Автор: Linuxik
Бета: Morane
Гамма: Мероника, Morane
Пейринг: ММ/СС, ММ/АД, ММ/ТЛ, СС/ГГ
Жанр: драма, POV
Рейтинг: PG-13
Отказ: герои – Дж. Роулинг
Аннотация: эмоционально-цинично-жизненный POV МакГонагалл о её мужчинах.
Комментарии: возможно ООС Минервы - в каноне не написано, какой она была вне школы. Фик перевыложен после сбоя.
Статус: закончен
____________________________________
«Астория, не обращай внимания на эту старую неудовлетворенную грымзу! Она всегда ненавидела нашего декана и теперь, дорвавшись, наконец, до директорского поста, отыграется за все свои неудачи. Что ты хочешь от старой девы? Ей, скорее всего, было всё равно, кого из учеников оставить на выходные драить коридоры. Главное условие – этот кто-то должен быть из Слизерина, и ты, дорогая сестра, попала под горячую руку.
Пойми, Астория, теперь, после падения Тёмного Лорда, они будут относиться к вам всё хуже и хуже. Только у вас не будет Снейпа, который одним взглядом ставил таких, как она, на место… Как хорошо, что мы уже закончили школу.
Кстати, Драко передаёт тебе привет.
Мне пора бежать, у меня свидание с тем самым черноволосым загонщиком…
Целую, Дафна»
Почему я должна читать подобную богомерзкую писанину? А ведь Аргус думает, что облагодетельствовал меня, перехватив подозрительное письмо и отдав его «на ознакомление». Что-то мне подсказывает, он спутал меня с Долорес…
Никогда не стремилась к всеобщему обожанию и любви, но уважения вполне заслуживаю. И в тот момент, когда такие Дафны, Хлои и подобные им рассуждают про мою неудовлетворенность, мне хочется достать волшебную палочку, приставить её к бульдожьей шее очередной Паркинсон и поведать, что они очень ошибаются! Но такого я никогда не сделаю. Равно как и под страхом Авады не подам вида, что сей пасквиль меня задел. Я выше этого… Был только один человек, с кем я могла, не подбирая слов и не держа марку, выплеснуть всё накопившееся. Как назло, сегодня седьмое мая, а я очень не люблю этот день.
Почему-то весна никак не наступает. В оврагах ещё лежит снег, а в некоторых местах торчат сухие искореженные стебли сныти. Безликий пейзаж нагоняет тоску, и вокруг так тихо, что слышно, как шелестит мантия на ветру. Жаль, нельзя перелистнуть календарь и проснуться уже солнечным июльским днём... Вы злорадно напоминаете мне про Хроноворот? Хм, жизнь отнюдь не циферблат с волшебными стрелочками. Вы бы лучше спросили, чем этот день мне так не угодил. Есть варианты?
Скорее всего, ваши предположения окажутся весьма далекими от истины, потому как эта дата важна только для меня. Много ли вы знаете про Минерву МакГонагалл?
Высокая худощавая женщина, уже в возрасте, с гордой осанкой, одетая в зелёную бархатную мантию. Собранные в тугой пучок волосы порядком тронуты сединой и спрятаны под шляпой. Добавьте к этому очки в грубоватой квадратной оправе, и вы в точности опишете мой портрет из личного дела. Но это лишь внешность, а она, как известно, обманчива…
Я сурова, сдержанна, порой высокомерна, но чаще справедлива. Северус, например, помнил, но никогда не говорил об этом, особенно при Альбусе и других коллегах. Меня всегда удивляло, почему на педсоветах с его слов Минерва МакГонагалл неизменно выглядела двуличной стервой, третирующей маленьких слизеринцев?!
«А не кажется ли вам, уважаемый профессор Снейп, я всего лишь платила вам той же монетой? – мысленно обратилась я к Северусу. – Надеюсь, нет нужды напоминать, как вы издевались над студентами моего факультета?»
Теперь им никто не назначает столько отработок, Аргус вынужден сам оттирать стены…
Не нравится вам такая Минерва? Не вяжется в ваших головах ранее слепленный образ с такими циничными рассуждениями? Думайте, как хотите! В конце концов, я не обязана держать марку вне школы; я обычный живой человек. Даже Северус иногда расслаблялся.
