Глава 1«Отец, я невиновен! Я этого не делал, я ничего не знал! Отец!..»
Крауч-старший закрыл глаза. Со времени суда над последними Пожирателями Смерти прошло уже несколько месяцев, а крики сына до сих пор стояли у него в ушах. Не помогали никакие зелья, и даже отвлечься не получалось — не на что. Департамент магического правопорядка как будто вымер.
Работы не просто стало меньше, ее не стало совсем. Двадцать лет назад, когда Крауч только делал свои первые шаги в аврорате, дел тоже было мало. Но не настолько. И не так.
Проблема не в том, что нет работы. Нет смысла. Он пропал еще тогда, когда Тот-Кого-Нельзя-Называть исчез без малейших усилий департамента магического правопорядка. Крауч тогда уже почувствовал приближение конца и назло ему развернул бурную деятельность: отправил в Азкабан Блэка, возглавил охоту на шпионов в Министерстве, нашел тех, кто пытал Лонгботтомов... Он и тогда думал, что не все закончилось! И попытался вычеркнуть из жизни Барти Крауча-младшего, как будто его и не было никогда!
Вычеркнуть не получилось. И забыть не получилось. Все оборвалось тогда, на суде.
Пытаясь оторваться от назойливых воспоминаний, Крауч посмотрел в окно. Не помогло — за окном, как всегда, бушевал ураган и брызги дождя бились в стекло. Начальник департамента долгое время не обращал внимания, что творится за окном кабинета, тем более что окно иллюзорное. Но когда в твоем кабинете уже который месяц за окном то снег, то дождь, то буря, а у соседей безмятежно светит солнце, это повод задуматься. Обращаться в отдел магического хозяйства было ниже его достоинства, тем более что реакцию можно предугадать безошибочно. Начнут удивленно хлопать глазами, пожимать плечами и долго объяснять сложную систему заклинаний, установленных на окнах. Окна — мелочь? А постоянный шепот за спиной, разговоры, прекращающиеся, как только он войдет в комнату? А пустота кабинета, ранее ломящегося от посетителей? Сейчас департамент о мелких делах и не докладывает, а крупные прекратились.
Ему нужно дело. И не просто дело, а дело громкое, такой процесс, чтобы потом говорила о нем вся Британия. Его положение в Министерстве стало слишком шатким, и спасти может только громкий процесс.
Но где взять материал для процесса? Поднять дела тех, кто подозревался в работе на Того-Кого-Нельзя-Называть, а потом был оправдан? Глупо. Что же, выходит, тогда он ошибся? И все знают про пожертвования, которые Малфой внес в пользу Министерства. Упрятав его в Азкабан, Крауч вызовет еще больше пересудов, чем сейчас.
Нужно что-то принципиально новое, не связанное с делами Пожирателей Смерти. Обвинить работников отдела магического хозяйства во вредительстве? Бред. Над ним все Министерство смеяться будет, а новые сотрудники отдела устроят ему бурю с дождем не снаружи, а внутри кабинета.
Это раньше он мог отправлять в Азкабан, не заботясь о логичности обвинений. Лес рубят — щепки летят. Подумаешь, во время ликвидации шпионской сети в Министерстве пострадало несколько невиновных! Разве было бы лучше, если бы виновные избежали наказания?
Крауч встал. Раз никак не получается отвлечься, сидя на месте, надо поискать другое. Узнать, как дела в аврорате. Вдруг попадется хоть малейшая зацепка, из которой можно вытянуть дело? Столько месяцев не попадалось, но вдруг...
В отличие от военного времени, главе департамента магического правопорядка узнать о положении дел в аврорате было не так-то просто. Секретарша Крауча смотрела на него как на оборотня, кусающего маленьких детей, и сбегала под предлогом отсутствия работы. А глава аврората, Аластор Хмури, не разговаривал с Краучем еще со времени подготовки процесса над Лестрейнджами, когда Крауч ясно дал понять, что никакого снисхождения своему сыну оказывать не намерен. А отношения между Краучем и Хмури уже тогда были натянутыми. Сейчас же с Хмури не то что разговаривать — и смотреть на него не хотелось. Когда при задержании Лестрейнджей он лишился одного глаза и вставил себе новый, волшебный, то при разговоре создавалось впечатление, что он видит собеседника насквозь. И хотя Крауч знал, что волшебные глаза способности к легилименции не повышают, а только позволяют видеть сквозь преграду, все равно было жутковато.
К счастью, Хмури на месте не оказалось, а его заместитель, Руфус Скримджер, охотно согласился ввести начальство в курс дела.
— Ничего серьезного в последние дни не было.
— А несерьезного?
Скримджер выразительно посмотрел на главу департамента.
— Жулика задержали. Мундунгус Флетчер — не знаете такого? Он группе обеспечения правопорядка надоел уже.
Крауч такого не знал — он стоял выше расследований всяческих мелких краж и махинаций. Но задержанным заинтересовался:
— Позвольте мне с ним побеседовать.
Скримджер если и удивился, то не подал виду. Как будто в обязанности главы департамента всегда входила обязанность лично допрашивать каждого мелкого жулика.
Перед допросом Крауч беглым взглядом прочитал выданные Скримджером пергаменты. Ничего интересного — кражи каких-то котлов, метел, мелкое хулиганство в «Дырявом котле»... Зацепиться абсолютно не за что. Разве что за то, что в «Дырявом котле» он был замечен вместе с Сириусом Блэком, но это глупо. Если сажать каждого, кто пил с Блэком, в Азкабане не хватит места.
Мундунгус Флетчер был жутко перепуган тем, что допрашивает его не кто иной, как сам Крауч, поэтому сразу начал оправдываться, не дожидаясь вопросов:
— Что я такого сделал? Бросают метлы на дороге, откуда мне знать, чья метла? Может, вообще ничья! А зачем добру пропадать?
— Есть сведения, что в «Дырявом котле» вы продавали темные артефакты, — вклинился Крауч в поток речи Флетчера.
— Какие артефакты? — взвился Мундунгус. — Да я отродясь ничего опасного в руках не держал! Мне жить еще не надоело!
Крауч бросил быстрый взгляд на пергаменты с делом, и, опережая его, Мундунгус выпалил:
— Да что вы все ко мне привязались! Вот Аберфорт Дамблдор у себя в Хогсмиде темной магией занимается!
Крауч насторожился. Отложил в сторону пергаменты, внимательно посмотрел на Флетчера и поинтересовался:
— Откуда у вас такие сведения?
— Да все знают! — продолжал Флетчер тем же тоном.
Слово «все» ничего не говорило. Если все знают, почему не знает он? В данном случае «все» означали «никто», а такой вариант Крауча не устраивал.
— Что конкретно вам известно? — настаивал Крауч.
