Глава 1* * *
Шепчет: « Я не пожалею
Даже то, что так люблю, -
Или будь совсем моею,
Или я тебя убью».
Надо мной жужжит, как овод,
Непрестанно столько дней
Этот самый скучный довод
Черной ревности твоей.
Горе душит, не задушит,
Вольный ветер слезы сушит,
А веселье чуть погладит,
Сразу с бедным сердцем сладит.
(с) Анна Ахматова.
Первая метла.
Вечер проходит невыносимо скучно. И, наверное, не потому, что Рон опять устроил жуткий скандал прямо в « Трех метлах», а потому что ей все сильно наскучило. Только представить, прошло уже 5 лет после войны, а он ни капли не повзрослел. Хотя нет, не так, он стал разбитым, слабым, беззащитным и невозможно спокойным, если не сказать, равнодушным. Он видел смерть Фреда, Люпина, Нимфадоры и всех остальных. Прибавить к этому отъезд родителей к Чарли в Румынию, занятость Джорджа и вечные сюсюканья Билла и Флер. Да еще и Джинни с Гарри. В его голове был постоянный диссонанс. Он никак не мог представить, что бы такого сделать, чтобы все встало на свои места. Как только он пытался как-нибудь улучшить отношения с Гермионой, она смотрела на него, как на душевнобольного, и снова окуналась в свои отчеты.
И ее война потрепала. Родителей она не вернула – испугалась последствий. Да и как это сделать? «Здравствуйте, мама и папа! Я ваша взрослая дочь-волшебница, которая из-за войны в магическом мире с плохим дядей отшибла вам память. Я еще теперь замужем, у меня остолоп муж, я сутками просиживаю на работе, чтобы не терпеть его безвольный характер, зарабатываю сущие копейки, несмотря на свои незаурядные способности, и никак не могу забеременеть. И что мне делать, мама и папа?» Бред, параноидальный бред. Даже представить такое сложно. Если она применит Фините Инкататем, невозможно вообразить шок родителей, они не поймут, как оказались на другом континенте с другими именами. Они ведь могут не простить. Грейнджеры никогда не отличались малодушием; и такая защита может показаться им обидной. Кому это понравится.
Сегодня, сидя в баре напротив него, не слушая болтовню Гарри и Джинни, Гермиона задумывалась о своих чувствах к Уизли и не могла понять, с чего она взяла, что любила его. Она вспомнила, как на шестом курсе ей было болезненно неприятно смотреть на Рона с Лавандой. Да, она ревновала! Искренне ревновала из-за того, что время, которое он раньше проводил с ней и Гарри, теперь тратится на Браун. Наверное, это подтолкнуло ее на какие-то другие чувствах к Рону, кроме дружеских. Она с азартом начала выращивать у себя сильную симпатию к нему - как Гермиона трепетала, когда она, о, Мерлин, поцеловалась с ним. Грейнджер радовалась каждой своей маленькой женской победе. У нее будто крылья появились. Она стала проводить больше времени у зеркала, в ее гардеробе появились, помимо джинсов, толстовок и школьной формы, юбки, легкие платья. Курсы мракоборцев закончились, и Рон сделал Гермионе предложение. Игра достигла своего апогея – Грейнджер получила то, что хотела. Она утерла нос Браун, она повысила свою самооценку (она же добилась своего, значит она умная, хитрая, ах да, и еще она красивая!).
Рон сидел все в тех же «Трех метлах», потягивал огневиски и пытался понять с какого момента у них все пошло не так. Он помнил счастливое лицо Гермионы, когда он подарил ей кольцо своей бабушки, он помнил, как она была прекрасна на свадьбе и как ее улыбка озаряла все вокруг. А еще он прекрасно помнил, как она начинала смешно раздражаться, когда он что-то делал не так. Потом она начала очень злиться из-за пустяков, и они ругались. Он пытался сгладить конфликт, но безуспешно, и Рон уходил к Гарри или в «Три метлы», поздно возвращался, а дома ждало продолжение неоконченной ссоры. Через месяц семейной жизни они уже спали в разных комнатах, педантично исполняя супружеский долг раз в неделю, редко пересекались в доме и почти не разговаривали. Рон начал пить. Нет, он не напивался, просто поднимал настроение, отгонял плохие мысли, выпускал пар, расслаблялся – называйте, как хотите. Гермиона начинала кричать, как сварливая бабка, едва завидев ненаглядного мужа под градусом.
Гарри и Джинни недоуменно смотрели на друзей. Они уже давно не могли понять, что происходит между ними. Вечно словно в воду опущенные, неразговорчивые, раздражительные. На вопросы Джинни Гермиона лишь отмахивалась, мол, сами разберемся. А Гарри постоянно находил Рона в нетрезвом состоянии – разговора не получалось. И теперь они сидят, пристально смотрят друг на друга пустыми глазами. Такое ощущение, что они в другом мире. Мистер и миссис Поттер продолжили свой разговор.