На самом деле я очень сожалею, что его больше нет… Это невосполнимая потеря для магического мира.
Промозгло. Надо наложить согревающие чары, не хватало ещё свалиться с воспалением лёгких, у Поппи и так полно работы. Новый преподаватель полётов – молодая, неопытная девочка – вчера нарушила правила безопасности, не проверив мётлы учеников. Это во времена моей молодости было две модели метлы (мужская и женская) и все были счастливы, а сейчас… Хотя, будет, что вспомнить. Я, например, начальные курсы Хогвартса помню очень смутно. Зато одно событие шестого года обучения засело в моей памяти, словно солитер – за мной весь второй семестр ухлёстывал слизеринец, который учился на курс младше меня, небезызвестный вам мистер Риддл. Тогда я категорически отвергла его ухаживания, что впоследствии он припоминал мне неоднократно, указывая на «непростительную ошибку глупой и упрямой гриффиндорки».
Клянусь Мерлином, мне было плевать на его угрозы, ведь перед летними экзаменами я поняла, что влюбилась…
Наверное, в жизни каждой женщины хотя бы раз встречался мужчина, чувства к которому тлели долгие годы. Менялись любовники, мужья, уходили и появлялись друзья, а он, словно проблесковый маячок, мигал в душе.
В далёком пятьдесят шестом я сменила его на посту профессора Трансфигурации и подвинула с должности декана, занимаемой им с двадцать восьмого года.
Мой учитель, почти отец... Вероятно, маггловские психологи в один голос сказали бы: «Эдипов комплекс, классический пример». Мне прекрасно об этом известно, я умная и до тошноты начитанная, не стоит утруждать себя моим просвещением.
Я обратила на него внимание ещё на пятом курсе, но тогда была слишком наивна – во времена моей молодости девочки взрослели гораздо позже.
Кажется, это был последний курс: я сидела на его паре и представляла, как после выпускного поднимусь в его кабинет, молча разденусь перед ним, а дальше природа возьмёт своё...
Я никогда не отличалась излишней романтичностью. Многие мои сокурсницы мечтали, чтобы их первый раз будет обязательно на большой кровати под балдахином. И они искренне верили, что испытают в эту ночь всю гамму эротических ощущений. Я же не строила иллюзий, понимая, что вероятность достичь сексуальной нирваны практически равна нулю.
Конечно, моим планам не суждено было осуществиться. Ни в какой кабинет после официальной церемонии вручения аттестатов я не пошла – однокурсники позвали продолжить банкет в одном из трактиров Хогсмида, и я решила, что, наверное, не судьба… Дамблдор увлеченно беседовал о чём-то с профессором Слахгорном, не обращая на меня внимания, и я поняла нецелесообразность, наивность и инфантильность своих грёз.
Потом я поступила в Королевскую Академию магии, а он остался руководить Хогвартсом.
Мы встретились вновь в пятьдесят пятом, тогда Альбус предложил мне преподавать Трансфигурацию. Я, не раздумывая, согласилась и, узнав, что он уходит с поста декана, вовремя подсуетилась, одновременно подав заявку на рассмотрение моей кандидатуры на эту должность.
В конце августа он пригласил меня на прогулку к Волшебному озеру, галантно предложил опереться на руку. На нём была мантия из темно-зеленого бархата, расшитая золотым узором, и очень забавный берет, как у художника конца семнадцатого века. Надо же, я ещё помню такие подробности…
Мы с Дамблдором разговаривали почти до рассвета; в ту ночь откровений я узнала, что он гей. В пятидесятые это было в диковинку, а сейчас каждый третий студент попробовал и девочку, и мальчика… Так и до животных доберутся. Куда катится мир?
Альбус рассказывал, как долгие годы в нём жили чувства к Геллерту, и до конца жизни он считал свою любовь «огромной трагедией». Действительно, «огромная» трагедия. Во всём есть плюсы – спустя годы я наконец-то поняла: профессор не обращал на меня внимания не потому, что я не нравлюсь, а потому, что ему вообще не интересны женщины. Это успокоило мою гордость.
