Твои глаза – изумруд

Глава 1

Предупреждения:
+ Что не наше, на то не претендуем
+ Без нашего разрешения просим не копировать

- Ну? Что он думает по этому поводу?
Ощутимый тычок в рёбра вывел Гарри из оцепенения.
- Кто - он?
Рон уже успел развести огонь и влить в котёл мучнисто-белую основу, пахнувшую лавандой, и теперь выжидательно смотрел на обложку учебника, который листал его напарник. Гарри сунул лежавший между страниц листок в карман и уставился на рецепт выбранного Слагхорном зелья. Книга Принца-Полукровки была полна сюрпризов.
- Боюсь, что по данному конкретному поводу - ничего, - пробормотал он. Ни среди текста, ни на полях не было ни одной пометки.
- Вот балбес! - проворчал Рон. - Он поленился записать, а нам теперь отдувайся.
- Может, им этого не задавали, - вступился за Принца Гарри, - а может, там просто всё по инструкции делается. Давай, раньше же варили как-то.
Над котлом Гермионы уже трепетало перламутровое облачко пара. Упускать свой шанс перещеголять Принца она явно не собиралась. Упрямое молчание книги начинало казаться предательством.
- Посмотри, Гарри, разве оно так должно кипеть?
Мутная жидкость превратилась в густую меловую взвесь, на поверхности которой с неприятными хлопками лопались пузыри, разбрасывая вокруг даже не брызги, а крошки.
- Хм. Мы его не перегрели?
- Да сфинкс его знает! А на той бумажке точно ничего не было?
- Не было, - сказал Гарри твёрдо. - Там было не об этом.

“Выше ожидаемого”, которого Слагхорн, к возмущению Гермионы, удостоил их малопривлекательное варево в конце урока, Рон предложил считать скромной компенсацией за годы несправедливых придирок Снейпа.

***
Получив от привычно-равнодушного Слагхорна привычное “Превосходно”, Северус вернулся на своё место и, усевшись боком к доске, притворился, что роется в сумке. Это был обычный способ держать потенциального противника в поле зрения, не привлекая к себе внимания. Большинство гриффиндорцев ещё корпело над зельем. Справа и чуть сзади беспокойно шаркал Питер Петтигрю. На этот раз, Люпин предоставил ему топтаться вокруг котла в одиночестве, а сам сидел неподвижно, вцепившись обеими руками в серебряный нож. На зеленовато-бледном лице оборотня застыло выражение одухотворённой муки. За последним столом Блэк переливал готовое зелье из котла в колбу, а Поттер, утратив к законченному продукту всякий интерес, сосредоточенно грыз перо.

Убедившись, что все мародёры при деле, Северус выпрямился и стал разглядывать Лили. Это тоже было привычно, с той лишь разницей, что с некоторых пор она притворялась, будто никаких таких его взглядов не замечает, и выходило у неё всё более убедительно. Сейчас Лили, как и он, закончившая задание одной из первых, сидела, подперев голову рукой и рассеянно наблюдала, как руны охранных заклинаний медленно ползли по краю доски за спиной у преподавателя. Если бы Северус протянул руку, он мог бы снять соцветие лаванды, прицепившееся к её рукаву. Или всё-таки не дотянулся бы? Он живо вообразил себе, как стул скользит, локоть срывается с края стола, и он с грохотом падает посреди полосы отчуждения между слизеринской и гриффиндорской половинами класса. Блэк упражняется в остроумии на предмет того, что испачкаться Сопливусу не грозит, Петтигрю заливисто хохочет, Поттер развивает идею... нет, Поттер смотрит на Лили с недавно освоенным выражением “Обрати внимание, не я это сказал”, а Люпин на лету подхватывает сметённые рукавом пижонской блэковской мантии бумаги.

Настоящий, не воображаемый Блэк с колбой протопал к Слагхорну за оценкой, и Северус на всякий случай отодвинулся подальше от прохода. Поттер, закатывая глаза и шевеля губами, корябал мокрым пером на обрывке пергамента. Петтигрю, стараясь держаться подальше от котла с чем-то, напоминавшим манную кашу, тормошил Люпина. “Рванёт, - решил Северус, - а ведь зелье было элементарное”. Он перевёл взгляд на доску с защитными рунами, и задумался о теоретической невозможности заклинания, предусматривающего всю глубину и многообразие проявлений гриффиндорского идиотизма.