На самом деле Мундунгусу не было известно ровным счетом ничего. Он просто не любил Аберфорта, и было за что. Пять лет назад Аберфорт выставил его из «Кабаньей головы», запретив показываться там раз и навсегда, а отлучение от столь злачного места было для уважающего себя жулика серьезным ударом. «Дырявый котел» — это уже не то, там слишком много порядочных волшебников, и непорядочному обделывать свои делишки не всегда бывает удобно. Да еще там постоянно ошивается патруль отдела обеспечения магического правопорядка. И куда честному жулику податься? Некуда!
— Ну, все говорят, что он на козлах какую-то темную магию практикует.
— Кто именно говорит? — допытывался Крауч.
Через полтора часа переливания зелья из пустого котла в пустую пробирку Краучу удалось добиться от Мундунгуса полного списка недоброжелателей Аберфорта Дамблдора. Толку в этом списке было не больше, чем в заявлении самого Мундунгуса, но тем не менее это была зацепка. Срок в Азкабане и не из такого вытаскивали.
Мундунгуса Крауч сдал обратно Скримджеру и стал составлять план, как добраться до Аберфорта. Раньше стоило дать задание аврорату — через час бы принесли все факты на пергаменте, перевязанном ленточкой, но сейчас могут просто не послушать. Тем не менее, Крауч вызвал к себе Долиша — единственного, на кого он мог положиться, — и послал его опросить названных Флетчером волшебников. А сам отправился в «Кабанью голову» под личиной того же Долиша.
Крауч не учел, что аврор, пришедший в паб посередине рабочего дня — явление само по себе подозрительное. Даже если этот аврор спокойно пьет себе сливочное пиво в дальнем углу. А это вдвойне подозрительно — почему пиво? Почему не огневиски? Сливочное пиво можно пить даже в министерском буфете.
Народу и так было мало, а при появлении Крауча осталась только пара пожилых волшебников, подсевших к стойке Аберфорта и принявшихся бурно обсуждать политику Министерства.
— Я тебе говорю — аврорат скоро разгонят! Они ничего хорошего не сделали! Только в Азкабан сажают кого ни попадя!
Второй был настроен менее категорично:
— Ну, весь-то разгонять не станут. Но Крауч скоро слетит со своего поста, это точно. Вот, помню, при Абраксасе Малфое даже и заикнуться было нельзя о непростительных заклятьях в аврорате! Там могли и за простое «Диффиндо» с работы снять!
— Да, Абраксас Малфой — это голова, — согласился Аберфорт, ставя на стойку новую порцию огневиски.
Крауч из всех сил сдерживался, чтобы не вскочить и не устроить здесь разгром. Да год назад они бы угодили в Азкабан все, включая Абраксаса Малфоя! Последний — за то, что не использовал возможность посадить Того-Кого-Нельзя-Называть, когда тот был еще студентом. Доказательств не было? На Сириуса Блэка их было не больше!
Крауч просидел в пабе час, выпил две бутылки сливочного пива (слишком мало для пришедшего отдохнуть Долиша) и ушел без сведений, но с уверенностью, что Аберфорту в тюрьме самое место.
Последующие несколько дней Крауч с головой окунулся в работу. Сидел в своем кабинете, изучая поступившие от Долиша материалы, отправлялся проверять их сам, и домой приходил за полночь, как в старые добрые времена. Работал один, если не считать Долиша. В Министерстве разговаривать не с кем, дома тоже. Мелани не выходит из комнаты и на мужа никак не реагирует, а немногочисленные гости от него шарахаются, будто это он виноват в страшных преступлениях своего сына. На него смотрит с презрением даже Энид Лонгботтом, его кузина и лучшая подруга Мелани. Мелани ей, видите ли, жалко, нет, чтобы своего кузена Фрэнка пожалеть!
Из тех сведений, что раздобыл Долиш, опереться можно было разве что на показания Энид Смик, ровесницы Аберфорта, знавшей его с раннего детства. Да и то показания годились лишь по меркам военного времени. Но Крауч был не из тех, кто отступает перед трудностями. Он лично отправился в Годрикову Лощину, дабы уточнить слишком расплывчатый отчет Долиша.
Очень быстро выяснилось, что аврор не виноват, ибо Энид Смик говорила так много и туманно, что выудить из ее слов что-то существенное не представлялось возможным. Сначала она вообще не поняла, кто такой Крауч и что он от нее хочет, а потом разразилась долгой речью по поводу шляющихся туда-сюда бездельников, из-за которых в прошлом году капуста не уродилась, а в этом рассада расти не желает. Крауч уже начинал терять терпение и жалеть, что к болтливой старухе нельзя применить не то что особые, но и обычные методы допроса.
— А что вы можете сказать про Аберфорта Дамблдора? — Крауч, наконец, сумел вклиниться в бесконечный поток слов.
— Грубиян и невежда! — отрезала Энид. — Как в детстве кидался в каждого встречного козьим пометом, таким и остался до сих пор!
— Может, он еще и темной магией занимается? — поинтересовался Крауч.
Старуха обрадовалась.
— Конечно! Они и мать свою со свету свели, чтобы никто не мешал гадости всякие творить! Вечно он козлов своих на чужие огороды натравлял!
Травля огородов и швыряние козлиным пометом, конечно, было нарушением правопорядка, но находилось несколько ниже уровня начальника департамента. К тому же срок давности истек давным-давно. Крауч попытался перевести разговор на дела более насущные.
— А сейчас он чем занимается? Вы говорите, он таким же остался?
— Да лучше не стал! — радостно подхватила старуха. — Была я недавно в Хогсмиде, а там у его паба все тот же козел пасется — большой такой, черный, наглый! Точь-в-точь тот, что он в юности на соседей натравливал. И назвал-то его как издевательски — Блэк, это он так директора Финеаса дразнил! И этого козла точно так же зовет!
Именование козлов в честь директоров Хогвартса, а также осужденных преступников, тоже уголовным деянием не являлось. Даже если бы он на этих козлах испытывал непростительные заклятия — и то бы не считалось. В аврорате эти заклятия изучали на мышах, и никто не возмущался, как не возмущались после разрешения применять непростительные на следствии и при поимке преступников. А если кто и пытался, то год-два в Азкабане за подрыв авторитета Министерства энтузиазм несколько убавляли. Жаль, что сейчас такие методы уже не пройдут, а то он бы еще в «Кабаньей голове» Аберфорта арестовал.
— Мисс Смик, — настаивал Крауч, — Аберфорт применяет к своим козлам темную магию или нет? Вы что-нибудь заметили?
Намеков Энид Смик не понимала. Но нелюбовь к Аберфорту была сильнее намеков и давала надежду получить нужные сведения.