Несмотря на его ориентацию, я могла бы совратить его в ту ночь, да и после у меня было столько возможностей… Однако игра не стоила свеч: прожив долгую жизнь, я считаю, что лучше навсегда сохранить светлое чувство недосказанности, хрупкости, тайны, чем обрывочные воспоминания о трех нелепых минутах совокупления и его сожалеющий взгляд.
Знаете ли вы, что анимаг, перевоплощаясь в животное, сохраняет человеческий разум? Меня иногда забавляет эта мысль. Именно с помощью анимагии я нашла подход к одному очень сложному, замкнутому человеку. Я могла прыгнуть ему на колени, упереться лапами в грудь, потыкаться мокрым носом в щеку. И никто не выговаривал: «Минерва, ты умом тронулась? Что ты себе позволяешь?..» Да и возмутились бы – мне всё равно! Кошки не нуждаются в человеческом одобрении. Он гладил меня по голове, почесывал за ушком, а я прогибала от удовольствия спину и впивалась острыми коготками в сюртук. Он мог часами рассказывать о себе, пока я, свернувшись калачиком, мурлыкала, лёжа у него на коленях. Удивительно, что только в обществе животного он становился человеком – не слизеринским монстром, третирующим бедных деток, а просто одиноким мужчиной, побитым жизнью.
Не нравится, как я так говорю о профессоре? Мне можно, я знаю его практически с детства. Сначала он был моим учеником, а десять лет спустя стал коллегой. В какие-то моменты я изливала на него свою материнскую любовь: Северус вполне мог бы быть моим сыном.
Сложно осознать, что Северус Снейп был человеком. Никого не волновало, каково это – столько лет возвращаться в сырые мрачные подземелья, гробить здоровье, склонившись над котлом, корчиться под круциатусом, борясь за идеи Ордена. Только что-то мне подсказывает, не орденские они, а чистой воды альбусовские. Если стояла задача избавиться от Тома, какого дракла он не убил его в девяносто пятом, во время схватки в Министерстве? Пророчество? Да чушь собачья! Я больше, чем уверена: у него были свои игры; как бы Альбус ни пытался убедить меня в обратном – интуицию не обманешь. Он переживал за Северуса? Да в жизни не поверю! Ещё меньше мне верится в заботу о Поттере… Вот кто беспокоился о нём все семь лет – так это Северус; и пускай он никогда не признался бы в этом, но где-то глубоко в душе он любил мальчишку.
Мне кажется, Гарри много потерял, не наладив с ним отношения. Я не сомневаюсь – Северус мог бы стать ему отцом. Конечно, родного никем не заменишь, но…
У профессора Снейпа тоже были слабости: он любил молоденьких рыжеволосых девушек. Надеюсь, вы поняли, о чём я… и не надо уточнять, почему его привлекал именно такой типаж... Не думайте, никакой мании и прочих отклонений! Да и в его утехах не было даже намёка на любовь. Он был постоянен в своих чувствах. Откуда я знаю об этом? Он иногда откровенничал с Альбусом, а тот… В учительской мы даже спорили – младшая Уизли или Грейнджер? Я, конечно, ставила на Гермиону и выиграла двадцать девять галеонов у Флитвика и Хуч. Очень рада, что последние полгода своей жизни Северус был счастлив, наверное. Он оставил ей всё: книги, наработки, редчайшие рецепты и описание экспериментов. Она в мгновенье ока превратилась из магглорожденной волшебницы, всеми силами пробивающей себе дорогу, в уважаемую в науке и магическом мире ведьму. Гермиона могла бы и не выходить за Уизли. Нет там никакой любви, и никогда не было! Будем считать, что её старшая дочь, да простит меня Мерлин, пошла в родню Грейнджеров: высокая, худая и черноволосая… Хотя, какая разница, кто её отец! Я люблю эту девчонку: упрямую, властную и не по годам развитую.
Было время, когда мне казалось, что Северус для меня больше, чем бывший студент и коллега. Меня тянуло к нему, я искала встреч, под идиотскими предлогами спускалась в сырые подземелья. Однажды мы даже вместе разрабатывали зелье Лёгкости сознания.
