Скандальный материал

Я отпила еще немного кофе и поставила чашку на блюдце, задумываясь над тем, правильно ли я поступаю. Конечно, я уже давно все решила, но эта мысль никак не давала мне покоя. С одной стороны, статья о них вызовет бурную реакцию общественности. Наш журнал опубликует такой материал, какой и не снился прочим редакторам! Это же то, о чем все шептались последние несколько месяцев, но в открытую об этом не заявлял еще никто… скандальный материал.

C другой стороны, я ведь завела ее сюда обманом. Сказала, что это будет всего лишь статья о защите прав магических существ. В конце концов, ее мнение интересует многих специалистов в этой области. Но разве могла я, «золотой» репортер Пророка Лаванда Браун, автор тысяч нашумевших статей, упустить такой шанс? Я только задам ей пару вопросов. Если она не захочет отвечать, она вольна уйти.

Было яркое субботнее утро, солнечное и слегка прохладное, как и полагается в апреле. Уютное маггловское кафе было выбрано мною не случайно — здесь готовили один из лучших кофе во всем Лондоне. Да и неподалеку отсюда, в Гайд-парке, было одно укромное место, куда можно было трансгрессировать, не опасаясь быть замеченным.

Приятный перезвон колокольчика, подвешенного над входной дверью, — и я невольно подняла голову. Не она. Я зябко поежилась, когда холодный порыв воздуха, проникший с улицы, всколыхнул волосы. И отпила еще немного кофе. Я снова вздрогнула — Мерлин мой, неужели я нервничаю? С каких это пор я нервничаю на работе?!

Я бросила взгляд на наручные часы, которые я всегда считала отличным маггловским изобретением. Однако мои были слегка усовершенствованы — вдобавок к обычному циферблату на них был небольшой дополнительный диск, на ободке которого высвечивалось мое настроение. Сейчас надпись гласила “легкое волнение”.

Нет, она пока даже не опаздывала, просто я, как всегда, пришла заранее. Я была уверена, что она придет, ведь она уже дала согласие, а она надежный человек. Поэтому единственная причина для беспокойства отпадала. В чем же дело?

Я подозвала официанта и попросила еще чашку, несмотря на то, что моя была выпита всего лишь наполовину. Просто я люблю, когда кофе очень горячий.

Надо было чем-то занять руки, и я достала из сумки график встреч на неделю. Бегло просмотрела — ничего интересного, никаких сенсаций из этих людей и под алкоголем не выжмешь… придется подключить фантазию, чтобы хоть как-то разнообразить кисловатый материал. Мутное это дело, долгое… но на то я и Лаванда Браун, мастер Прытко Пишущего Пера — сложности меня не пугают.

Я вздохнула, оценивая размер предстоящей работы над тем, что мне удастся услышать сегодня. Если использовать необходимую долю романтизма, пафоса и преувеличений, есть шанс раздуть из этой истории настоящий шедевр, о котором еще несколько лет будут помнить. Я всегда заранее представляю себе, как будет выглядеть статья — эту можно оформить по-весеннему, на скорую руку подделать несколько колдографий… я уже вижу, как редактор делает круглые глаза, а затем расплывается в счастливой улыбке…

Подумав, я вырвала лист из своего блокнота с записями встреч — тот самый, что был датирован сегодняшним числом, — согнула его пополам и, убедившись, что никто не смотрит в мою сторону, быстро спрятала его между диванными подушками.

Только я выпрямилась, как раздался мелодичный перезвон колокольчика. Дверь легко распахнулась, словно от порыва ветра.

Стремительная походка, почти неслышные шаги, но вместе с тем такая знакомая мне сгорбленность и привычка внимательно всматриваться в лица людей. В ней мало что переменилось, даже знаменитые своей вечной неопрятностью волосы были такими же жесткими и растрепанными, пусть и более короткими, чем в школьные годы...

Да, это была определенно она, Гермиона Уизли, только немного повзрослевшая и с глубоким, осознанным взглядом.