— Да этот Блэк сам по себе темная магия! Что тот, что этот! Зачем держать в хозяйстве козла, от которого один вред? В Хогсмид идти страшно — стоит эта зверюга посередине дороги и смотрит на тебя, того и гляди бросится! А когда он здесь жил, то своего Блэка на соседские огороды пускал! Ничего не росло после него!
Крауч уловил наконец то, что за что можно зацепиться. Ниточка слабая, но все же...
— Скажите, он только похож на того козла Блэка? Или же это тот самый козел?
— Да как это может быть тот самый! — всплеснула руками Энид. — Лет-то сколько прошло!
— А если он вернул того козла при помощи некромантии? Вы же сами сказали про темную магию.
Определенно, мисс Смик не относилась к хорошим свидетелям. Хороший свидетель должен понять, какие показания от него требуются, и не упираться, как пресловутый козел. Иначе из свидетеля очень легко превратиться в подследственного. А в качестве подследственного она не подходила еще больше, чем в качестве свидетеля.
— Да от него ничего хорошего ждать не приходится!
— Значит, так и зафиксируем, — подвел итог Крауч. — Подпишите этот пергамент.
Крауч еще не успел дописать последний пергамент в дело Дамблдора, как в кабинет к нему заявился не кто иной, как Хмури. Без разрешения сел на стул и уставился волшебным глазом. Продолжать писать под этим взглядом было невозможно, а говорить глава аврората не спешил.
Через полминуты Крауч не выдержал:
— Я занят, Аластор.
— Чем ты занят? — проворчал Хмури. — Фабрикуешь ложные доказательства?
Именно этим Крауч и был занят, но кто бы в подобном признался!
— Ложные или истинные, покажет следствие, — сухо сказал Крауч. — Я отдаю приказ об аресте Аберфорта Дамблдора по обвинению в некромантии.
Хмури даже виду не подал, что удивлен. Только чуть пожал плечами и произнес, вставая с места:
— Отдавай какие хочешь приказы, только я к этому делу касательства не имею.
Краучу и не нужно было вмешательство Хмури, без него он прекрасно мог обойтись.
Без Хмури. Но не без аврората. А аврорат Краучу не подчинялся, разве что пара-тройка волшебников по старой памяти. И арестовывать Аберфорта Краучу пришлось идти лично в сопровождении одного Долиша — несолидно для поимки крупного преступника.
Крауч втайне надеялся, что застанет в пабе тех двух волшебников, осуждающих политику министерства, чтобы привлечь их как соучастников. Но единственным посетителем вдруг оказался сам Альбус Дамблдор. Он прервал разговор на полуслове и весело посмотрел на Крауча.
— Обслужи наших гостей, а я сейчас приду.
Младший Дамблдор посмотрел на вошедших с неприязнью, потом достал две бутылки сливочного пива и со стуком поставил на стойку.
— Четыре сикля.
Долиш уже полез в карман за мелочью, но тут Крауч опомнился.
— Аберфорт Дамблдор! — торжественно произнес он. — Вы арестованы по подозрению в занятиях темной магией!
Аберфорт с недоумением уставился на Крауча. Альбус, еще не успевший выйти, обернулся.
— Вот как? Тебя арестовывать пришли? Хорошо, мы потом договорим.
И директор Хогвартса как ни в чем ни бывало скрылся за дверью.
Крауч почему-то почувствовал себя первокурсником, не сделавшим домашнего задания. Он не рассчитывал на помощь Дамблдора и даже на его сопротивление, но почему-то было очень неловко. Вот что значит — растерял оперативную хватку, сколько лет уже сам лично на аресты не ходил!
— Экспеллиармус! — произнес Крауч. Процедуру ареста он все же помнил и лишение палочки было первым ее пунктом.
Но поскольку палочки в руках у Аберфорта не было, то вместо нее в руках у начальника департамента оказалась бутылка. Он не глядя протянул ее Долишу, а Долиш, не будучи дураком, сунул в карман — пригодится.
— Дайте вашу палочку! — уверенно и твердо (как ему казалось) произнес Крауч.
— Да пожалуйста, — Аберфорт положил палочку на стойку. Ему как будто было все равно, кто и зачем к нему пришел.
— Приведите козла по имени Блэк, — продолжал Крауч тем же тоном.
— Приводите сами, — пожал плечами Аберфорт, выходя из-за стойки. И тут же сделал предупреждающий жест Долишу, поднявшему палочку: — Не вздумай призывать его манящими чарами! Разнесешь тут мне все!
Без палочки Долиш все равно не обошелся, потому что идти козел не желал. Пришлось его обездвижить, поднять в воздух и так тащить. В дверь они зайти не смогли, а поджидали Крауча с Аберфортом снаружи. Из окон соседних домов уже начали высовываться любопытные.
— Я говорил тебе — не называй козла Блэком! — с нескрываемым ехидством заявил Альбус Дамблдор, появившийся из ниоткуда.
Крауч реплику проигнорировал. Он только сейчас осознал, что не позаботился о транспортировке заключенных в Министерство. Если бы арестованный был один, с ним бы аппарировали и дело с концом. Но как быть с козлом? Трансфигурировать его не полагалось по правилам обращения с предметами, подвергавшимися темной магии. По сути дела, Долиш, обездвижив Блэка, уже нарушил инструкцию. Хотя в ней был пункт о нейтрализации артефактов, могущих представлять опасность, осталось только оценить степень этой опасности. На всякий случай Крауч тихо предупредил Долиша:
— Не забывай правила обращения с вещественными доказательствами!
— Козел-то не знает, что он вещественное доказательство! — парировал аврор. — Рога у него вон какие! — И добавил: — А как мы его доставим?
По инструкции полагалось крупных магических тварей доставлять на служебном транспорте, но министерскую машину Крауч взять не догадался. На крайний случай можно было вызвать «Ночной рыцарь», чем начальник департамента незамедлительно и занялся. Однако автобус не появился.
Аберфорт, с кривой усмешкой наблюдавший за страданиями Крауча и Долиша, заметил:
— Ежели вы «Ночного рыцаря» ждете, то зря. После того, как вы Мэг арестовали, он к аврорам не ездит.
Крауч не стал вступать в дискуссию по поводу правомерности ареста кондукторши автобуса. Если каждый будет направо и налево рассказывать анекдоты, подрывающие авторитет Министерства, то на какую победу над темными магами можно рассчитывать? Тогда он просто был вынужден принимать жесткие меры, и пусть Мэг скажет спасибо, что к ней не применяли усиленных методов допроса, а сразу отправили в Азкабан. И всего-то на год, стоило из-за такого пустяка шум поднимать!
— Проблемы, Барти? — улыбнулся Альбус. — Держи портключ.
Краучу и Долишу так хотелось исчезнуть отсюда, что они даже не задались вопросом, по какой причине директор Хогвартса о них так заботится. Протянутая бутылка была принята и тут же использована по назначению — в качестве портключа (впрочем, об использовании ее в качестве бутылки Долиш уже успел подумать).
