Тринадцатая Годовщина

Глава 1

Предупреждения:
+ Юмор у авторов немного специфический
+ Что не наше, на то не претендуем
+ Без нашего разрешения просим не копировать
+ Мы этот фик переработали и теперь у него есть продолжение: http://www.hogwartsnet.ru/mfanf/ffshowfic.php?fid=41384&l=0

Сидят в кафе две блондинки и беседуют
о квантовой трансфигурации...
(из анекдота)

“Я не делаю ничего предосудительного, - сказал сам себе Гарри Поттер, окинув взглядом аккуратно разложенные на кровати мантии с кокетливыми разрезами, шёлковое бельё и чулки, и уронил в тихо бурливший кисель тонкий волосок. - Когда-нибудь я всё расскажу Джинни. И Рону, и Гермионе. Просто сейчас ещё не время.”
Он залпом выпил зелье, уменьшил шкатулку со своей коллекцией волос безымянных маггловских женщин и стал ждать вполне предсказуемого результата. Как заправский маньяк, Гарри выбирал модели одного типа: средний рост и спортивное сложение требовались для того, чтобы можно было одалживать одежду у жены, а цвет волос был личной прихотью. Его визави тоже предпочитал блондинок.

Их странные встречи, если это можно было назвать встречами, начались двумя годами раньше, в одиннадцатую годовщину победы над Вольдемортом. Тогда Гарри впервые пришло в голову, что, по случаю некруглой даты, он вполне мог избежать мучительного официоза, в который превратился праздник в Хогвартсе, и провести день куда более осмысленно. До этого он ни разу не приезжал на могилу Снейпа третьего мая, хотя в своё время приложил немалые усилия к тому, чтобы последняя воля самого непопулярного директора Хогвартса, несказанно удивившая всех, кроме Гарри, была соблюдена. Он не ошибся - на кладбище в Годриковой Лощине можно было просто помолчать - именно так, как ему давно хотелось. Магическая Британия не испытывала потребности в противоречивых героях, так что о профессоре помнила разве что горстка благодарных учеников. Именно тогда, бездумно скользя взглядом по тихим усталым лицам, Гарри заметил высокую блондинку в дорогой тёмно-зелёной мантии. У него не было сомнений в том, что он видел её впервые - и не было сомнений в том, что ни одного из них не обманет никакое оборотное зелье. Девушка казалась несколькими годами моложе, чем он сам. У неё были серые глаза, тонкая шея и длинная пушистая чёлка, падавшая ниже бровей. Несколько мгновений они ошеломлённо смотрели друг на друга, а потом незнакомка откинула со лба волосы - растопыренной пятернёй с ухоженными перламутровыми ногтями, - и с этого нелепого мужского жеста и началось наваждение.

“Столько барахла, а надеть нечего, - мрачно усмехнулся Гарри. Среди мантий Джинни никак не находилось подобающе скромной. - Ну и ладно, позже выберу, всё равно неизвестно ещё, какая там грудь вырастет.” Он сдвинул в сторону ворох разноцветных тряпок, призвал из почтового ящика “Ежедневный Пророк” и плюхнулся голым животом на покрывало.
Газета его настроения не улучшила.
Обращение Министра Магии в ознаменование тринадцатой годовщины победы над тёмными силами
“Кто бы сомневался?”
Новые успехи Малфой Энтерпрайзес на международном рынке
“Спасибо, поблевал.”
Результаты полуфиналов кубка мира
“Снова продули…” Сдержанный тон Джиневры Поттер, главного квиддичного обозревателя, с первых же строк не оставлял сомнений.
Революционные открытия в высшей трансфигурации - интервью профессора Макгаффина
Это Гарри начал было читать, но материал оказался на редкость заумной нуднятиной. Когда буквы в газете сделались тошнотворно резкими, Гарри снял ненужные уже очки и стал одеваться.

