда никогда не умела так усмехаться.
- Беллатрикс… - голос хриплый и в то же время холодный.
- Узнала? – невинное слово само по себе звучит издевательски.
А Андромеда почему-то не может вспомнить, где же осталась её волшебная палочка. Впрочем, теперь искать тоже уже бесполезно.
Следует только поднять голову, и встретить спокойный ненавидящий взгляд. Почти такой же, как её собственный.
Беллатрикс подходит ещё ближе, хозяйской походкой, и делает жест – словно хочет взять Андромеду за подбородок. Но в последний момент передумывает.
«Боишься?!» - чуть шевелит губами, и во всём её существе читается торжество.
- Я не убью тебя. Ты Блэк, – она молчит минуту, и смотрит на Андромеду всё так же спокойно. Но в глазах пляшет неуёмный огонь, и Андромеда даже слишком хорошо знает, что будет, если он вырвется наружу.
Жестокая ухмылка ломает правильное лицо.
- Но я заставлю тебя ощутить всю меру боли, которая возможна для человека. Больше даже той, что ощущала я, а я чувствовала немало.
Андромеде нечего терять, и её страх, замешанный на ненависти – или ненависть, питавшаяся страхом? – взрывается сарказмом.
- Ещё бы… Сколько раз тебя круциатил твой обожаемый Лорд?
Лицо Беллатрикс искажается на мгновение, щеки даже в темноте алеют румянцем гнева и стыда, и рука инстинктивно хватает палочку… Но она вовремя вспоминает свои слова, и вспоминает ещё кое-что, что может ранить Андромеду – для начала… – и разражается безумным смехом.
- О, не больше, чем этого маггла, с которым ты спуталась. И я тоже Ему помогла.
Мечтательный тон Беллатрикс не вяжется с произнесёнными словами, и не вяжется с тем, как отлила кровь от лица Андромеды, сделав наследственную бледность Блэков ещё более явной.
- Рассказать, как он умолял о пощаде? Знаешь, под Режущими умирают долго… И долго кричат, когда умирают… А если ещё знать, когда вовремя добавить Круцио… Ах, а если ещё грамотно поработать кинжалом… Ты не забыла, как я умею обращаться с холодным оружием? – последняя фраза произнесена почти участливо.
- Ты лжёшь.
Новый приступ смеха.
- А откуда, глупая, я по-твоему знаю, где тебя искать? Думаешь, я когда-нибудь раньше интересовалась этой магглской халупой?
Андромеда молчит. Ей кажется, что она ещё раз переживает тот день, когда услышала о смерти Тэда. И не от друзей из Ордена, а по дурацкому подпольному радио, которым мальчишки думают победить режим таких, как Беллатрикс…
- Видишь, Андромеда? – она впервые обращается к той по имени. – Тебе уже больно. А ведь я не успела сделать ещё ничего. И твоя жизнь будет долгой… о, без сомнений, достаточно долгой… чтобы я полностью доказала тебе. Через боль, если иначе нельзя.
- Я ненавижу тебя.
- Ну и что? Я тоже. И знаешь, зачем я пришла? Чтобы ты поняла, дура, как глуп твой бунт. Был и остаётся. Ты ничего не сделала, и о тебе забудут сразу же, когда ты наконец умрёшь, не выдержав своей боли, - Беллатрикс ходит вокруг, словно ленивая пантера, выбирающая момент для прыжка. Каждая нота её голоса вонзается раскалённой иглой в сердце Андромеды, и каждое слово, которое та придумывает в ответ – и каждый ответ, который та готовила двадцать лет в ожидании такой встречи – рассыпается в прах ежесекундно.
- А ты что сделала? – голос возвращается к Андромеде, и в нём, как ни странно, звенит не только ненависть, а что-то ещё. – Убила десятки, а может и сотни, и отсидела в тюрьме? Думаешь, значит, что это и есть настоящая жизнь?.. Да у меня хотя бы есть дочь!.. – осекается, вспомнив кое-что из времён, когда ещё была частью семьи. Как для её старшей.. сестры.. стоял вопрос наследников рода.
И действительно, лицо Беллатрикс дёргается, и – только на секунду – на нём видна настоящая боль, не боль пыток Лорда или авроров, а именно та, о которой она минуты назад говорила своей.. сестре..?
- Есть? – тихо переспрашивает она. – Возможно, скоро не будет. О, я не угрожаю тебе. Даже не думаю. И если ты покоришься… ну, хотя бы расскажешь что-нибудь об остатках этого смешного подполья… я попытаюсь сохранить жизнь твоему отродью. В конце концов, в ней тоже есть кровь Блэков, - пожимает плечами, словно говорит о чём-то неодушевлённом.
И трудно поверить, но похоже в этот момент действительно происходит какое-то движение, но…
- Никогда, - Андромеде кажется, что это слово произнесла не она. Слишком чужой голос. Но это было именно её слово, слово женщины, верной принципам и людям. Хотя бы в этом они с Беллатрикс схожи.
- Ты сама выбрала, - с ноткой грусти. - Мне даже жаль тебя… Иногда. Очень редко. Хочешь правды? – неожиданно. – Я ненавижу тебя не за то, что ты предала род. А за то, что ты показала этим свою слабость. Думаешь, сильная – порвать и уйти? Чтобы жить по правилам, надо быть сильнее. Чтобы не сломаться под ними. Но ты этого не поймёшь, … - словно бы оборвав фразу на несказанном слове «сестричка».
Беллатрикс, похоже, сама не понимает, почему она это говорит, а в её чертах вдруг просвечивает что-то от надменной семнадцатилетней студентки, запальчиво объясняющей сёстрам, как надо жить…
И Андромеде, сквозь пелену её чувств, кажется, что есть что-то в этих словах, но слишком многое уже сказано, и слишком многое лежит между ними. Ненависть не проходит, как мгновенная боль от удара.
Они обе очнулись, и снова их взгляды – спокойные взгляды – похожи на родники с ключевой водой чистейшей ненависти.
- Прощай. Тебе этот разговор был нужен больше, чем мне… - Беллатрикс подняла палочку, готовясь к аппарации, и вдруг её взгляд сверкнул, углядев что-то в Андромеде, -
Но вот интересно – почему ты ничего мне не сделала? Палочка-то при тебе.
И прежде, чем разгневанная Андромеда успела выхватить из-за завязки передника собственную палочку, Беллатрикс уже дезаппарировала.