А вот человека, который шел за ней, я поначалу вовсе не узнала. Я даже мельком подумала, что это просто сильно изменившийся Рональд Уизли. Меня обманула внешняя схожесть с ним и такой же ярко-рыжий цвет волос, но это был не он. Этот юноша был невысок, с Гермиону ростом, хорошо сложен и невероятно привлекателен. В голове сразу замелькали тысячи вариантов, кто же это мог быть. Просто друг? Нет, слишком близко друг к другу они шли, соблюдая лишь минимальное, интимное расстояние. Парень? Но ведь Гермиона вышла замуж за Рональда Уизли, я точно помню, как читала об этом в том же Пророке...

Иллюзия рассеялась, когда юноша, помогая Гермионе, заговорил низким, но явно женским голосом:

— Дай помогу, дорогая.

— Спасибо, Джинджер.

Неужели это девушка?! В ней поразительным образом уживались и кошачья грация, и мальчишеская резкость, и стремительность движений. Одежда была словно специально подобрана для того, чтобы скрыть женскую фигуру — а возможно, так оно и было. Удивительно, я бы никогда не подумала, что это девушка, повстречайся я с ней на улице.

А теперь все становилось понятно: значит, это Поттер. Джиневра Поттер. Я много слышала о ней после окончания Хогвартса, разумеется, даже читала ее колонки по квиддичу в Пророке. Но мы никогда не встречались в редакции, в основном потому, что и я, и она бывали там крайне редко. Как два очень известных репортера, мы были всегда загружены работой, и на то, чтобы выпить чай с коллегами, времени совсем не оставалось.

Джиневра Поттер... так это правда. Гермиона Уизли действительно встречается со своей подругой.

Я подавила сильное желание потереть руки, поднимаясь им навстречу. Я понятия не имела, почему Гермиона решила прийти вместе со своей подружкой, но ведь так даже интереснее.

— Доброе утро, — улыбнулась я, привычно дозируя дружелюбие, вежливость и отстраненность в нужных пропорциях. Я была бы не я, если бы допустила хоть малейшую ошибку в выборе интонаций и слов.

— Здравствуй, Лаванда, — Гермиона тоже улыбнулась. Джинни ограничилась лишь легким кивком, быстрым и вместе с тем заботливым жестом пододвигая Гермионе стул. Это не укрылось от последней, и Джинни достался наигранно-укоризненный взгляд. Та сделала вид, что ничего не заметила, и невозмутимо опустилась на стул вслед за подругой.

Я любовалась ее движениями — и как я сразу не поняла, что это девушка? Такая женская грация была в ней, такая обманчивая хрупкость... впрочем, я не сомневалась, что физически Джинни намного сильнее меня. Эта женственность была такой же иллюзорной, как и небрежная мужественность, эта уверенность и четкость движений. Оставалось лишь гадать, кто прячется за всем этим.

Впрочем, конкретно сейчас это было второстепенно. Вечно я не о том думаю...

— Всего лишь пару вопросов, — я испытывала приятное возбуждение, настраиваясь на деловое общение и уже точно зная, что и как говорить, чтобы Гермиона расслабилась и доверилась мне. Главное было теперь — начать с магических существ, а затем плавно перевести тему на личную жизнь... что ж, то, что она привела с собой Поттер, даже облегчало задачу.

— Да-да, — кивнула Гермиона, откидываясь на спинку стула. — Вы интересовались вопросами, связанными с защитой магических существ... очень актуальная тема, не правда ли? Что же вы хотите услышать — историю, анализ нынешнего положения или, может быть, немного о моей скромной деятельности?

Я вовсе не рассчитывала на то, что Гермиона, которую я еще по школьным годам помнила как типичную “заучку”, так быстро перехватит инициативу в свои руки.

Официант подошел с новой чашкой кофе и осведомился, чего хочет Гермиона. Получив вежливый отказ, он обратился к Джинни:

— А молодому человеку что будет угодно?

Повисло неловкое молчание, однако, видимо, для Джинни подобные недоразумения были привычны. Гермиона открыла рот, чтобы что-то сказать, но Джинни быстрым жестом остановила ее и спокойно ответила:

— Нет, спасибо, мне ничего не надо.

Официант немного удивился, но лишь кивнул и оставил нас.

— Вполне закономерно, — пожала плечами Джинни, поймав мой удивленный взгляд. — А с вашей стороны не очень-то красиво так на меня пялиться.

Неожиданная смена тона меня неприятно поразила. С этой парочкой нужно быть осторожнее.