В тот раз он даже не сделал попытки подойти к странной блондинке. Слишком неожиданной и дикой была мысль о том, что профессор Снейп мог вот так попросту явиться на собственную могилу, чтобы полюбоваться на бывших учеников. Гарри приезжал в Годрикову Лощину ещё три раза - в двенадцатую годовщину смерти Снейпа и дважды в день его рождения, и всякий раз повторялось одно и то же: леденящий страх от мысли, что прошлая встреча была последней, одному ему понятный намёк и ослепительный момент узнавания, без сомнения, взаимного. Всё это заканчивалось какими-то неотражаемыми чарами, отвлекавшими его на время, как раз достаточное для того, чтобы очередная незнакомка бесследно растворилась. Но в этот раз, решил Гарри, всё было просто обязано произойти иначе. Каким-то образом вышло, что слишком многое в его жизни теперь зависело от того, по ту или по сю сторону серой плиты в Годриковой Лощине пребывал Северус Снейп. У Гарри была жена-любой-позавидует, и трое детей-грех-жаловаться, и друзья-за-него-горой, и достаток, и - до недавнего времени - карьера, но с каждым годом всё это казалось всё более хрупким и почти враждебным, как будто бы он украл чьё-то чужое счастье, и оно готово было ускользнуть из золочёной клетки, как только он потеряет бдительность. Не то, чтобы Гарри верил, что его блёкнущая жизнь вдруг обрела бы смысл, если бы оказалось, что профессор остался в живых, но в тот день, когда он увидел первую блондинку, одно каким-то образом оказалось связано с другим, и изменить этого уже не представлялось возможным.

На кладбище, как обычно, было полно знакомых. Гарри избегал их в школе, но теперь видел в них товарищей по неприкаянности. Накануне уволившись из аврората по причине безотчётной тоски и апатии, он ощущал себя дрейфующим в том же мертвом штиле, что и эти бывшие слизеринцы, оказавшиеся не у дел из-за того, что когда-то подозревались в сочувствии Пожирателям.
Ему сразу же повезло - на этот раз, девушку не пришлось даже выискивать в толпе - она была та же самая, что и в самую первую встречу. Ободрённый успехом, Гарри соорудил вокруг себя щит из отвлекающих чар и принялся бесцеремонно её разглядывать. Похоже было, что она не успела его заметить - серые глаза напряжённо перебегали с одного лица на другое, а красиво очерченные губы досадливо кривились, вызывая в памяти выражение, с которым великий и ужасный профессор заглядывал в котлы нерадивых учеников. Согретый воспоминаниями, Гарри на мгновение расслабился, за что был немедленно наказан - блондинка исчезла, не дождавшись конца речи Панси Паркинсон, прочувствованно вещавшей о том, что все, кого мы любили, навсегда остаются в нас. Но на этот раз отставной аврор не был настроен сдаваться. Убедившись, что аппарировать с кладбища было невозможно, он наскоро наложил несколько следящих заклятий и отправился проверять главную улицу Годриковой Лощины. В первом же магическом кафе ему повезло вторично.