Соблазнить Снейпа было бы очень просто – несмотря на его суровость, холодность и отстранённость, под мантией и наглухо застёгнутым сюртуком таились такие же желания, как и у остальных представителей сильной половины человечества.
Всё, что мне понадобилось бы, это чары омоложения и изменения цвета волос – полдела сделано. Тихо подойти, когда он расслабится в кресле, положить руки ему на плечи. В этот момент он обязательно бы дёрнулся, но потом невозмутимо продолжил смотреть на огонь в камине. Нежно поцеловать в шею, а руки уже гладят его грудь и расстёгивают пуговицы. Последние запреты и преграды рушатся. Двери заперты на семь заклинаний, ученики давно спят, и ничто не мешает мужчине и женщине соединиться в древнем действе.
А что было бы потом? Как смотреть друг другу в глаза, как быть с нашим вечным противоборством? Переступив грань, я определённо не смогла бы с ним работать, он сразу просек бы, что теперь властен надо мной, а подчиняться Минерва МакГонагалл не привыкла.
Со временем это странное увлечение прошло, и в душе стало пусто. Мне не хватает их – моих дорогих мужчин…
В пятьдесят третьем году со мной произошло самое значительное событие – я стала матерью. Сына я назвала Мартином, записав на свою фамилию. Мы жили вместе два с половиной года, а когда я начала работать в Хогвартсе, то отправила малыша в Шотландию к моей двоюродной сестре Амелии: у неё не было своих детей, поэтому она с радостью возилась с моим. Я аппарировала к ним во время каждых каникул, а летом мы путешествовали.
Я и не сомневалась, что он получит приглашение из школы, и очень этого ждала – тяжело быть вдали от сына. Только переживала за факультет, но Распределительная шляпа отправила его к львятам! Мартин никогда не кичился, что он сын декана, никогда не жаловался, никогда не выпрашивал оценок. Я была абсолютно уверена: мой сын выберет правильный путь и пройдёт его с честью и достоинством семьи МакГонагалл.
Однажды Альбус рассказал мне, что Мартин крепко сдружился с Люциусом Малфоем. Признаюсь: эта новость меня не обрадовала. Нехорошее знакомство. Наверное, где-то я не доглядела… Именно с этого момента начались проблемы. Перед самым выпускным сын огорошил меня тем, что собирается жениться на Нарциссе, как только та закончит школу. Это не лезло ни в какие ворота – юная мисс открыто выражала симпатию мистеру Малфою, но Мартин, конечно, этого не замечал. Я не отговаривала его, утешаясь, что за два года сын повзрослеет, юношеская влюблённость пройдёт, или он встретит другую. Младшая Блэк не пара Мартину МакГонагаллу!
В один прекрасный вечер мой мальчик вернулся сильно подшофе. На все вопросы ответил лишь, что был с Люциусом… Я прекрасно знала, где и как проводит время магическая аристократия, и это приводило в отчаяние. Его отлучки участились, он стал раздражительным, заносчивым; откуда-то появилась надменность, апломб; мне докладывали, что он частенько снимает комнату на час в одном из постоялых дворов Хогсмида. Когда я нашла у него книгу «Тёмная сторона сущности», мне всё стало ясно. Альбус вызвал его на ковёр. Во время этого разговора Мартин заверил нас, что к организации Тёмного Лорда не имеет никакого отношения, что мы бредим и нам надо принимать укрепляющие нервы зелья. Но сердце матери не обманешь серьёзным тоном и честными глазами…
Обернувшись кошкой, я проследила за Мартином и сама видела, как он целовал подол мантии Волдеморта, как шептал ему на ухо слова верности, как потом на пару с Люциусом унижал какую-то магглу…
Это страшно – знать, что твой сын избрал неверную дорогу: ведь он не получит всевластия, всеобщего обожания, не станет Великим магом. Это был крах. Такого удара в спину я не ожидала.
Когда он вернулся, я встретила его у ворот, взяла за руку и аппарировала в безопасное место. В ту ночь я совершила преступление: собственными руками стерла сыну память. Я бросила его на другом континенте, наколдовав маггловское удостоверение личности и немного американских долларов. Кто я после этого? Мать…
Макушки деревьев расползаются в разные стороны, теряясь за горизонтом и нагоняя уныние. Темнеет; пора возвращаться в замок.
