Название: Мыльные пузыри
Автор: salsa passion
Бета: нет
Рейтинг: PG
Жанр: Общий/Роман
Тип: гет
Саммари: История Тедди Ремуса Люпина, как все мы, счастливого, несчастного, верящего, разочарованного. Человека со своей неповторимой судьбой и баночкой мыльных пузырей в шкафу. Предупреждение: раскрыт только образ Теда. Зарисовочно.
Лондон выглядел тоскливо-серым, а вечерами и вовсе казался склизким, как кожа на губах дементоров. Ветер теперь всегда был холодным и промозглым, будто впитавшим эту липкую влагу. В независимости от времени суток густые, похожие на дым тучи клубились на небе. Свет ночников из окон казался не уютным, а жалким и болезненным. Пешеходы, все как один, были унылыми, вялыми, какими-то безжизненными, они все словно потерялись среди этих мощеных серым булыжником улиц. Холодный дождь почти ежедневно моросил уже третий месяц, бурлила вода, скопившаяся в водостоках.
Магглы недоумевали и ссылались на какое-то глобальное потепление и даже на очередной финансовый кризис, и только волшебники знали в чем дело.
Война прошла четверть века назад, боль большинства людей улеглась, и лишь салют в день смерти Волдеморта и памятник Гарри Поттеру вместе с членами сопротивления не изменились за это время. Хорошо, что не вошли в моду открытки с падающими замертво Пожирателями и Темным лордом посреди Большого зала. Слава Мерлину, Гарри попросил Кингсли изъять подобные вещи из продажи, но у Тедди Ремуса Люпина сохранилась одна. Она была красного цвета, и раньше, когда Тедди открывал ее, раздавался гимн Хогвартса и в конце мелодии какой-то странный хрип – видимо, открытка была бракованная. Тедди всегда казалось, что это предсмертный вскрик Волдеморта. Таким он слышал его, когда побеждал Темного лорда – картонным мечом пронзал большую старую подушку на бабушкиной кровати. И только когда он узнал, что его маму убила Беллатриса Лестрейндж – та темноволосая женщина с разворота открытки, ему начал чудиться в хрипе истеричный женский голос.
Тед давно привык к своему отражению в зеркале, а вот люди, видящие его в первый раз, всегда бывали удивлены. И вовсе не оттого, что мягкие черты отца удачно соединились в нем с резковатыми мамы. Всех притягивали его глаза: один золотисто-карий, а другой голубой. Ими Тед всегда очень внимательно смотрел на окружающий его мир, и создавалось впечатление, что видел он намного больше других. Возможно, люди так думали оттого, что взгляд Теда был обращен как бы внутрь себя, куда-то в глубину своих мыслей и размышлений.
– Тед, ты как будто меня не слышишь! Если ты будешь уделять мне так мало внимания, я начну гулять с другими мальчиками!
– Вик, это вопрос только твоего желания. Если ты хочешь гулять с другими – гуляй, но ко мне не подходи.
– Это все, что ты мне можешь сказать?! Я ненавижу тебя, Тедди Ремус Люпин!
Несмотря на то, что по календарю еще было начало сентября, ночи были такими холодными, что утром окна покрывались инеем. Тонкая ледяная корочка не таяла практически до полудня, когда бледное солнце на короткое время наконец-то выглядывало из-за облаков. Холодный воздух в сочетании с высокой влажностью пагубно влиял на легкие, и нехороший тяжелый кашель раздавался теперь в скверах, в парках, на улицах и в маленьких уютных пабах Лондона.
Иногда Тедди жалел, что нашел эту открытку, провалившуюся в сгиб дивана в гостиной. Ему было всего пять, и она потом часто снилась ему по ночам. Но Тедди так и не рассказал бабушке ни про открытку, ни про свои кошмары. Это стало его первой тайной. Потом был еще целый ворох тайн и секретов.
Тедди целый год и восемь месяцев встречался со стервозной и надменной слизеринкой, слишком сильно влюбившись, бегал за ней, во всем уступал. Но когда игра гормонов сошла на нет, он остался ни с чем: не сохранилось ни добрых воспоминаний, ни признательности. Эссенция счастья превратилась в ругань, претензии и непонимание. Ему, одиночке по своей природе, очень долго пришлось переживать чувство разочарования. Его новообретенное неверие в любовь усиливалось прямо пропорционально объему приворотного зелья, которое бывшая возлюбленная пыталась подсунуть ему.
