Глава 1Узловатые пальцы еле касаются пожелтевшей бумаги. На выцветшие чернила ложатся тени, оставляя за собой невидимый след загадки. Ещё одно прикосновение, и край пергамента рассыпается в прах, старые слова рушатся, как и когда-то - надежда. Время убивает.
За окном осенние листья танцуют огненный венский вальс, перемешиваясь с накрапывающим дождем, а в ветхой комнате играет музыка. Блеклые голубые глаза лихорадочно ищут любимую черно-белую колдографию. Как хочется жить в воспоминаниях, а получается – только прошлым. Серая пластинка крутится в такт трехразмерному ритму. Раз, два, три… У чистокровных есть все, кроме свободы. Серебряная элита – вечная междоусобица, не впускающая в свои ряды примирителей.
Абраксас тяжело встает с дорогого кожаного кресла и незаметно потирает спину. Малфои не имеют право на слабости. Для них не должно существовать времени, они – вечны. Даже умирать они должны с неподдельным величием, как когда-то короли. Даже в портретных золоченых рамах, постоянно ворча на новое поколение, они должны оставаться выше человеческих предрассудков. Блондины и блондинки в дорогих костюмах и пышных платьях. Непоколебимо веками.
Портрет Мелиссы Малфой висит в западном крыле, в конце тупикового коридора. Кроме домовиков и художника его никто никогда не видел. Абраксас до сих пор боится увековечить смерть своей жены в памяти. Слишком красивой была любовь. Мужчина закрывает почти ослепшие глаза и потирает виски. Навязчивая мелодия резко останавливается вместе с черным ободком пластинки. И время, кажется, тоже. Мысли быстротечно переносятся к первому жеманному знакомству, рисуя молодое лицо будущей леди Малфой. В душу западают темно-серые глаза, цвета пасмурного осеннего неба. Губы в почти настоящей лицемерной улыбке. Учись, девочка… Абраксас учтиво кланяется и целует девушке руку. Они смотрят дом, а потом ведут пустые разговоры о звездах и крови, о любви и долге, о чести и собственном мнении. Бесконечно, бессвязно, глупо. Что-то холодное и нежное одновременно пленяет Малфоя.
Её сердце…
Зима. Белые хлопья беспрестанно кружат в своем слепом венском вальсе. На её мантии, отделанной дорогим мехом, таят хрустальные снежинки. Абраксас тихонько качает еловую ветку над головой невесты и осыпает её сияющим ореолом из мельчайших крупиц прошедшей метели. Мелисса возмущена до глубины души, но при этом по-детски смеется. Звонко, оглушающе-искренне.
- Молчи, - Малфой приставляет поледеневшие на морозе пальцы к её бескровным губам.
- Почему? – тихо спрашивает девушка, ожидая услышать красивую сказку, неважно о чем. А слышит суровую реальность.
- Не подобает так смеяться, - коротко отвечает юноша и уходит в сторону, смотря на красное зарево заката. Мелисса становится рядом.
- Ты прав, - еле шевеля губами, произносит «почти леди Малфой» и уходит, так и не дождавшись ответной реплики.
Абраксас с сожалением провожает взглядом свою невесту и ещё раз дергает еловую ветку над своей головой. Снег сливается с сияющей белизной серебристых прядей. Малфой закрывает и открывает глаза, но его ледяная нимфа исчезла. Он закусывает губу и старательно водит волшебной палочкой над замершими зелеными иголками. Через несколько минут в спальне Мелиссы появляется хрустальная роза.
Абраксас выходит из старой комнаты и идет по коридору. Темно-зеленые холодные стены снова заставляют вспомнить о долге. Изумрудный мрак давит на чувства, заслоняя их обычной ненавистью к грязнокровкам и маглам. Кажется, или коридор действительно бесконечен?
Впереди бесшумно открывается дверь, и раздаются гулкие шаги. Люциус Малфой – достойный наследник великих предков, единственный из всех не получивший материнской любви. Абраксас постоянно повторяет, что это к лучшему. Поэтому его сын не должен думать иначе. В его памяти Мелисса должна быть слабой, если она вообще должна там существовать.
Люциус берет пример с отца, ведь «ледяные принцы» не должны кануть в Лету.
- Что ты здесь делаешь? – строго спрашивает старший Малфой. Громкий хриплый голос, даже по нему ясно читается старость.
- Мне нужно было забрать кое-какие вещи из гостевой комнаты, - Люциус подражает манере отца, и Абраксасу это нравится. Тщеславие.
- Можешь идти, - в приказном тоне отвечает он и ждет, пока сын не уйдет с его глаз долой. А Люциус спускается по каменной лестнице и думает о матери, о том, какой же она была, если смогла завоевать навечно сердце отца?