– До встречи, Северус, – неожиданно произношу вслух. – Передавай Альбусу привет. Мы условились с Поппи сыграть после отбоя в бридж, запив его парой рюмочек Лемончелло. Помню, Альбус любил этот ликёр и пытался с помощью разнообразных ухищрений напоить им тебя, а ты наотрез отказывался, предпочитая огневиски или Margaux. Надеюсь, вам там не скучно. Когда-нибудь мы встретимся, я жду этого… А вот и Гермиона идёт. Теперь тебе точно не будет одиноко.
Она часто бывает здесь, но мы даже не здороваемся, делая вид, что не замечаем друг друга. Нам обеим не хочется подбирать слова – у каждой своя боль, свои воспоминания, своя недочитанная книга...
Оглядываясь на прошлое, понимаю, между моими мужчинами есть некая связь. Возможно, это всего лишь узость магического мира, а возможно, что-то большее. Не хочу кидаться высокопарными словами типа «Судьба», «Рок» и прочими. Каждый год я прихожу на импровизированную могилу Северуса и вспоминаю тех, кто оказался так тесно связан друг с другом и так далек от меня.
Первый всю жизнь мучился из-за ложной вины перед сестрой и братом, тяготился однополой любовью; второй винил себя в смерти любимой и терпел укоры и косые взгляды гнусных людишек, ничего из себя не представляющих. Третий дал жизнь четвёртому, украв, в свою очередь, оставшихся троих – жестокая ирония, ничего не скажешь…
Не будь Риддла, не было бы хоркруксов, не было бы роковой ночи на Астрономической башне; Нагини не выполнила бы приказ Хозяина; Альбус и Северус были бы сейчас со мной. И возможно, я зачала бы ребёнка от другого мужчины, и в него не был бы заложен ген убийцы и тирана. Альбус лукаво смотрел бы поверх очков-половинок, а я украдкой снимала бы крошки с его длинной белоснежной бороды. Северус на педсоветах совершенствовался бы в сарказме, а вечером к нему приходила бы «полосатая любимица», и он рассказывал ей, как прошел день одинокого сатрапа и сколько котлов взорвали нерадивые остолопы.
Возможно, я уже бабушка, а может быть, моего сына давно нет в живых – с тех пор я ничего про него не знаю. Но я уверена в правильности своего поступка, и Альбус поддерживал меня в этом решении. Как-то Амелия рассказывала, что видела, путешествуя по Америке, похожего на Мартина мужчину. Он шел с какой-то миловидной девушкой, нагруженный кучей пакетов. Я прервала её, не желая ничего слушать. Я потеряла сына в ту ночь, когда увидела, как он, преклонив колено, целует одежды Волдеморта.
Вскоре я заметила, что Северус повторяет до боли знакомый путь, и хотела остановить его, рассказать про Мартина, но Дамблдор «обрадовал» – я опять опоздала…
Так из молодой наивной девушки, влюблённой в собственного декана, я превратилась в сурового справедливого профессора, с военной выправкой и железными нервами. Думаете, легко носить эту маску? Нет! Я не долюбила, не догуляла, не нажилась…
Вечером седьмого мая девяносто восьмого года хоронили павших в Финальной битве, а больше сорока лет назад в этот же день я единственный раз поддалась желаниям… После той ночи у меня появился Мартин. И именно седьмого мая, спустя девятнадцать лет, я направила волшебную палочку на собственного сына и произнесла роковое Обливиэйт.
Он, его отец, Альбус, Северус – теперь их нет, зато фантомная боль останется со мной навсегда…
Поппи побежала в больничное крыло: какой-то бедолага-хаффлпаффец сломал палец, снова упав с метлы; бридж, увы, отменяется…
Наконец-то тихо. Секундная стрелка волшебных часов мерно тикает, старинный замок окутывает ночь. За мной по стене ползёт серая бесформенная тень, мягкие подушечки бесшумно ступают по холодному мрамору. Навстречу мне спускается тот, с кем я чувствую себя настоящей женщиной. Я решила: девятую жизнь проживу кошкой…