По прибытии в Министерство выяснилось, что проблемы еще только начинаются. Задержанных следовало где-то разместить, а если Дамблдор был немедленно отправлен в камеру предварительного заключения на самом нижнем уровне, то козла держать было негде. По инструкции его следовало сдать в департамент регулирования и контроля за магическими существами, но департамент отказался, мотивируя это тем, что козел не является существом магическим, зато является рогатым и очевидно недоброжелательным.
Только к вечеру козла удалось пристроить в соседнюю с Аберфортом камеру и, скорее, благодаря не авторитету Крауча, а жалости авроров к животному и к имуществу аврората, которое сие животное непременно разнесет, оставшись без надзора.
В восемь часов вечера Крауч только собирался вызвать арестованного на допрос, как обнаружил, что делать это некому. Дежурный по аврорату заявил, что не может покинуть свой пост, и то же самое сообщил дежурный по камерам предварительного заключения. А самому идти за арестованным было не только несолидно, но и не по инструкции. Кроме того, Крауч банально устал. Так вымотался, как не бывало даже в самые тяжелые для аврората дни.
Когда Крауч аппарировал домой, его встретила Энид Лонгботтом и безо всяких предисловий спросила:
— Это правда, что ты арестовал козла?
— Откуда ты взяла? — насторожился Крауч.
— Все говорят!
— «Все» — это не аргумент. Кто именно говорит?
Энид пожала плечами:
— Ты мне еще допрос первой степени устрой. До свидания, я пошла, Мелани не тревожь, она спит.
Мелани всегда спала, стоило мужу захотеть с ней пообщаться. А так хотелось, чтобы кто-то оценил его деятельность во благо магического сообщества Великобритании! Так нет, жена еще и в прежние времена кривила нос, услышав о применении непростительных заклятий на следствии, а после гибели Розье и Уилкса вообще неделю проплакала, не выходя из комнаты. Вот что ей было такого? Да, Тед Уилкс — ее родной племянник, но родственные чувства не имеют значения, когда речь идет об избавлении от темных магов! Ради этого можно поступиться даже собственным сыном! И как только она не понимает элементарных вещей.
А вот не понимала. И пришлось бедному главе семьи коротать вечер одному. И даже напиться было нельзя в преддверии важного допроса.
К допросу Крауч подготовился основательно. Пришел в Министерство рано утром и, прежде чем вызвать подозреваемого, два часа просидел над пергаментами. Некромантия — это хорошо, но мало, из привязанности ненормального бармена к черному козлу можно вывести очень многое. Никто Крауча не беспокоил, его по-прежнему игнорировали, и это начальнику департамента было очень на руку. Шептались ли за его спиной или нет, он не слышал, поскольку пришел раньше всех. Но хотя бы дисциплины подвластный ему департамент не утратил — когда Крауч приказал привести арестованного, доставили его немедленно.
Зато арестованный повел себя совсем не по правилам. Едва войдя в кабинет, он заявил:
— Немедленно освободите Блэка!
Крауч сначала не понял, о каком Блэке идет речь, и если о Сириусе, то какое дело до него Дамблдору-младшему. Разве что тому не хотелось терять Блэка в качестве выгодного клиента, потому как непутевый отпрыск древнейшего и благороднейшего семейства очень большую часть полученного неправедным путем наследства оставлял в пабах. Но глава департамента тут же вспомнил, что козла тоже зовут Блэком... и пожалуй, это тоже можно будет внести в обвинение.
— Козел задержан в качестве вещественного доказательства вашей преступной деятельности, — сухо ответил Крауч.
— Мне плевать на доказательства, — мрачно ответил Аберфорт. Ночь заключения нисколько на нем не сказалась, как был неотесанным грубияном, так и остался. — Животному нужно питание и уход, он всю ночь блеял!
Крауч на мгновение впал в замешательство, ибо все камеры были надежно звукоизолированы, и слышать блеяние из соседней камеры было совершенно невозможно.
— Вы не могли этого слышать! — возразил он.
— Я слышал! — уперся Аберфорт. — Я подам на вас жалобу в отдел контроля над магическими существами!
Крауч злорадно улыбнулся:
— Козел не является магическим существом!
Аберфорт не сдавался:
— Тогда я подам жалобу в маггловское общество защиты животных!
— Вы не можете это сделать по Статуту о секретности!
— А мне плевать на Статут, — усмехнулся Аберфорт. — Животных нельзя мучить! Вы на меня аврорат натравили, а я на вас магглов натравлю!
Крауч опустил глаза на лежащие перед ним пергаменты, медленно развернул один из них, потом столь же медленно свернул. Обычно на подследственных это действовало. Но только не на этого.
— Хорошо, с вопросом по содержанию козла под стражей мы разберемся. А сейчас...
— Не надо разбираться, — оборвал его Аберфорт. — Надо его выпустить!
Крауч повысил голос:
— Дамблдор! Козел по имени Блэк — свидетельство по обвинению вас в занятии темной магией!
— Какой еще темной магией? — проворчал Аберфорт.
Крауч приободрился. Наконец-то он может приступить к тому, к чему так долго готовился.
— Черная окраска вашего козла свидетельствует об использовании его в темномагических целях. А имя Блэк указывает на его связь с семейством Блэк, двое представителей которого находятся в Азкабане. — И, ведомый вдохновением, добавил: — Кроме того, с помощью этого козла вы добились преждевременной гибели членов семейства Блэк — Ориона, Сигнуса и Регулуса.
Аберфорт ошарашенно смотрел на Крауча, даже не решаясь ему возразить. Начальник департамента воспринял это как шаг к признанию и завершил тем, с чего собирался ранее начать:
— Кроме того, ваш козел и именем и приметами напоминает имеющегося у вас в конце прошлого века. Вы, несомненно, воскресили его при помощи некромантии.
Аберфорт сидел молча, видимо, подавленный тяжестью обвинений. Крауч продолжал:
— Расскажите о вашей преступной деятельности как можно подробней. Чистосердечное признание смягчает наказание.
Аберфорт оторвал глаза от созерцания окна, за которым шел нескончаемый дождь, и хриплым голосом сказал:
— Отпустите козла. Или обеспечьте ему нормальные условия!
— Значит, вы не хотите признаваться, — сделал вывод Крауч.
Было ясно, что сейчас он ничего не добьется. Что же, обычное дело. Крауч дал приказ отвести Аберфорта в камеру и заодно позаботиться о козле (ему показалось, или это было воспринято с большим энтузиазмом, чем все его предыдущие распоряжения?), а сам принялся за дальнейшее изучение дела. Стоит отдать распоряжение об обыске в «Кабаньей голове», а еще сходить к Блэкам. Родственники не могут не помочь!