– Вик, ты опять обиделась? Почему ты молчишь?
– Тед, неужели ты не понимаешь?
– Нет.
– Почему я всегда должна объяснять тебе, где ты был груб, где тебе было наплевать на меня?!
– Ты воспринимаешь все слишком близко к сердцу.
– А как иначе?! Как?! Если мне не все равно.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего. Ты… Я ничего не хочу этим сказать. Совсем ничего.
Лет пятнадцать после окончания войны все было спокойно, ничего серьезнее бытовых проклятий не происходило. И только на исходе восемнадцатого года волшебники почувствовали, что на магический мир снова надвигается угроза. Даже магглы заметили, что творится что-то неладное. Министерство Магии пребывало в полной растерянности: погода и настроение людей ухудшались с каждым днем без видимых на то причин. А тем временем угроза все вырастала, постепенно расширялась, увеличивалась, густела и наконец обрела очертания развевающихся черных плащей дементоров. Их хриплое дыхание заполнило темные улицы, заброшенные тупики между домами, неосвещенные лестничные клетки.
Тед не любил врать, он предпочитал умолчать о некоторых вещах. Он так и не рассказал бабушке, что потерял подаренные ей часы, что разбил старую пыльную вазу в гостиной, что запах костра от его рубашки был запахом сигарет. Тед курил уже около пяти лет, но был настолько осторожен, что Андромеда до сих пор не знала об этом.
Тед не верил в любовь, не хотел жениться, он даже дал себе зарок никогда не произносить три заветных слова. Ему было хорошо и спокойно в своем одиноком я. Он с отличием закончил факультет Равенкло. Тед не блистал живым умом, он был нетороплив и всегда готов лишний раз обдумать принимаемое решение. Он много времени проводил в семье Поттеров и иногда Уизли, но трезво понимал, что это не его. Тед скорее терпел их, часто рефлексируя о своих погибших родителях. Он многое слышал о них от дяди Гарри, перечитал кучу статей и воспоминаний, пересмотрел ворох снимков, но так и не смог найти, поймать ту нить, которая бы связала их миры и его.
«Привет, Тед, чем занимаешься? Вик»
«Привет. Работаю, через неделю нужно сдавать отчет в Министерство, а еще два свитка не дописаны. И у меня в квартире очень холодно. Как ты? Тед»
«Понятно, у нас в Ракушке очень тепло. Мама приготовила что-то мясное к ужину. Вот сижу и думаю, чем бы мне заняться. Ты еще не простыл в своем холоде? Вик»
«Нет, не простыл, я хожу в теплых носках. Сходи с кем-нибудь из подружек погулять. Т»
«Схожу, к одной из подруг как раз приезжает кузен из Шотландии. Она обещала нас познакомить»
«Ха шотландцы же все ходят в юбках. Вдруг это окажется кузина?»
«Можешь за меня не волноваться, Тед, я проверю»
Магглов охватывала паника, они все чаще говорили о конце света, который предвещала смена погоды, исчезновение без вести людей, участившиеся вспышки Сверхновых. На самом деле никаких Сверхновых не было, просто по ночам дементоры темными тенями скользили в холодной вышине над черепичными крышами, закрывая звездное небо. И хотя магглы не могли видеть их, когда дементоров было слишком много, они становились похожи на густой поглощающий свет туман. А потом этот мрак рассеивали яркие серебристые патронусы сотрудников Министерства.
Может быть, Тед слишком многое держал в себе, но ничего не мог с этим поделать. Иногда ему самому казалось, что внутри его головы огромная пыльная библиотека, где на полках хранятся чужие и его собственные секреты. Некоторые аккуратно расставлены и занесены в единую картотеку, а вот темных углов со сваленными мрачными тайнами он старался не касаться, даже не задумываться о них.