Весна. Яркое апрельское солнце освещает уже зеленые лужайки поместья. Слегка влажный после дождя гравий мягко похрустывает под ногами. Шаги медленные, величавые, размеренные… Не зря же в саду живет белый павлин. Изыск во всем.
Малфой зло смотрит на окна особняка и поджимает губы. Его жена слишком часто жалуется на здоровье, и Абраксас боится за неё. Но ведь у аристократов не должно быть привязанностей?
- Абсурд, - вслух завершает свои размышления Малфой и быстрым шагом идет по направлению к двери. Трусливый эльф-домовик протирает черные кожаные туфли хозяина и снимает с него легкий плащ. Затем, тихо сообщает об ужасном состоянии леди Малфой и исчезает, не дожидаясь гневной реакции господина.
Мелисса похожа на подснежник. Нежная, но упорная и стойкая. Жаль, что подснежники быстро погибают в красивых вазах с затхлой водой. За это Абраксас их ненавидит…
Пестрые краски пробуждения резко сменяются на безликие стены Малфой-мэнора. Вне времени. Одинаковые холодные лица предков, как знамение, нет, благословление на поддержание вековых традиций.
Мелисса больна и не выходит из своей комнаты. Абраксас ничего не помнит о ней весной.
Старший Малфой продолжает медленно идти по коридору воспоминаний. На морщинистом лице ясно читается боль. Мелисса была для него глотком свежего воздуха, таким же коротким, как и его красочная жизнь.
Абраксас спотыкается о край черного ковра и хватается рукой за выступ в стене. Намеченный путь мутнеет перед глазами. Малфою, очевидно, нужно остановиться, но сейчас, за многие годы добровольного заточения, сердце впервые берет верх над холодным рассудком. Пара портретов с недовольством указывают на неаккуратность своего родственника, но тот не обращает на их ворчание ни малейшего внимания. Абраксас упрямо идет дальше. Принципиально. Малфои не привыкли отступать.
Лето. Августовские звезды ярко горят над головами влюбленных. Леди Малфой прекрасна, как одно из этих небесных светил. Её муж, кажется, счастлив. Хотя и не в принципах Малфоев смотреть ночью на звезды, наблюдать за заходом солнца или розоватым рассветом, но Абраксас просто не может отойти от своей жены ни на шаг. Внутри что-то постоянно сжимается, будто это лето – последнее.
- Мелисса, вы дарите мне новый взгляд на жизнь, - лукаво улыбается Малфой и ждет ответа.
- Я всего лишь не следую принципам, - произносит Мелисса как можно тише. Но Абраксас впервые ничего не имеет против. Его жена задумчиво улыбается, накручивая прямые белые локоны на тонкие холеные пальцы. Малфой чувствует тепло, исходящее от нее, оно напоминает ему ласковые лучи восходящего солнца, такие же иллюзорные, как и светлые блики на лакированной поверхности стола.
Люциус мериет шагами свою спальню. В его голове мелькают сотни вариантов аристократических шаблонов. Не один из них не заинтересовал бы его отца, поэтому наследник рода мысленно вычеркивает новые образы, возникающие в соответствии с именем Мелисса. В конце концов, он приходит к одному единственно верному выводу: она сочетала в себе несочетаемое.
Младший Малфой протирает пыльную золоченую раму и смотрит в рисованные глаза матери. Блуждающая улыбка на губах - ничего общего с принципиальными заморочками девушек из высшего общества. Мелисса молчит, вглядываясь в лицо сына, а Люциус тяжело дышит. Ему кажется, что он слышит шаги отца и поэтому быстро прячет расписанный холст под тяжелый бархат.
-Значит, любил, - выносит свой вердикт Малфой и приказывает подоспевшему домовику повесить портрет на место.
Снова осень. Абраксас до боли сжимает кулаки. Чтобы подарить жизнь, нужно её отнять… Малфой не знает, что делать: хоронить жену или праздновать рождение сына? Тонкие пальцы еле касаются бумаги. Свидетельство о смерти. Незасохшие, блестящие чернила впитывают в себя терпкий запах горечи.
За окном осенние листья танцуют огненный венский вальс, перемешиваясь с накрапывающим дождем, а в роскошной комнате Мелиссы играет музыка. Яркие голубые глаза лихорадочно ищут любимую черно-белую колдографию. Черная пластинка крутится в такт трехразмерному ритму. Раз, два, три… У чистокровных есть все, кроме свободы. Серебряная элита – вечная междоусобица, не впускающая в свои ряды примирителей. Браки между родственниками истончают надежду на счастье.
Абраксас снова потирает виски и садится на диван в старинной гостиной. «Малфой сожалеет», - скажут другие. «Малфой любит», - поправит их забытый портрет в западном крыле.