***
Гарри вытер руки о мантию, удовлетворённо вздохнул и бросил оценивающий взгляд на зловонную копошащуюся кучу. Здорово, что он додумался прийти на отработку во вчерашней одежде - всё равно стирать, можно не беспокоиться, что провоняла. Пожалуй, он покончит с последней порцией флоббер-червей без единой передышки. Тогда останется только очистить стол и дождаться Снейпа, после чего остаток выходных - в полном распоряжении Гарри. Первый червяк из последней партии шмякнулся на дно банки. В сущности, всё было не так уж плохо. Отработка позволила ему не ходить на нудную вечеринку слагхорновских любимчиков, тухлых флоббер-червей оказалось не слишком много, и - главное - Снейп, едва кивнув, убрался, оставив его наедине с червями и банками. Тоже, по-видимому, не стремился пропахнуть ингредиентами.
Гарри закупорил последнюю склянку, привёл рабочее место в некое подобие порядка и подумал, что теперь-то профессор мог бы и поторопиться.

От нечего делать, он прошёлся по кабинету зельеварения, отмечая, что при новом учителе помещение стало каким-то безжизненным. Даже те заспиртованные твари, которых Снейп не забрал с собой, колыхались в запылившихся сосудах вяло и совсем не зловеще. Не обнаружив вокруг ничего интересного, Гарри уселся на жёсткий стул, откинулся так, что передние ножки оторвались от пола, прикрыл глаза и сунул руки в карманы. Десертом в виде полураздавленной шоколадной лягушки вчерашняя мантия его не порадовала, зато в кармане нашлась странная записка, о которой он не вспоминал с пятничного урока Зелий.

Откуда этот листок взялся в его учебнике, Гарри не знал. Он не мог быть оставлен прежним хозяином, потому что твёрдые крупные каракули не имели ничего общего с острым бисерным почерком Принца-Полукровки. Кроме того, написанное, без сомнения, было адресовано именно Гарри.
Твои глаза – изумруд…

Пергамент был слегка измят, неровно оборван с одного края, и не очень чист - не совсем подходящее оформление для любовной лирики. Да и почерк тайной обожательницы смахивал на мужской... Дурацкий розыгрыш? Он положил листок перед собой, разглаживая его ладонями.
Твои глаза - изумруд
Твои глаза это яд
Мои слова не сгорят
Мои слова не соврут

Мои слова не сотрут
Моя любовь не умрёт
Твои глаза это мёд
Твои глаза – изумруд

- Поттер, откуда это у вас?
Гарри подскочил от неожиданности. На профессора Снейпа явно не распространялся либо запрет на аппарацию внутри замка, либо законы физики, заставляющие перемещение нормальных людей в пространстве сопровождаться звуком. Кроме того, на профессора, судя по всему, не распространялись элементарные нормы этикета, осуждающие чтение писем через плечо адресата. Однако Гарри, слишком хорошо помнивший, за что схлопотал отработку, предпочёл оставить эти соображения при себе.
- Это личное письмо, - ответил он, вставая и пряча пергамент за спину, - сэр.
- Я догадываюсь, - заявил Снейп раздражённо. - Повторяю вопрос: почему оно у вас?
- Потому что это письмо мне.
- Вот как? - профессор изобразил искреннее удивление. - И на каком, позвольте спросить, основании вы так считаете?
“Потому что я нашёл его в своей книге, и потому что у меня зелёные глаза”.
Снейпа это, разумеется, совершенно не касалось, но предложить ему не лезть не в своё дело значило нарваться на ещё одно взыскание. Ничего нового в этом не было, но сознание собственного бессилия перед несправедливостью подобных придирок обжигало Гарри каждый раз.
- Я не буду с вами этого обсуждать. Сэр.