Обыск в «Кабаньей голове» ничего не дал. Во избежание злоупотреблений Крауч отправился туда лично, в сопровождении Долиша и Робардса. Первое, что они обнаружили, аппарировав к дверям паба — лежащего под крыльцом мертвецки пьяного волшебника в драной мантии. Путем Эннервейта и такого-то Мерлина волшебника удалось привести в чувство, но ничего о коварных планах хозяина паба он не сообщил. Наоборот, авроры узнали много нового о себе, методах аврората, а также сухом законе, который аврорату ввести ну никак не получится. Крауч было заикнулся о наказании за оскорбление работников Министерства, но Робардс посмотрел на него, как на сумасшедшего:
— Да ты что, Барти? Подумаешь, надрался, с кем не бывает! Если каждого пьянчугу сажать, в стране только грудные младенцы останутся!
Крауч был несколько иного мнения о количестве лиц, злоупотребляющих спиртными напитками. В конце концов, его жена была совершенно непьющей! Но вспомнив о жене, Крауч поскучнел и препираться не стал. Пьянчужка был поставлен на ноги и отпущен на свободу, а авроры принялись производить обыск.
В ходе обыска ничего, свидетельствовавшего о занятиях хозяина «Кабаньей головы» черной магией, обнаружено не было, если не считать портрета девочки в гостиной на втором этаже. Крауч попробовал допросить портрет, но ничего не добился — девочка показала ему язык и отвернулась. Конфисковать портрет не получилось — он был закреплен заклятьем вечного приклеивания. Хотя методы против этого заклятия были, Крауч не стал возиться. Зачем ему сдалась эта девочка, улики он и без нее найдет.
Прямо из Хогсмида глава департамента аппарировал на площадь Гриммо, дабы поговорить с Валбургой Блэк. Валбурга приходилась ему троюродной сестрой и была близкой подругой его матери, так что стоило надеяться на помощь.
Оказалось — зря. Едва Кричер доложил о приходе гостя, как хозяйка тут же набросилась с обвинениями.
— Позор рода Блэков, ты зачем явился? Меня в Азкабан собираешься засадить, как родного сына?
— Миссис Блэк, вас ни в чем не обвиняют! — попытался оправдаться Крауч. — Расследование установило, что Аберфорт Дамблдор с помощью козла по имени Блэк навел порчу на вашу семью...
Валбурга договорить не дала:
— Да ты сам козел! Сам порчу на всех наводишь! Это ты Чарис в гроб загнал, а теперь Мелани уморить хочешь! Я всегда говорила — не стоило ей за тебя выходить!
— Моя мать умерла от драконьей оспы, — возразил Крауч, но услышан не был.
— А где Регул? Что вы с ним сделали?
— Регулус Блэк пропал без вести, обвинений со стороны аврората ему не предъявлялось...
Валбурга подняла палочку и направила ее на Крауча. Тот попятился.
— А собирались предъявлять? Да тебе бы только засадить всех! Белла что тебе сделала?
Начальник департамента сделал последнюю попытку быть услышанным. Уж по этому-то делу никаких разногласий быть не должно!
— Беллатрикс осуждена за то, что заклятьем Круциатус свела с ума Фрэнка и Алису Лонгботтомов...
Валбурга рассмеялась.
— Из-за каких-то несчастных гриффиндорцев в Азкабан пожизненно? Да там сходить-то было не с чего!
Убедившись, что логических аргументов Валбурга понимать не желает и здравый смысл у нее отсутствует, Крауч попытался вернуться к цели своего прихода:
— Департамент располагает доказательствами того, что Аберфорт Дамблдор навел на вашу семью порчу, которая послужила причиной смерти вашего мужа Ориона и вашего брата Сигнуса...
Хорошая реакция аврора спасла Крауча — он отклонился за полсекунды до того, как заклятие просвистело мимо него и врезалось в стенку. Заклятие было не только невербальным, но, похоже, еще и непростительным. Но думать некогда, надо было спешно удирать, чем Барти Крауч и занялся. Очень вовремя занялся, поскольку реакция матери двоих детей не хуже, чем у бывалого аврора.
Мысль о возможности привлечь Валбургу Блэк к ответственности за нападение на главу департамента правопорядка при исполнении служебных обязанностей мелькнула и тут же исчезла. Мистер Крауч, несмотря ни на что, очень хотел жить. А миссис Блэк способна прикончить кого угодно даже без палочки — одним голосом.
Вернувшись в Министерство, Крауч добавил в обвинение еще один пункт — доведение до сумасшествия путем темной магии миссис Валбурги Блэк.
Последующие несколько дней Крауч не трогал Аберфорта, занимаясь подготовкой обвинения. Раз подследственный помогать не хочет — следователь должен работать за двоих, за себя и за него. Крауч полагал (причем с самого начала своей деятельности в аврорате), что признание обвиняемого — важнейшая часть обвинения и в получении этого самого признания все средства хороши. Жаль, что этого не понимали не только большая часть британского магического сообщества, но даже и глава аврората. Еще и в средствах его ограничили.
У Крауча за спиной все так же продолжали шушукаться, причем лейтмотивом было уже не «Это тот самый Крауч, который посадил в Азкабан собственного сына», а «Это тот самый Крауч, который арестовал козла». Неизвестно, что было обиднее. И почему такой акцент на козле? Брат Дамблдора сам по себе никого не интересует?
Перед тем, как вызвать подследственного на допрос, Крауч лично решил проверить условия его содержания. Вообще, это было ниже его компетенции, но аврорату доверять не стоило. Настолько не стоило, что начальник департамента не только не предупредил о своем посещении, но отправился на нижний уровень под разиллюзионным заклятьем, сняв его лишь непосредственно в коридоре, где находились камеры предварительного заключения. И сразу же столкнулся с молодым стажером, несущим в руках большую копну сена. Парень от неожиданности охнул и выронил сено, засыпав им мантию Крауча.
— Это что такое? — строго спросил начальник департамента.
Парнишка был столь напуган, что не мог произнести ни слова, и даже сено собрал обратно в копну невербальным заклятьем. Крауч обошел незадачливого стажера и направился в камеру, где содержался Аберфорт. Нарушение инструкции улавливалось даже на подходах к камере — весь коридор пропитался резким козлиным запахом, явным показателем того, что козла выводили из камеры. А клочки сена, разбросанные по камере Аберфорта, уничтожали последние сомнения.
В соседней камере, где содержался Блэк, ничего подозрительного не обнаружилось. Разве что козел посмотрел на дверь таким злобным взглядом, что Крауч передумал входить, дабы проверить животное на следы примененной к нему магии.
Сзади послышались шаги. Начальник департамента вздрогнул, но это оказался всего лишь стажер с охапкой сена.
— Разрешите, — вежливо, но настойчиво произнес юнец, оттесняя Крауча в сторону и направляя палочку на дверь.