— Простите, если задела чем-то, — я выдала им еще одну дежурную улыбку, но ледяной взгляд Джинни разбил мое тщательно сымитированное дружелюбие, как тонкое стекло.

— Не стоит, — ответила Джинни. — Ладно, задавайте свои вопросы, если можно, поскорее. Мы спешим.

Я достала блокнот и авторучку — пользоваться Пером здесь было нельзя, да и не хотелось. Такие деликатные вопросы лучше обрабатывать вручную. План разговора я уже наметила, но теперь он требовал небольшой корректировки.

— Немного истории для начала. Только вашей истории. С чего началось ваше увлечение магическими существами? И почему вы решили бороться за их права?

Гермиона слегка прикрыла глаза, по-видимому, вспоминая прошлое.

— Все началось с домовых эльфов. Меня всегда возмущало то, как мало внимания уделяют тому, что в некоторых семьях их жесточайшим образом эксплуатируют. Ни одно разумное существо не должно подвергаться таким унижениям и таким тяжелым испытаниям, каким подвергаются эльфы! А в чистокровных семьях с ними обращаются, как с бездушными вещами, не ставя их ни в грош, держат их целыми скопами, как коллекцию безделушек, заставляют исполнять самые абсурдные, идиотские прихоти...

Гермиона словно преобразилась — спокойствие и солидность взрослой замужней женщины сменились горячностью и бойкостью, как в те времена, когда она была еще Грейнджер, а не Уизли. Она подалась вперед, и в ее глазах загорелись опасные огоньки.

— Я приложила много сил, чтобы изменить ситуацию, и сейчас Министерство издало уже несколько указов об обращении с магическими существами. Однако мы все еще далеки от идеала — прежде всего, я считаю, нужно бороться с предубеждениями. Большинство животных, которых волшебники считают опасными, в действительности таковыми не являются и совершенно не заслуживают агрессивного к себе отношения...

— Гермиона...

Взгляды двух карих глаз встретились, и между ними словно ток пробежал. Джинни слегка кивнула Гермионе, и та, успокоившись, откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на Лаванду:

— Но мы же не для этого встретились, правда?

Я, до сих пор кратко конспектировавшая все, что говорила Гермиона, отвлеклась от записей и удивленно вскинула голову.

— Но почему же, продолжайте...

— Поумерьте свое лицемерие, — вмешалась Джинни. — Репортер вашего калибра не станет тратить время на что-то, если это не сулит ему большой выгоды. Я знаю, что вам нужно.

Джинни и Гермиона снова переглянулись. Мне пришло в голову, что у них все это время происходил какой-то внутренний диалог, известный лишь им двоим. Вот и сейчас они не просто обменялись взглядами — глаза их многое, должно быть, говорили друг другу.

— Джинджер не хотела, чтобы мы приходили сюда, но я надеялась, что речь действительно пойдет о моей работе, — задумчиво сказала Гермиона. — Просто... скажите нам честно, мисс Браун. Что вы хотите от нас?

Я мысленно заметалась между правдой и ложью. Что делать? Солгать сейчас и получить хоть что-то, или сказать все, как есть, и остаться ни с чем? С другой стороны, я же сделала свой выбор, еще когда предложила Гермионе встретиться. Мне нужен этот материал...

Да нет же, он не просто мне нужен, а необходим! Я не могу сейчас отступить назад, ведь выигрыш даст мне такую славу, такое признание... из просто “золотого” репортера Пророка я стану известнейшим журналистом магического мира, хотя бы потому, что речь идет о жене Гарри Поттера и его лучшей подруге. Нет здесь выбора, да и не было его с самого начала.

— Ну хорошо, — сказала я, откладывая авторучку. — Ладно. Вы раскусили меня. Действительно, мы обе все это время понимали, для чего все это.

Я говорила, глядя в глаза Джинни, и вдруг с удивлением заметила, что мне становится сложно выдержать ее взгляд. Обычно у меня не было с этим проблем, даже в самых сложных ситуациях я привыкла открыто смотреть в лицо собеседнику, зная, что это вызовет его на откровенность. Но сейчас мне хотелось просто отвести глаза, настолько глубоким и сильным был взгляд Поттер. Словно она, как лев, следила за каждым моим движением, готовая в любой момент прыгнуть и разорвать на кусочки того, кто посмеет слишком близко подобраться к его львице.