Тед и Виктуар Уизли всегда неплохо ладили, но он очень удивился, когда понял, что его тянет к этой взбалмошной и непосредственной девочке с золотистыми волосами и горсткой веснушек на носу и скулах. Он ничего не говорил прямо, он только ходил вокруг Вик, постоянно попадался у нее на пути, но все это выглядело чистыми случайностями. Он невзначай предлагал сесть рядом с ним в библиотеке, бросал Виктуар пару общих фраз в Большом зале за обедом: «Привет, интересное сегодня небо» или «Привет, сегодня твои любимые оладьи». Он медленно захватил ее внимание, а потом в самый разгар Бала по случаю Хеллуина, пригласил ее на танец и поцеловал. Но ни в тот вечер, ни спустя пять лет их отношений он так и не сказал Вик те три заветных слова. И хотя ему самому было плохо, когда он причинял ей боль, он продолжал это делать.
Тед не знал, как похож был в этом на отца.
***
Чернила медленно впитывались в длинный разложенный на столе пергамент. Вокруг недоеденного бутерброда с сыром, небрежно брошенного на самый край стола, деловито кружилась муха. В низкие грязные окна, покрытые каплями от только что прошедшего дождя, слабо светило солнце. Не считая тихого жужжания и размеренного тиканья настенных часов, в комнате царила полная тишина.
– О-огонь!
Плотно смятый комок пергамента вылетел из-за заваленного мантиями стула.
Подбитая и оглушенная муха упала на стол, а снаряд вылетел в открытую форточку. Там он, подхваченный порывом ветра, чуть расправил помятые крылья и, пару раз трепыхнувшись в сторону солнца, вышел в пике. Вместе с желтым кленовым листом он опустился в глубокую прозрачную лужу и раскрывшись потек чернилами. Тед, исписавший его и выкинувший, ничего из этого полета не видел. Он сосредоточенно тер переносицу, обводя взглядом захламленную комнату. Чашки с остывшим чаем, сломанные перья, обрывки и комки пергамента, казалось, заполонили собой все вокруг.
Солнце заходило, и краски в комнате бледнели, выцветали прямо на глазах. Тед напряженно замер, смотря на поблескивающий еще невысохшими чернилами пергамент, исписанный многочисленными формулами заклинаний. Экспекто Патронум разбитый на части, затем собранный заново и продифференцированный по временной составляющей. Недописанная формула Диффиндо. Жирно зачеркнутый Петрификус Тоталиус интегрированный с Вингардиум Левиоса. Сложная и запутанная формула Авады Кедавры.
Тед провел пальцем по витиеватым буквам, смазав их в неразборчивое чернильное пятно. Он выругался и окинул взглядом стол в поисках какой-нибудь тряпки, но обнаружил только несколько неровных стопок книг, разбросанный всюду мелкий мусор, чернильницу, пару перьев и бутерброд, лежащий на краю стола. Над треугольным кусочком сыра уже горделиво разрасталась зеленая плесень. Серебряный блик от крышечки чернильницы полоснул его по глазам. Тед отдернул руку от пергамента и испачканными пальцами потер лицо. Перед его глазами стремительно пронеслись многочисленные формулы заклинаний, с которыми он почувствовал неразрывную связь цвета. Вот серебристый переплелся с зеленым… Замелькали буквы магических формул… Экспекто Авада...
Так просто, почему он не подумал об этом раньше?
***
Тед и Виктуар сидели на подоконнике и болтали в воздухе ногами. Заходящее солнце было прощально ярким, и ветер мягко шелестел кронами старых деревьев, растущих по краям узкой дороги. Вик пускала мыльные пузыри, а Тед незаметно для магглов, проходящих внизу, раздувал их и упрочнял заклинанием. Солнце, замершее у западного края неба, царственно светило посреди чистой голубизны.
Спешащие куда-то люди поднимали головы вверх и смотрели на море воздушных пузырей, плещущиеся на этой тихой улице. То зеленые, то серебристые, то бирюзовые или голубые блики напоминали меняющиеся стеклышки в обернутом яркой бумагой калейдоскопе, и люди непроизвольно улыбались, застигнутые воспоминаниями о своем детстве.
А потом самые внимательные замечали две пары ног: одну босую с прилипшими к левой пятке хлебными крошками и другую в голубых гольфах, свешивающихся между прутьев балкона на втором этаже.
Вик смеялась, сверкая крупными белыми зубами, а Тед придумывал истории про мыльные пузыри, вступившие в союз с дряхлым и мудрым кусочком сыра, которые решили захватить мир и уничтожили белых и пушистых дементоров. Он глубоко вздохнул и замолчав лег на спину, любуясь профилем Виктуар.
Несмотря ни на что он ее любил, и именно это было его самой большой тайной.