Блэк, как ни странно, не сделал никаких попыток напасть на мальчишку, а тут же занялся сеном. Крауч сунулся было в камеру, но при виде его козел тут же поднял голову и угрожающе потряс рогами. Пришлось ретироваться.
Попытка выяснить, кто же повинен в нарушении инструкции по содержанию заключенных, полностью провалилась. Все опрошенные молчали как Пожиратели Смерти до введения усиленных методов допроса, либо ссылались на такие параграфы инструкции, которые допускали множество толкований или не истолковывались вовсе.
— Барти, — заявил ему Робардс после того, как Крауч провел почти целый рабочий день в бесплотных поисках виноватого, — оставь ты это дело.
— Но была нарушена инструкция... — начал было Крауч, но вяло и без энтузиазма.
— Да ну ее, эту инструкцию, — беспечно произнес аврор. — Козла кормить надо? Надо.
— Есть утвержденный порядок пищевого довольствия заключенных...
Договорить Краучу опять не дали:
— Про козлов там ничего не сказано! Мы полагаемся на здравый смысл, а не на инструкцию.
Понятия «здравый смысл» не было ни в одной инструкции, равно как и в лексиконе начальника департамента. Он решил не заострять на этом вопрос, а перейти к другому:
— Имело место прямое нарушение инструкции, а именно контакт обвиняемого с орудием его преступления!
На этот раз Робардс не стал взывать к неуместному понятию здравого смысла, а заговорил на том же языке:
— В случае содержания в пределах аврората магических существ или зверей, уход за которыми находится вне его компетенции, сотрудники аврората имеют право привлечь эксперта для консультации.
— Подозреваемые не могут привлекаться в качестве экспертов! — парировал Крауч.
— В порядке исключения могут. Были прецеденты. Том третий, глава пятая, статья девятнадцатая, пункт «а».
Крауч призвал с полки указанный том и убедился, что Робардс говорит правду. После чего оставалось только отпустить его с миром, а самому запереться в кабинете и предаться грустным мыслям о неполноте инструкций.
На втором допросе Крауч помимо всего остального предъявил обвинение, что Аберфорт околдовал сотрудников аврората, чтобы с их помощью встречаться с козлом и продолжать ритуалы темной магии.
Подследственный пожал плечами и проворчал:
— А кто за козлом ухаживать будет? Вы тут все только пергаменты пачкать умеете.
— Есть регламент содержания заключенных... — начал было Крауч. Он столько раз излагал этот регламент, что мог уже и не останавливаться, однако Аберфорту слушать было неинтересно.
— Да плевал я на ваш регламент! Уморите ведь животное!
— Что вы исключительно о козле печетесь? — поинтересовался Крауч. — Ваша собственная судьба вас не волнует?
— А что? — усмехнулся Дамблдор. — Вы и так уже полстраны пересажали, я окажусь в хорошей компании. Чем я хуже Мэг?
— Вы обвиняетесь в занятиях темной магией! — повысил голос Крауч.
Для Аберфорта обвинение интереса не представляло. Он нарочито зевнул и откинулся на спинку стула.
— Да вы просто хотите Альбуса подсидеть, вот меня и сцапали. Альбус вам давно костью в горле встал.
Вывод был столь неожиданным для начальника департамента, что тот замешкался и не успел вставить и слова. Аберфорт тем временем продолжал:
— И свой авторитет поддержать хотите. Сажать-то уже некого, всех пересажали, кого могли, и кого не могли тоже. А тут сразу двух гиппогрифов оседлаете — и себя покажете, что не разучились темных магов ловить, и Альбуса опустите. У вас сын в темные маги подался, а у него брат.
Все, что говорил Аберфорт, было настолько верно, что захотелось убить его прямо сейчас. Но Крауч был не из тех, кто поддается эмоциям. Да и в Азкабан ему не хотелось. Поэтому Крауч не стал продолжать разговор, а отправил Аберфорта обратно в камеру и принялся готовить документы для Визенгамота. Посадить Аберфорта без суда он не мог — не те времена. Даже насчет суда были сомнения — как поведут себя члены Визенгамота? Ведь возглавляет его не кто иной, как Альбус Дамблдор, брат подсудимого. А отстранить Альбуса не получалось — любой спросит, если Барти Крауч осудил собственного сына, почему же он отстранил Альбуса от процесса его брата?
Вопреки опасениям, никто в Министерстве не мешал подготовке к заседанию Визенгамота, наоборот, Краучу очень охотно помогали, как будто вернулись старые времена. Не будь он столь уверен в собственной власти, мог бы заподозрить неладное. Но Краучу даже не пришло в голову, что причиной незамедлительного исполнения его приказов могло быть что-то иное, чем сами приказы.
Один только Хмури заявился в его кабинет как всегда не вовремя и сказал:
— Я в этой комедии участвовать не собираюсь!
— Что значит «комедии»? — возмутился Крауч.
— Да то, что над тобой уже вся Англия смеется!
Поверить в то, что вся Англия смеется над тем, кого полгода назад боялась, было очень сложно. Поэтому Крауч не стал слушать Хмури, а выпроводил его из кабинета.
Крауч принял решение после окончания процесса взять отпуск и поехать с Мелани на юг. Может, ей там станет лучше? Она по-прежнему не разговаривала с мужем, а говорила ли с Энид, он был не в курсе, поскольку сам кузины сторонился. Начнет еще про козла выспрашивать.
В то, что над ним все смеются, Крауч не мог поверить даже, слыша шепотки и смешки за спиной. К шепоткам он привык, а смешков не замечал. Пусть шепчутся, он подготовит такое обвинительное заключение и огласит его столь уверенно, что даже Хмури не найдет возражений. Смеется тот, кому нечего сказать!
Однако пересудами за спиной дело не ограничилось. Накануне суда Крауч, как обычно, развернул свежий «Ежедневный пророк». На первой странице сообщалось о назначенном на завтра заседании Визенгамота по делу Аберфорта Дамблдора и краткое описание дела, составленное начальником департамента лично. А вот на последней странице красовалась карикатура: кто-то очень похожий на Крауча прятался за перегородкой в аврорате, в то время как громадный черный козел с внушительными рогами озирался по сторонам, ища обидчика. Изо рта у козла торчал изжеванный кусок пергамента, на котором можно было разобрать слова «обвинительное заключение». Подпись под карикатурой гласила: «Пусти козла в аврорат».
Козла в аврорат никто не запускал, Крауч не отдавал такого приказа и никогда не отдаст, потому что инструкция подобных случаев не предусматривала. Взаимодействие с магическими существами и зверями должно происходить в специально оборудованных для этого помещениях, а никак не в помещении аврората, к этому не приспособленном. И уж тем более не в кабинете главы департамента магического правопорядка, о чем в коридорах Министерства поговаривали. Крауч краем уха слышал, как он сам якобы привел козла для допроса в свой кабинет. Он не успел разглядеть, кто говорит, потому что стоило ему обернуться, как коридор тут же опустел.
