Глава 1— Мама! Рон смотрел мои вырезки про Гарри Поттера!
— Ничего я не смотрел!
— Нет, смотрел! Не ври! Ты их все перемешал! Ты мог порвать!..
— Очень они мне нужны!
— Смотрел! Смотрел! Мама, он врет!..
— Я не вру!
Уже после того, как Молли разгоняет их по разным комнатам, Рон усаживается в угол и разворачивает аккуратно вырезанную из «Пророка» заметку, которую он вытащил из альбома младшей сестры. Текста совсем немного, почти на весь листок — колдография с памятником Поттерам. Смеющиеся взрослые и ребенок. Мистер Поттер, миссис Поттер и Гарри — самый знаменитый мальчик во всем волшебном мире. Знаменитый… Рон вздыхает: ему бы хотелось увидеть этот памятник наяву, а не на картинке, и написать что-нибудь или, верней, попросить маму написать, а то его собственные буквы слишком кривые, — чтоб когда Гарри однажды приедет в Годрикову Лощину, он нашел среди посланий и слова, оставленные Роном Уизли. И чтоб другие читали эти слова, чтоб знали: Рональд Уизли тоже побывал тут. Рон не завидует Гарри — ну, почти не завидует. Он помнит слова папы: «У него нет семьи, Рон. Не думаю, что слава может заменить родителей». Но хотя бы немножко славы — хотя бы чуть-чуть, хотя бы не совсем своей — это было бы так здорово! И потому Рону хочется поехать в Годрикову Лощину и написать что-нибудь для Гарри.
— До середины января Рон может пожить у дедушки Септимуса. Он жаловался, что внуки его давно не навещали.
— Ты не думаешь, что ему там будет очень скучно, Молли?
— Не представляю, как с твоим отцом кому-то может быть скучно! Пусть он, например, научит Рона играть в шахматы.
— О, я это слышал уже про Чарли и Билла, про Перси и близнецов… И каждый раз ничего не получалось. Теперь Рон? Мне кажется, наши дети обделены этим талантом и надо с этим смириться, милая.
— Не смейся, Артур!
— Я и не смеюсь. Со всеми старшими отец потерпел поражение.
— Но лучше уж твой отец, чем Мюриэль. А она тоже жаждет видеть внучатых племянников.
Рон не совсем понимает, как это вышло, но уже третью партию с дедом — третью партию в своей жизни! — он выигрывает. Дед оглушительно хохочет над фигурой белого короля, которого расколотила одна особенно ушлая черная пешка, и вытирает платком лоб, а Рон озадаченно смотрит на черно-белую доску. «Фигуры мне ничего не подсказывали, — бормочет он, оправдываясь, — оно как-то само собой вышло». Выигрывать он не привык, а видеть, как кто-то громко радуется поражению — не привык тем более. «Ха! Кто бы им позволил! Они у меня воспитанные, лишнего не болтают! Хотя помню, мы играли с твоим братом Чарли… — и дед пускается в воспоминания о том, как еще один брат Рона позорнейшим образом продувал партию за партией, — …так вот он подбил фигуры на подсказки, но все равно проиграл! В пять ходов, между прочим! А твой брат Перси…»
— Так что ты хочешь на день рождения? Он же в марте у тебя?
— На день рождения?.. Я…
— Ну не я же! Я свои дни рождения уже отпраздновал. А тебе, должно быть, подарки всегда неособенные достаются, да? Куча братьев… да еще и младшая сестричка.
— Ну…
— У меня тоже так было, ты не думай. Ну разве что без сестрички. Это Артуру повезло, он не младший у нас был.
— А…
— Так придумал, что на день рождения хочешь? Я бы шахматы подарил, но зачем тебе такое старье? Старше моего деда, между прочим.
— Я бы хотел… ну… знаешь, в Годриковой Лощине… ты же знаешь про Годрикову Лощину?
— Что там Гриффиндор родился?
— Нет… там жил Гарри Поттер и когда… и я бы хотел…
— А-а-а, понял-понял! Вот что! Ты к памятнику Поттерам съездить хочешь!
— Ну…
Теперь Рон не жалеет, что приехал к деду. Еще бы! Во-первых, шахматы оказались очень интересной игрой, правда, после той победы Рон все равно иногда проигрывает, а выигрыши его по-прежнему удивляют. А во-вторых, конечно же, обещание деда свозить его в Годрикову Лощину. Дед всегда дарит им на дни рождения какие-то мелочи, но эта поездка — совсем не мелочь! Это настоящий подарок. Рон увидит воочию памятник Поттерам и оставит письмо для Гарри. Что бы написать… или верней попросить маму?.. Но еще полно времени, чтоб продумать каждое слово. И Рон каждый вечер перед тем, как заснуть, проговаривает разные варианты письма. Их уже набралось целых семь, но Рон помнит наизусть все.
— Сказал, что обойдется без Мунго и что Седрелла его уже заждалась… ну ты знаешь… упрямый как стадо гиппогрифов. И без мамы сильно скучал.
— Может, твой отец был прав, Артур. Все-таки жить одному… хотя мне будет не хватать его. Всем будет.
— Да-да, Молли. Он, кстати, еще просил отдать Рону шахматы. Сказал, что обещал другой подарок, гораздо лучше, но уже не успеет.
— Шахматы?
— Те, волшебные, которые еще прапрадеду принадлежали.
Рон переставляет фигурки, но это не партия. Белые король, королева и пешка изображают памятник Поттерам, черная пешка — самого Рона, а черный слон — деда Септимуса. Черные подходят к белым и стоят, пока Рон на кусочке пергамента очень криво, хоть и без ошибок, выводит: «Удачи тебе, Гарри! Надеюсь, ты вернешься в волшебный мир. Рон Уизли». Ничего длинней написать он пока не может. Он кладет записочку рядом с белыми фигурами и шмыгает носом. Ему жаль, что дедушка Септимус умер, но несостоявшейся поездки жаль еще больше. Фигурам надоедает стоять на месте и они разбредаются по доске. Только та черная пешка, которая изображала самого Рона и которой он в первый раз поставил деду мат, усаживается рядом с запиской. «Нечего плакать о том, чего не было, — наставительно заявляет она, — мы тоже очень хороший подарок. Может, еще и лучше другого». Рону очень хочется разбить эту пешку, сломать ее, растереть ее в пыль, но шахматы заколдованные — ломаются только во время партий. «Дура, — в бессильной злости бормочет Рон, — ты просто безмозглая дура!» Он мрачно думает о том, что единственный шанс хоть как-то прославиться у него отняли. Остальные достижения и славу старшие братья заберут себе, тут уж никаких сомнений — ему не превзойти Билла, Чарли, Перси, Фрэда и Джорджа. Ни в чем не превзойти, разве что в шахматах. Вот ему, Рону, и останутся только эти старые шахматы, которые к тому же читают ему нотации… Как всегда не везет.
