Ворон

Глава 1

Ворон.

Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,
Задремал директор школы у окошка своего.
И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал,
Тихо застучался в двери кабинетика его.
«Гость,- сказал он, - запоздалый у порога моего.
Гость – и больше ничего».

Вспоминает Альбус ясно – был тогда июнь прекрасный,
И скрипели перья, ясно мысли строили узор…
Ждал он дня из дальней дали, ждал, чтоб духи не меняли
Расстановки сил… «Едва ли, - думал нынче Дамблдор, -
Вряд ли так же было б. Виноват я – Дамблдор.
Умер Сириус с тех пор».

Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах,
Полонил, наполнил смутным страхом Альбуса всего.
И, чтоб сердцу легче стало, встав, он повторил устало:
«Гость какой-то запоздалый у порога моего,
Северус или Минерва у порога моего,
Гость – и больше ничего».

И, оправясь от испуга, гостя встретил он, как друга:
«Извини, не вижу, кто ты, - он приветствовал его, -
Задремал я тут от скуки, и так тихи были звуки,
Так неслышны стуки в двери кабинета моего,
Что я, честно, лишь услышал». Дверь открыл он – никого.
Стены, лестница…и всё.

Тьмою затхлой окруженный, так стоял он, погруженный,
В грезы, что еще не снились никому до этих пор.
Тщетно ждал он так, однако, тьма не подавала знака,
Слово лишь одно из мрака донеслось: «Ах, Дамблдор…».
Сокрушенно прошептало эхо тихо «Дамблдор…»,
Прошептало, как укор.

В скорби жгучей о потере он захлопнул плотно двери
И услышал звук такой же, но отчетливей того.
«Это тот же стук недавний, - он сказал,- в окно за ставней,
Ветер, верно, стукнул ставней у окошка моего.
Ветер просто стукнул ставней у окошка моего.
Ветер – больше ничего».

Альбус приоткрыл уж ставни – вышел Ворон стародавний,
Шумно оправляя траур оперенья своего.
Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твердо,
С видом пэра или лорда у порога своего.
Над дверьми на бюст Артура * сел, как на своего.
Сел - и больше ничего.

И, очнувшись от печали, улыбнулся он вначале,
Видя важность черной птицы, чопорный ее задор,
И сказал: «Твой вид задорен, твой хохол облезлый черен,
О, зловещий древний Ворон, там, где Томас мрак простер,
Как ты гордо назывался там, где Томас мрак простер?»
Каркнул Ворон: «Nevermore!»

Выкрик птицы неуклюжей Альбуса овеял стужей,
Хоть ответ ее без смысла, невпопад, был явный вздор;
Ведь должны все согласиться, вряд ли может так случиться,
Чтобы в полночь села птица, вылетевши из-за штор,
Вдруг на бюст над дверью села, вылетевши из-за штор,
Птица с кличкой «Nevermore».

Ворон же сидел на бюсте, словно этим словом грусти
Душу всю свою излил он навсегда в ночной простор.
Он сидел, свой клюв сомкнувши, ни пером не шелохнувши,
И сказал тут маг, вздохнувши: «Как удача с давних пор,
Завтра он меня покинет, как надежды с этих пор».
Каркнул Ворон: «Nevermore».

При ответе столь удачном замер Альбус, ставши мрачным,
И сказал: «Несомненно, затвердил он с давних пор,
Перенял он это слово от хозяина такого,
Кто под гнетом Рока злого слышал, словно приговор,
Похоронный звон надежды и свой смертный приговор
Слышал в этом «Nevermore».

И с улыбкой, как вначале, хитро выблеснув очками,
Кресло к Ворону подвинул, глядя на него в упор,
Сел он в мантии лиловой в размышлении суровом,
Что хотел сказать тем словом Ворон, вещий с давних пор,
Что пророчил столь угрюмо Ворон, вещий с давних пор,
Хриплым карком: «Nevermore».

Так, в полудремоте краткой, размышляя над загадкой,
Чувствуя, как Ворон в сердце устремлял горящий взор,
Тусклой свечкой освещенный, головою утомленный
Захотел поговорить с кем наш директор Дамблдор,
С Сириусом – увы! – не поговорит уж наш директор Дамблдор,
Никогда, о nevermore!

Показалось, что незримо заструились клубы дыма,
Выступил тут из камина Блэк с улыбкой на ковер.
И воскликнул: «О несчастный, Мерлин вот от муки страстной
Шлет непентес - исцеленье от несчастий, о, директор Дамблдор!
Пей непентес, пей забвенье и забудь всё, Дамблдор!»
Каркнул Ворон: «Nevermore!»

Альбус крикнул: «Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!
Волдеморт тебя направил, буря ль из подземных нор
Занесла тебя под крышу, где я древний Ужас слышу,
Мне скажи, дано ль мне свыше победить до скорых пор,
Волдеморта победить мне до скорейших смерти пор?»
Каркнул Ворон: «Nevermore!»

Альбус крикнул: «Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!
Если только Мерлин с нами свод волшебный распростер,
Мне скажи: душа, что бремя скорби здесь несет со всеми,
Сможет ли здесь Рай устроить? Победит ли Дамблдор?
Сделаю счастливым Гарри я – директор Дамблдор?»
Каркнул Ворон: «Nevermore!»

«Это знак, чтоб ты оставил дом мой, птица или дьявол! -
Альбус тут вскочив, воскликнул: - С бурей уносись в простор,
Не оставив здесь, однако, черного пера, как знака
Лжи, что ты принес из мрака! С бюста траурный убор
Скинь и клюв твой вынь из сердца! Прочь лети в ночной простор!»
Каркнул Ворон: «Nevermore!»

И сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья,
С бюста бледного Артура не слетает с этих пор;
Он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте.
И под лампой, в позолоте, на полу, он тень простер,
И душой из этой тени не взлетит уж Дамблдор.
Никогда, о, Nevermore!