Редакцию «Ежедневного пророка» следовало наказать за клевету и искажение фактов, но заниматься этим было совершенно некогда.
Вечером Крауч принес газету домой, чтобы показать Мелани. Может, хоть это ее растормошит? Неужели она не почувствует возмущения за столь изощренное издевательство над работой ее мужа?
Но Мелани никак не отреагировала, даже не улыбнулась. Зато Энид не преминула влезть:
— Барти, ты сам себя выставляешь на посмешище! Я тебе это говорила уже месяц назад.
Ничего она не говорила, а если и говорила, что Крауч не вслушивался.
— Не рассуждай о вещах, в которых ты не разбираешься, — огрызнулся Крауч-старший.
На кузину он не смотрел, а смотрел на Мелани, которая все так же лежала на кровати, отвернувшись к стене. Энид же заняла лучшее кресло и вела себя так, как будто она хозяйка в доме, а не Крауч.
— А что тут разбираться? Ты решил Альбуса Дамблдора скомпрометировать, дескать, он не такой кристально чистый, как все думают, у него родной брат черной магией занимается. Себя-то ты уже скомпрометировал!
При разговоре Крауча с Аберфортом никто не присутствовал, подслушать его было нереально, а легилименции Энид не знала. Тогда как она может почти дословно повторять его слова?
— Вон из моего дома! — закричал Крауч, наставляя на Энид волшебную палочку.
Энид не стала препираться, а быстро удалилась, понимая, что кузен в таком состоянии шутки шутить не собирается.
Выпроводив надоедливую родственницу, Крауч вернулся в комнату жены. Мелани как будто не заметила изгнания лучшей подруги, даже ни разу не пошевельнулась, пока Барти был в комнате.
— Мелани, — заговорил он, садясь рядом, — давай с тобой поедем на юг, когда я закончу этот процесс. Во Францию или в Италию... Ты куда хочешь?
Он не ожидал ответа, но Мелани вдруг повернулась к нему и открыла глаза.
— Я хочу в Азкабан.
— Ты хочешь получить свидание? — догадался Крауч. — Но стоит ли? Ты ведь больна, тебя это только расстроит...
Мелани ничего не ответила, и он не выдержал:
— Хорошо, я добьюсь свидания, а потом мы с тобой поедем на юг.
— Нет, — еле слышно ответила она. — Мы пойдем к Барти в Азкабан, ты сваришь оборотное зелье, и мы с ним поменяемся местами.
— Да ты с ума сошла! — воскликнул Крауч. И сразу же пожалел о сказанном: глаза Мелани потухли, и она вновь замолчала.
— Давай, мы потом об этом поговорим, хорошо?
Она не ответила, но и так было ясно, что ни о чем другом, кроме как об освобождении сына — хоть законном, хоть нет — говорить не станет.
В зале суда Крауч не был давно — со времени последнего заседания, которое он все время гнал из памяти и которое постоянно там всплывало. И сейчас, стоило войти в зал, как тут же представился Барти-младший в кресле подсудимого, умоляющим взглядом смотрящий на отца.
Глава департамента замотал головой, отгоняя наваждение. Затем посмотрел на собранные документы — они помогали отвлечься куда лучше всех иных способов. Не до воспоминаний сегодня — предстояло убедить кучу замшелых волшебников в том, что Дамблдор виновен, а Крауч не выжил из ума, как шептались по углам и закоулкам.
Обвинительное заключение было составлено так гладко и красиво, что Крауч сам в него поверил. Сомнения были, прежде всего, конечно, в Альбусе — что он еще выкинет. Хорошо, что на этот раз председательствовал не он, а старейшина Визенгамота Тиберий Огден. Старый пень не понимал, в каком веке живет, но это было обвинителю только на руку.
Пока зал заполнялся народом, Крауч перебирал пергаменты, которые перечитывать уже не требовалось — он и без того знал все наизусть. На кресло для подсудимого старался не смотреть, пока не привели Аберфорта. Тогда Крауч встал, с удовлетворением обвел глазами зал и начал:
— Подсудимый Аберфорт Дамблдор обвиняется в занятиях темной магии, посредством своего козла по имени Блэк...
В пергамент Крауч глядел не потому, что не помнил всех пунктов, а чтобы не отвлекаться на реакцию. И так подсудимый был настроен совсем неподходяще — сидел со скучающим видом и перемигивался с братом.
Реакция, судя по перешептываниям за спиной, не была строго положительной, но Крауч мужественно дочитал обвинение почти до конца. Почти — потому что за два дюйма до конца пергамента его прервал Тиберий Огден:
— Мистер Крауч, я правильно вас понял, что козел по имени Блэк является орудием преступления?
— Да, — невозмутимо ответил Крауч.
— Может ли Визенгамот лицезреть вышеназванного козла, дабы установить его связь с деяниями, в которых обвиняется подсудимый?
Козла в зале суда начальник департамента хотел видеть меньше всего — ему с лихвой хватало двух Дамблдоров. Но прецеденты были, инструкции на этот счет имелись, и пришлось отдать приказ привезти козла.
Блэк вошел в зал с гордо поднятой головой, едва удерживаемый двумя аврорами за цепь, прикрепленную к ошейнику. Применять к козлу магию категорически запрещалось инструкцией, и он этим пользовался. Едва войдя в дверь, он радостно заблеял и бросился к Аберфорту.
— Призовите кресло для обвиняемого! — приказал Крауч.
Робардс удивленно посмотрел на начальника:
— Зачем козлу кресло, он туда не поместится! Ему стойло нужно!
— Ну так сделайте стойло!
Авроры развели руками:
— Мы не знаем, что это такое!
— В инструкции ничего не сказано!
Крауч не имел ни малейшего понятия о том, что такое стойло и как его следует трансфигурировать. Он повернулся к председателю суда, но тот развел руками.
— Увы, у меня очень смутные представления. Альбус, ты ведь жил в деревне, не подскажешь?
Старший Дамблдор улыбнулся:
— Всем хозяйством занимался Аберфорт. Дайте ему палочку, и будет вам стойло.
Вот это было уже прямое нарушение инструкции! Крауч, разумеется, возмутился:
— Подсудимым не положено пользоваться волшебной палочкой! Привяжите козла к креслу за цепь!
Поскольку второе кресло так никто и не удосужился призвать, то Блэка привязали к креслу Аберфорта. Козел что-то радостно проблеял, подошел к хозяину и положил ему голову на колени, прямо как собака. Для полного сходства Аберфорту осталось только почесать его за ухом или промеж рогов, но не получалось — цепи мешали.