Высокая блондинка с чёлкой сидела за столиком, на котором уютно дымилась чашечка двойного эспрессо, и читала научный журнал по трансфигурации.
“Даже не озаботился замаскировать обложку под 'Ведьмополитен',” - подумал Гарри с нежностью. Он решительно пересек почти пустой зал и остановился напротив.
- Простите, здесь свободно?
Девушка измерила его удивлённым взглядом, потом обвела глазами десяток незанятых столиков и снова посмотрела на Гарри, теперь уже с нескрываемой насмешкой.
- Ну не гнать же вас, когда здесь совсем некуда присесть, - голос был чужим, но насквозь пропитавший его сарказм - родным до боли. Она пожала плечами и закрылась журналом, давая понять, что никаких попыток продолжать общение не последует.
Минуты четыре Гарри убил, внимательно изучая меню и объясняя подошедшему официанту, как именно приготовить для него горячий шоколад, потом стал уныло ёрзать на стуле, воображая, как по-идиотски они должны были выглядеть со стороны. Он не имел ни малейшего представления о том, что его сосед по столику думал о его странном поведении, и даже не понимал, догадывался ли он, что Гарри - не та, за кого себя выдаёт. Это бесило, хотя и не было неожиданностью. Ему, Гарри, как обычно, придётся раскрывать карты первым и действовать наобум, без всякой надежды даже на то, что его удостоят ответом.
Блондинка напротив отхлебнула из чашечки и перевернула страницу. Кофе у неё оставалось на три-четыре глотка. Гарри прокашлялся и живо представил себе, как она, не опуская журнала, выслушает его откровения, расплатится и уйдёт, а он останется с кошмарной мыслью, что ошибся, излив душу незнакомой девице, принявшей его за умалишённую. В таких сомнениях пройдёт ещё полгода, и это в лучшем случае. В худшем же окажется, что нынешняя возможность была последней.
На столе с лёгким хлопком материализовалась заказанная кружка горячего шоколада. Блондинка продолжала увлечённо читать.
“Если бы я не поленился вникать в эту несчастную статью о новостях трансфигуации, сейчас, может быть, был бы повод для знакомства,” - подумал Гарри. Приходилось признать, что профессор Снейп был недалёк от истины, когда, в оставленном на прощание обидном воспоминании, обзывал его лентяем и посредственностью. Впрочем, ещё одна тема для разговора всё-таки оставалась, и Гарри решился.
- Извините что беспокою, но я никак не могу вас вспомнить. Вы ведь тоже учились у профессора Снейпа, да? - Тонкие пальцы на серой обложке журнала едва заметно дрогнули. - Я видел... видела вас на кладбище уже несколько раз… Мне кажется, так мало осталось людей, которые по-настоящему его ценили...
- И давно Гарри Поттер входит в число истинных ценителей профессора Снейпа? - небрежно поинтересовались из-за журнала, после чего последний шлёпнулся на стол, открывая взгляду миловидное личико, искажённое глумливой ухмылкой, которая могла бы сделать честь самому Салазару Слизерину.
“Ведь он же легилимент, - дошло до Гарри, - он ещё в самый первый раз всё понял, просто издевался.” И даже эта мысль не омрачила оглушительного счастья, обрушившегося на него яростным водопадом.
- В данный момент я предпочёл бы “Гарриет”, - тихо сказал он, оглянувшись на барную стойку. - А что, неужели так заметно?
- Да нет, почти совсем не заметно. Вынужден признать, душенька Гарриет, что в юбке ты смотришься совершенно органично, - девица вытянула ноги, скрестив изящные щиколотки, и откинулась на спинку стула. - Прелестное имя, кстати, - отражает гриффиндорскую утончённость и изобретательность. Можешь называть меня Персефоной, дорогая.
Гарри пропустил этот поток насмешек мимо ушей и глядел в рот собеседнице в восхищённом ожидании.
- Серьёзно, Поттер, если б не отсутствие народного героя на последних трёх празднествах в Хогвартсе, - новоявленная Персефона скривилась, как будто эспрессо неожиданно превратился в кислое противоядие от амортенции, - то мне бы, пожалуй, не бросилась в глаза ни твоя манера потирать лоб и поправлять несуществующие очки, ни славная аврорская привычка озираться. Ладно, перейдём к делу, пока ты в тыкву не превратился. Чем могу быть полезен Гарри-победоносцу, помимо обсуждения достоинств покойного наставника?
Гарри открыл рот и снова закрыл. На языке вертелись сотни вопросов, и все они в этот момент казались глупыми. Он отхлебнул шоколада, обжёгся, сдавленно выругался, и начал с самого дурацкого:
- Это ведь та же девушка, что два года назад, да?