Гермиона смотрела на мужа и не чувствовала ничего, кроме отвращения. Постоянно выпивает, постоянно кричит, конечно, она первая начинает, но он не может справиться с ней. Слабак, что еще можно сказать. И как она раньше этого не замечала? Наверное, была ослеплена своими головокружительными успехами. Признаться, она никогда не думала о Роне, она думала о себе: думала о том, как будет смотреться в свадебном платье, о том, как все ее будут поздравлять, о том, какое у нее будет замечательное кольцо. Но не вспомнила о том, что ей надо жить с ним под одной крышей, что ей надо заботиться о нем, что ей надо спать с ним, в конце концов! Она думала, как невеста, но не как жена. Ее прельщала красивая атрибутика, а не однообразные будни. Трофей получен, а что делать с этим дальше непонятно. Жизнь стала рутинной и серой, с редкими проблесками рыжей шевелюры в одной кровати. Кровати… Она никак не могла забеременеть. Ей уже 23 года, а ребенка все нет. В принципе, это все что она хотела от мужа. Ребенка. Такое сладкое, манящее слово.
Рону уже порядком надоел этот пронизывающий взгляд женушки. Она смотрела на него не то молящим, не то ненавидящим взглядом. Он знал, чего она хотела больше всего – ребенка. Неважно кого, девочку или мальчика. Главное, ребенка, своего, родного, любимого. Рон также желал этот маленький комочек счастья. Быть может, он помог бы найти общий язык властной Гермионе и спокойному Рону. Уизли даже в Св. Мунго ходил – вдруг из них двоих это у него проблемы. Но нет, с ним все в порядке. Говорить что-либо о здоровье Гермионы ему не хотелось – зачем ему нужен очередной скандал? Больше всего его пугало то, что Гермиона может начать ему изменять. Эти мысли он гнал куда подальше. Но все же они навязчиво огромным роем кружились в его голове. Иногда поздними вечерами он мысленно перебирал всех ее возможных любовников. Эрни МакМиллан, Дин Томас, Невилл Лонгботтом, Колин Криви. Он даже думал о Блейзе Забини, но быстро отмел слизеринцев. Был еще Малфой, Драко как раз после войны сильно изменился. Нет, он не стал хорошим. Он был таким же подлым, хитрым, скользким слизеринским хорьком. Он просто переставил свои приоритеты. Он ставил на тех, кто в выигрыше, и сам уже не играл, как раньше.
Грейнджер обвела взглядом зал. Никого близкого ей. Сейчас придет Малфой, черт бы его побрал. Снова будут эти его плоские и пошлые шуточки. Сейчас он, конечно, уже не позволяет себе упоминать происхождение Гермионы, но все смотрит на нее будто сверху вниз. Естественно, у него и состояние огромное, и жена красавица, и дети есть. Дети. Она яростно ненавидит Малфоя. Все ему удается. Отовсюду выйдет сухим из воды.
Вторая метла.
Драко и Астория Малфой вошли в «Три метлы». Взглядом мистер Малфой искал своих «не друзей, но приятелей». Гарри и Джинни как всегда энергично помахали руками, чем разительно отличались от апатичных Уизли и Грейнджер. Грейнджер. Драко все никак не мог привыкнуть к тому, что она стала Уизли. Уже год как она Уизли. И уже три года как Астория стала Малфой. Не то чтобы Малфой не любил свою жену, просто ему не хватало ярких впечатлений. Уж слишком он привык к разнообразию. Стоит только приглядеться к его жизни: то он на стороне Волдеморта с меткой на руке, то он борется за Орден Феникса, то он развлекается с блондинкой, то с брюнеткой, то он несметно богат, то его лишают всех счетов в Гринготс. Хотя насчет «богат», он все-таки всегда богат. Или преподносит это так. Он сел рядом с Роном и начал пристально вглядываться в лицо Грейнджер.
Астория присела рядом с Гермионой. Друзья разделились на две половины: два молодых человека и две девушки пристально смотрят друг на друга, еще одна пара, сидящая напротив друг друга, воодушевленно болтает, не замечая растущего напряжения. Миссис Малфой окинула взглядом их столик. Гарри и Джинни как всегда счастливы. И в этом она им завидовала. Она, вообще, по своей сути была очень завистлива. Она никак не могла понять, как им удается хранить такие нежные и трепетные чувства друг к другу, как можно так любить. Несмотря на то, что Малфои не разводятся, Гринграсс окончательно пришила к себе Драко, родив ему сына, предательски непохожего на отца. Если присмотреться, в Скорпиусе можно было найти что-то от Астории, что-то от Дафны, а что-то от Блейза Забини. Но Драко не должен знать об этой схожести. Избавиться он от нее, слава Мерлину, не сможет, но вот лишать себя последней надежды на счастье она не собиралась. Она все еще надеялась на совместную старость, на ностальгические настроения в гостиной и на воспоминания о былой молодости, которую они прожигали. Ее отличительной чертой от всех слизеринок была надежда. Астория всегда на что-то надеялась. Быть может, из-за надежды она не испортила кожу меткой и немного вразумила Драко. А, может, это был здравый смысл.