— Мистер Блэк, — спросил Тиберий Огден, глядя в копию обвинительного заключения, — действительно ли вы являетесь тем самым козлом по имени профессор Блэк, родившимся в 1895 году?
В зале раздались смешки. Крауч грозным взглядом обвел зал, но почему-то не подействовало.
— Мнэ-э-э-э-э-э! — проблеял козел.
Тиберий Огден и Гризельда Марчбэнкс переглянулись. Козлиным языком они не владели.
— Мистер Крауч, — произнес председатель после некоторого замешательства, — производилась ли проверка наложенных на козла заклятий?
— Попытка производилась, но ввиду исходящей от козла опасности была отложена.
Огден покачал головой:
— Это является нарушением процессуального законодательства. Проверку следует провести немедленно.
Он посмотрел вокруг, ища желающих. Таковых не нашлось.
Игнорируя испуганный возглас Гризельды Марчбэнкс, председатель встал и направился к козлу сам. Блэк, почувствовав интерес к своей персоне, поднял голову с колен Аберфорта, выпрямился и направился навстречу Огдену, насколько позволяла длина цепи. В паре футов друг от друга они остановились. Тиберий Огден поднял палочку. Козел Блэк опустил рога. Какая-то волшебница взвизгнула от испуга. Альбус Дамблдор безмятежно улыбался и только что не хохотал в кулак.
— Может, петрификус? — предложил Робардс.
— При определении наличия заклятий на предмете или существе запрещается применять к нему какие-либо еще заклятья, — не размышляя, ответил Крауч.
— Мэ-э-э-э-э-э-э! — угрожающе произнес козел.
— Вы с ним осторожнее, мистер Огден, — посоветовал Аберфорт. — Он у меня не любит, когда палочками машут, я специально выдрессировал его на это.
Крауч насторожился:
— То есть вы признаете, что ваш козел заколдован на распознавание магии?
— Сам ты заколдован, — проворчал Аберфорт. — Многие, как выпьют, отношения начинают выяснять палочками, вот тут я на них Блэка и выпускаю. Рогами под зад получат — сразу все заклятия позабудут.
Огден отступил на шаг. Цепь, сдерживающая козла, казалась крайне непрочной, а получить под зад рогами очень не хотелось.
— Мэ-э-э-э-э-э-э-э! — повторил козел.
Тиберий Огден опустил палочку и вернулся на свое место. Блэк, убедившись, что опасность миновала, снова уселся у ног хозяина.
— Предлагаю дело закрыть за отсутствием доказательств, — заявил Огден, сев на скамью.
— Но позвольте...
Крауч встал. Мало того, что суд превратили в комедию, так еще и не хотят заниматься своими непосредственными обязанностями! Да их бы всех в Азкабан отправить!
— Я сам проведу экспертизу!
Визенгамот замер — не то восхищаясь смелости Крауча, не то поражаясь его безрассудству.
— Барти, — прошептал Робардс, с ужасом поглядывая то на козла, то на начальника, — цепи не магические!
Крауч проигнорировал это замечание, с решительным видом направляясь к креслу подсудимых. Козел насторожился, вскочил на ноги и принял боевую стойку. Крауч поднял палочку.
— Мэ-э-э-э-э-э-э! — предостерегающе проблеял козел.
Крауч сделал еще шаг и только собирался произнести заклинание, как звякнула цепь, и что-то очень сильно ударило его в живот. Перед глазами вспыхнули ярко-желтые искры, Крауч только успел подумать, что на Ступефай это заклинание не похоже, как все вокруг померкло, и он потерял сознание.
Первое, о чем подумал Крауч, очнувшись — что за покушение на главу департамента магического правопорядка обоим участникам — и Дамблдору, и Блэку — полагается пожизненный срок в Азкабане. Он собирался сообщить об этом Визенгамоту, но такового вокруг себя не обнаружил. А себя обнаружил в очень непонятном месте с белым потолком, дубовыми панелями на стенах и кроватью, в которой он на данный момент лежал, перевязанный с ног до головы.
— Мистер Крауч! Вы очнулись! — Колдомедик в светло-зеленой мантии всплеснула руками.
— Позовите кого-нибудь из сотрудников департамента! — не требующим возражений тоном потребовал Крауч.
Наверное, тут умели читать его мысли, потому что Робардс появился сразу, будто ожидал за дверью.
— Как ты себя чувствуешь, Барти? — спросил он, садясь на табуретку возле кровати.
— Чем кончился процесс? — задал встречный вопрос Крауч.
Аврор махнул рукой:
— Дело прекращено за отсутствием доказательств.
— Что значит за отсутствием? — От возмущения Крауч попытался встать, но тут же ощутил острую боль в животе и рухнул на подушки. — Он чуть не убил меня!
Робардс пожал плечами:
— Ты сам нарушил технику безопасности. Я предупреждал, что цепь не магическая, и по инструкции обращения с предметами и существами, подвергшимися воздействию темной магии, и не должна быть магической.
— Аберфорт пытался меня убить при помощи козла! На нем темная магия! — настаивал Крауч, превозмогая боль.
— Альбус Дамблдор лично провел экспертизу и следов темной магии на животном не обнаружил. За нанесение тяжких телесных повреждений немагическим животным с его хозяина взыскан штраф.
Крауч тяжело вздохнул и тут же закашлялся. Надо же — отделался, с помощью брата, не иначе. Кто скажет, насколько честной была экспертиза, если больше никого козел и близко не подпускает? Ничего, вот выйдет он из Мунго, тогда всем покажет!..
— Да, Барти, ознакомься с приказом министра, — Робардс вытащил из-под мантии пергамент с министерской печатью. — Ты назначен главой департамента международного сотрудничества.
У Крауча все слова застыли в горле. Он молча прочитал пергамент и уставился на Робардса, прямо как змея смотрит на свою добычу. Того и гляди зашипит на парселтанге.
— Ну все, мне пора, — заторопился аврор. — Дела примешь, как только выпишешься, а в нашем департаменте мы уже сами разобрались. По поводу компенсации за нанесенные повреждения обращайся к министру. Успешного выздоровления!
После ухода посетителя Барти Крауч отвернулся к стенке, натянув одеяло на голову. Злость, едва вскипев, тут же ушла, сменившись апатией. Когда-то он был первой фигурой в Министерстве после министра, а теперь даже дела приняли без него. И уже ничего не сделаешь, теперь он бессилен. Надо поскорее выздоравливать и возвращаться домой, к Мелани, попробовать ее отговорить от сумасшедшего плана. Или же обговорить его. Ведь в качестве компенсации за ущерб можно потребовать не только деньги, но и свидание с сыном.
Уже засыпая, Крауч подумал, что на него и впрямь навели порчу, как бы ни отпирался весь Визенгамот в целом и Альбус Дамблдор в частности. Иначе с какой стати ему пришло бы в голову обдумывать планы нарушения закона?