***
- Сириус, не надо!
- А я говорю - надо! Твои потомки мне ещё спасибо скажут.
Слагхорн бросил удивлённый взгляд в направлении задней парты, где восходящая звезда квиддича боролась с наследником древнейшего и благороднейшего семейства за отчаянно пищавшую бумажную птичку. Лили обернулась и наблюдала за их возней со снисходительной улыбкой.
Люпин тяжело поднялся со стула, и, пошатываясь, навис над котлом.
Длинная рука Блэка описала в воздухе широкую дугу, стряхнув цепкие пальцы Поттера, и в следующее мгновение птичка приземлилась в проходе между Северусом и Лили - точно посередине.
- Мистер Блэк! Мистер Поттер! Десять ба...
Мощный взрыв сотряс своды подземелья. Задребезжали склянки, чей-то котёл прокатился по каменным плитам. Катастрофические результаты эксперимента Люпина и Петтигрю едкими хлопьями медленно оседали на втянутые в плечи головы студентов.
Две руки метнулись к оглушённой птичке, распластавшейся на полу. Северус успел первым. Несколько пустых звенящих секунд он и Лили, свесившись в проход, смотрели друг другу в глаза, потом одновременно убрали головы, пропуская Слагхорна к эпицентру взрыва. Северус не спеша развернул птичку, положил пергамент на раскрытый учебник и стал читать, изо всех сил пытаясь сохранять невозмутимый вид. Буквы дёргались и разбегались перед глазами, но не из-за защитных чар, которыми, как выяснилось, автор себя не утруждал, а из-за обжигающего взгляда Лили. И то, что Северус снова существовал для неё, с лихвой окупало неизбежную месть Поттера.
Когда он добрался до конца восьми коротких строчек, последствия взрыва были худо-бедно ликвидированы и одноклассники уже тянулись к выходу. Петтигрю уволок спотыкающегося Люпина в больничное крыло, Слагхорн выплыл из класса вслед за ними. “Сейчас начнётся”.
- Конечно, ей понравилось, - прошипел сзади Блэк. - Оставь, дай ей переварить, - и добавил громче: - Ты про тренировку не забыл?
Не обратив на Северуса никакого внимания, Блэк протащил Поттера мимо. Они не заметили. Никто, кроме Лили, не видел, что он перехватил записку.
Северус склонился над учебником, почти уткнувшись в него носом, и краем глаза следил за тем, как она собирается. Махнув своей замешкавшейся у выхода напарнице, чтоб уходила без неё, Лили без всякого смысла перекладывала вещи с места на место, явно дожидаясь, пока класс опустеет.
Как только за последней парой пересмеивающихся гриффиндорцев закрылась дверь, Северус вскочил и повернулся к Лили, положив ладонь на поттеровский пергамент.

- Снейп!
- Эванс!
Он едва заметно улыбнулся. В их детстве это было почти игрой. Тогда Северусу всегда удавалось переупрямить Лили, достаточно было просто молчать достаточно долго.
- Записка Поттера была адресована мне, - сказала Лили бесстрастно. - Отдай её сейчас же.
- Возьми.
- Accio!
Ничего не произошло.
- Как ты это де... прекрати свои шуточки!
- Если тебе интересно, я могу рассказать, как я это делаю, - сказал Северус, захлопывая учебник с пергаментом и убирая его в сумку, - в эту субботу, в Хогсмиде.
Он повесил сумку на плечо, обошёл Лили и взялся за дверную ручку.
- Ты...
Северус обернулся в ожидании продолжения, но Лили молчала.
- Тогда же можешь забрать и поттеровский опус, - невозмутимо сообщил он. - Ничего срочного там нет. Просто плохие стихи.
- Ты знаешь, что я не собираюсь идти с тобой в Хогсмид! И мне плевать на стихи Поттера.
- Даже не хочешь послушать, прежде чем я передам их для публикации на доске объявлений? “Твои глаза – изумруд, твои глаза это яд…”
- Прекрати, - сказала Лили очень тихо.
Этот тон Северус знал. Игры кончились.
- У тебя в волосах эта белая мерзость. Я не думаю, что это что-нибудь опасное, хотя...
- Северус, неужели ты до сих пор ничего не понял?
- Я невероятно понятливый. Ты уже полгода со мной не разговариваешь, и всё лето бросала трубку и отсылала назад моих сов - представь себе, я это заметил.
- И?
Северус проследил взглядом за трещиной в полу и упрямо произнёс:
- И я не согласен.
- Мы всё это уже обсуждали.
- Я помню. “Ты сделал свой выбор, я сделала свой”. Это слова, Лили, только слова, а я живой человек, - Северус поднял глаза. - Это же должно что-то значить!
Лили смотрела ему в лицо с молчаливой решимостью, которая казалась непоколебимой, и это было не по правилам.
- Чего ты от меня хочешь? - прошептал Северус. - Всё, что угодно - только чтобы было, как раньше…
- Пропусти меня. Я хочу выйти отсюда.

***
Гарри стоял, сминая в руке злосчастный пергамент, и прикидывал, чего в его лице сейчас прочитывалось больше - ненависти или отчаяния. За провокацией Снейпа с тоскливой неотвратимостью маячила ещё одна отработка, за которой маячила ещё одна провокация, и всё это азкабанским коридором уходило в бесконечную перспективу. Профессор молчал, изучая его с мрачным интересом, как будто видел в первый раз. Это предвещало не просто неприятности, а неприятности, изобретённые лично для Гарри Поттера, с учётом особенностей его характера и тайных страхов.
В ватную тишину подземелья просочился перезвон огромных часов, за ним отзвучало десять ударов.
- Твои глаза - изумруд, - произнёс Снейп ровным голосом. - Вы свободны, Поттер.

----------------------
О происхождении заглавной строчки авторы ничего не знают. Когда они наложили на сие одностишие свои циничные лапы, оно уже было широко известно в узком кругу.