— Но вы же понимаете, что долго оставаться в тайне все это не может. Рано или поздно это всплывет... а такое признание — не только возможность самим выдать объективную информацию и избежать газетного вымысла, но и жить нормальной жизнью, не скрываясь от репортеров, — я говорила уверенно и спокойно, так, как и следует в таких ситуациях. Убеждая, внушая, что я друг, что я лишь хочу помочь.

Взгляды Поттер и Уизли снова встретились, словно они принимали какое-то важное решение.

Они не могли, конечно, знать, что у меня нет никаких фактов, кроме слухов и предположений. Возможно, они считали, что в моем рукаве спрятана пара козырей... сложно было сказать наверняка.

— Значит, пресса уже знает... — протянула Гермиона.

— Акулы... как же они надоели, — пробормотала Джинни.

— Слухи ходят, это правда... — начала я, но Джинни перебила меня:

— В таком случае, давайте мы действительно сделаем признание. Ведь в противном случае вы не отвяжетесь от нас...

Сказав это, Поттер как-то странно посмотрела на Уизли, но я не придала этому значения.

— Может быть, прогуляемся? — неожиданно предложила Гермиона.

У меня и в мыслях не было идти на улицу в этот неприятный апрельский холод, но как только эти слова произнесла Гермиона, они почему-то стали невероятно привлекательными. В самом деле, не такая уж и плохая погода. К тому же много сидеть вредно, а у меня и так работа преимущественно сидячая.

Я попросила счет и, пока нам несли сдачу, наблюдала за тем, как Джинни помогает Гермионе одеваться. Это было бы трогательно, если бы не было настолько отстраненно — Джинни будто всеми своими движениями говорила: “Есть мы, а есть вы. И вам в нашем мире делать нечего”.

Поначалу было прохладно, но мы шли быстро, это помогало согреться. Улицы понемногу наполнялись, и я заметила, как необычайно много этой весной молодых парочек. Они были везде — гуляли, сидели на скамейках, смеялись. Несмотря на холод, несмотря на то, что в это время в субботу многие еще спят. И я им страшно завидовала. Хоть я всегда была невероятно романтичной, я, тем не менее, была не замужем к тридцати годам. Зато я уже два раза успела развестись. Грустно...

Ах, опять я не о том думаю!

— Мы просто гуляем или идем куда-то? — поинтересовалась я.

Уизли и Поттер не ответили. Казалось, они были погружены в свои мысли и начисто забыли обо мне. Они шли чуть впереди, соприкасаясь рукавами, будто через эту физическую близость поддерживая диалог друг с другом.

Спустя некоторое время я решилась повторить свой вопрос, и на этот раз мне ответила Джинни:

— Мы уже почти пришли.

И они свернули налево в какой-то переулок. Я, недоумевая, последовала за ними.

Здесь было темно. Лоскуток неба, ограниченный со всех сторон высокими домами, почти не давал света. Немного странное место для беседы по душам, если честно. Я открыла рот, чтобы спросить, зачем мы сюда пришли, но Джинни первая начала разговор, и довольно неожиданно.

— Можно, пожалуйста, твою сумочку?

— Что?!

— Сумочку. Твою. Дай ее сюда!

Почувствовав опасность, исходившую от Джинни, я инстинктивно отступила назад. Резко обернулась, надеясь увидеть хоть одного маггла, но к своему ужасу обнаружила, что той улицы, с которой мы зашли сюда, за спиной больше нет.

— Что происходит?

Джинни в ответ лишь поморщилась, а Гермиона достала палочку из кармана пальто.

— Ничего страшного, — успокаивающе сказала она. — Так будет лучше для всех, поверь.

— Для всех?! Подожди, не надо...

— Надо, — твердо сказала Джинни, которой явно не терпелось покончить с происходящим и уйти.

Но что они хотят? Что собираются сделать? Ведь не убивать же меня... при этой мысли я похолодела, но тут же взяла себя в руки — ведь это Гермиона, это же “заучка Грейнджер”! Да и незачем вроде бы...