- У меня ограниченный запас кузин, Поттер.
Гарри, окончательно обалдевший от мысли, что у профессора Снейпа могли быть кузины, да ещё столь привлекательные, сумел только пробормотать:
- Красивая…
Персефона хмыкнула.
- Я ей передам, она будет на седьмом небе от счастья.
- Я просто до сих пор не могу поверить, что это вы...
- Мы на "вы"? - правая бровь Персефоны удивлённо поползла вверх. Гарри с трудом сдержал порыв вскочить и поцеловать чуть вздёрнутый кончик носа.
- Почему ты скрываешься? Где ты пропадал всё это время? Чем занимаешься? Как тебе удалось...
- Какой трогательный интерес к моей скромной персоне! Боюсь, рассказ о моей скучной жизни тебя разочарует. Работаю директором научных разработок в американском отделении Малфой Энтерпрайзес - с моей биографией, спасибо и на том. Живу, естественно, в Салеме. Пару раз в году выпускают погулять из мрачных подземелий. Особого желания встречаться со старыми знакомыми не испытываю, так что достиг кое-каких успехов в продлении действия оборотного зелья.
- С ногтями лучше работает, да? - поспешил продемонстрировать осведомлённость Гарри. - Я заметил. Только где ж их, ногти, достанешь…
- Заметил? - фыркнула Персефона. - До этого можно было дойти с помощью довольно простых теоретических выкладок.
- А ещё, если шкурку бумсланга замочить заранее и добавлять в несколько приёмов - это у Флямеля описано...
Во взгляде Персефоны впервые мелькнуло что-то, похожее на интерес.
- Ты продрался через Флямеля? Если не ошибаюсь, "Искусство зельеварения" не переиздавалось с шестнадцатого века.
Гарри молча кивнул. О том, что избранные места из трактатов Флямеля были доступны, в единственном рукописном экземпляре, в переводе некой Гермионы Уизли, он решил пока умолчать. Некоторое время они обсуждали технические подробности приготовления зелья, дважды в году превращавшего их обоих в нежных барышень, потом одновременно умолкли, и повисла неловкая пауза.
Персефона допила кофе и поискала глазами официанта.
- Мне пора, Гарриет. Приятно было поболтать... о зельях.
Гарри набрал воздуху в лёгкие и выпалил:
- Я знаю, что вам... тебе и так всё ясно. Но я всё-таки хотел попросить прощения, и...
Такой реакции он не ожидал даже от профессора Снейпа.
- Ждёшь, что ли, чтобы и я извинился? Вот уж не думал, что ты такой мелочный, Поттер. Обойдёшься без моего раскаяния, безгрешный ты наш.
- Да ничего я не жду! – обиделся Гарри. - Я просто был ужасно рад, счастлив был вас видеть. Если хотите, я сейчас уйду и больше вас не побеспокою, - он почти кричал, и его это уже не волновало. - Можете даже мне память стереть, чтоб я и дальше думал, что вы погибли тринадцать лет назад. Вам же всегда...
- Поттер...
- ... всегда было плевать, что я при всём этом чувствовал! Как, впрочем, и профессору Дамблдору. Но это ничего, я всё равно...
- Поттер!
- ... счастлив, что вы живы! И мне тоже теперь на вас плевать! Ну, где там ваш обливиэйт? Я готов.
Он поднял глаза и увидел, что Персефона сидит, вцепившись обеими руками в свой журнал и смотрит на него совершенно дикими глазами.
- Поттер, ты о край камина приложился? - проговорила она свистящим шёпотом. - Что ты себе вообразил? Мерлин великий, то-то ты на меня таращился, как Хагрид на великаншу... Неужели до сих пор не узнаешь?
Гарри, чувствуя, что заливается краской до кончиков ушей, помотал головой.
- Богатым буду, - Персефона усмехнулась одними губами. - Это я, Поттер. Драко. Малфой.
Одиннадцать лет глухого отчаяния и два года безумной надежды, только ради того, чтобы у Малфоя появился ещё один повод поиздеваться над Поттером. Но это было сущей ерундой по сравнению с простым открытием, что профессора Снейпа не было, нет, и не будет. “Гарри Поттер никогда не плачет,” - сказал себе Гарри Поттер, но девчонке, сидевшей, уставившись в кружку подёрнутого пенкой шоколада, до этого не было никакого дела.
Послышались торопливые шаги, официант зашуршал бумагой, голос малфоевой кузины что-то пробубнил, как сквозь муффлиато, а потом между ними возникли два широких стакана и пыльная бутылка.
- Поттер, ты это...
Гарри поднял голову. Стоявшие в глазах слёзы заставляли белёсую чёлку радужно лучиться.
- Знаешь, Поттер, почему я сюда приезжаю? - тихо спросил Малфой, и Гарри вдруг понял, что он и не думал издеваться. - Ты завёл какую-то странную привычку сутулиться. Можешь смеяться, сколько влезет, но я сначала тоже... я думал, что ты - это он.