Я ощутила слабость в коленах. Хвататься за палочку было бессмысленно — в одиночку мне не одолеть двух сильнейших волшебниц Англии.

— Подождите, стойте! Может, мы все обсудим? — лихорадочно зашептала я.

Затем с надеждой посмотрела в глаза Гермионы, но увидела там лишь безмолвное сожаление и твердую решимость.

— Obliviate! — заклинание ярким лучом вылетело из палочки Гермионы. Теряя сознание, последним, что я услышала, было тихое:

— Всех бы этих репортеров так...

И укоризненное:

— Джинджер!

***

Я отпила еще немного кофе и поставила чашку на блюдце.

Не так давно я почувствовала, что со мной что-то не так. Нет, вроде все было в порядке, но... каждый раз, когда я приходила в это кафе — а здесь готовили лучший кофе во всем Лондоне, — я остро ощущала какую-то тревогу. Я никак не могла усидеть спокойно, меня так и тянуло поскорее уйти отсюда. Я всю жизнь доверяла предчувствиям, поэтому это не могло не насторожить меня.

Но еще более странным стало то, что однажды, поправляя диванные подушки — я всегда так делаю, чтобы сидеть было удобнее, — я обнаружила между ними спрятанный лист бумаги и была очень удивлена, узнав собственный почерк. Это был лист из моей записной книжки, план одного из дней, и в нем черным по белому значилось Г. Уизли. Гермиона? Когда это я собиралась с ней встретиться?

Я неделю носилась с этими мыслями в голове, все пытаясь вспомнить что-то, какую-то мысль, которая постоянно ускользала от меня. Это ощущение, что я утратила нечто важное, неотступно преследовало меня. Везде — на работе, на улице, в душе, перед сном. Особенно перед сном...

И как-то раз поздней зимней ночью, когда я, засыпая, была уже почти на грани сна, память вернулась ко мне. Я подскочила на кровати, до того это было неожиданно, как ведро ледяной воды за шиворот. Уизли, эта Уизли... как она могла?!

Я кинулась проверять — оказалось, она вместе с Поттер давно уехала из Англии и их нынешнее местоположение было неизвестно. Никто не придал этому значения — все посчитали это прихотью знаменитостей, но я-то знала, что, если начну расследование, смогу найти их, смогу-таки сделать эту статью, несмотря ни на что... сделать этот скандальный материал...

Я почти решилась, но... что-то не давало мне покоя. Возможно, то, что я задумала, неправильно?

В который раз я сидела здесь, пытаясь найти ответ на этот вопрос. Я приходила раз за разом, надеясь, что все же настанет тот день, когда я сделаю правильный выбор… Забросила все свои проекты, не задумываясь отвергла очередного жениха, перестала встречаться с Парвати, с моей лучшей подругой Парвати... Сколько я уже ее не видела? Месяц? Или больше?

Эта статья могла бы изменить всю мою жизнь. Я бы вошла в анналы Пророка как лучший репортер за всю его историю, лучше даже Скитер, с которой меня часто сравнивали. Если нет... что ж, вряд ли мне выпадет похожий шанс когда-либо еще.

Ну вот и все — официант принес счет, и я в очередной раз уйду отсюда ни с чем. Я бросила несколько фунтовых монет на блюдце и поднялась со стула. Мой взгляд упал на наручные часы — четвертая стрелка указывала на “задумчивость”. Я вздохнула, осознав, что больше уже сюда не вернусь.

Смысла в этом нет. Ответа я все равно не получу. Наверное, бывают моменты в жизни, когда надо просто выбирать, слушая зов сердца и веря в свои убеждения. Сегодня я поняла это — и дело тут не в морали, придуманной людьми, и не в несуществующем этическом кодексе репортера.

Я достала из кармана бережно сложенный пополам лист бумаги, тот самый, на котором стояла фамилия “Г. Уизли”. Подожгла — и бросила в пепельницу догорать.

Когда я вышла на улицу, с первым глотком теплого майского воздуха я вдохнула и необыкновенную легкость. Нежное солнце дотронулось до моего лица своими лучами, и я поняла, что, несмотря ни на что, жизнь продолжается.

В конце концов, я — «золотой» репортер Пророка Лаванда Браун, автор тысяч нашумевших статей...