Драко не мог отвести глаз от Грейнджер. Она давно и надолго засела в его сердце, и он никак не мог понять, как она могла выйти за Уизли. Он страстно желал ее, он хотел быть с ней. Но он не мог ни развестись, ни заставить ее быть его любовницей. О, Мерлин, он даже не мог предположить, что она сделает с ним, услышав такое предложение. Да и судя по всему, она все так же его ненавидит. Даже сейчас, лишь слегка кивнув Астории, она снова уставилась на Уизли. Этих безмолвных разговоров он не мог понять. То ли они так влюблены, то ли они так друг друга не переносят, что даже разговаривать не хотят. Поттер говорил, что у них сразу после свадьбы испортились отношения. Но то, что говорит Поттер, дели на два и на два, и еще на два. Как Драко ни пытался разобраться, никак не получалось. Говорить о Грейнджер с Асторией, как минимум, глупо. Цепочка проста: подозрение – правда – скандал – отравленная жизнь до самой смерти. Но Драко, как великолепный стратег, все просчитал до самого конца. И если Астория как-нибудь узнает от тайной страсти мужа, ему есть что ей припомнить.
Гринграсс вспоминала их с Драко семейную жизнь. Вспоминала тяжелые переживания мужа, когда неизвестно от чего умерла Паркинсон. Конечно, он не показывал всех своих чувств, но пустые бутылки доказывали – это не прошло незаметно. Он не мог себе простить, что женился на Астории, а не на Панси. Он же обещал, еще в детстве, а вышло все по-другому. Ей предстояло жить с Ноттом. Как казалось Астории, его мучили угрызения совести. А потом он охладел к ней. Просто однажды зимой он заночевал в кабинете. А потом еще одну ночь. Это стало постоянным явлением. И Астория попросила эльфов приготовить ему одну из пустующих спален. В каком-то смысле Гринграсс можно назвать мудрой, она не стала устраивать скандалы или задушевные беседы. Она просто уступила. И лишь два года назад она затащила его в постель, напомнив о наследнике. Правда, наследник уже был зачат. В один из летних дней, когда Драко уехал к Нарциссе, в Малфой-Менор пришел Забини. Астория слабо помнила, куда делась бутылка огневиски и как она оказалась в одной постели с Блейзом. Но факт оставался фактом. Она безумно боялась, что Драко узнает об этом и сделает необдуманный поступок. Она обещала Блейзу, что будет выплачивать ежегодно кругленькую сумму за его молчание, но, что странно, Забини отказался и пояснил, что все понимает. Через месяц она узнала, что беременна. Ей необходимо было всеми возможными способами затащить Малфоя в постель.
Драко был прекрасно осведомлен о тайной влюбленности Блейза в новоявленную миссис Малфой и об измене. Хотя об этом он узнал совершенно случайно. Просто правильный муж вернулся домой в неправильное время. Драко хотел выкинуть Грейнджер из головы, извиниться за свое поведение, хотел вернуться в спальню жены, но увидел картину маслом и ушел. Поттер, не понимая, что произошло, согласился выпить с приятелем, но спрашивать ни о чем не стал. Естественно, он злился на жену, на однокурсника, который, Мерлин знает зачем, пришел в его дом, но больше всего он злился на себя. Да, да. Драко Малфой злился на самого себя. И самокритика ему не чужда. Он винил себя за то, что не уделял пусть и нелюбимой жене времени, за то, что запустил свою семейную жизнь, за то, что думал только о себе, за то, что опозорил свой род – наверняка, никто не имел рогов в роде Малфоев. Драко со своей животной страстью к Грейнджер совсем забыл о своих обязанностях мужа, главы семьи и всего остального. Он думал только о работе в Министерстве, куда ходил с нескрываемым удовольствием и о Гермионе. И чем больше он об этом думал, тем холодней становилось отношение к жене. Она стала будто бы другой реальностью. Вроде бы и есть, но в мире Малфоя ее нет. Или есть, но занимает такое незначительное место, что про нее так легко забыть. Наверное, поэтому переспал с женой, наверное, поэтому признал ребенка, наверное, поэтому делает вид, будто верит, что ребенок его, наверное, поэтому не заметил того, что ребенок будто бы недоношенный. Взгляд Малфоя снова уткнулся в Грейнджер.
Гринграсс давно заметила страстные взгляды, которые ее муж бросает Гермионе. Но что она могла сделать? Она понимала, что никак не влияет на мужа. Значит, она могла только тихо ненавидеть Грейнджер. И сочувствовать. Порой. Да уж, никому не пожелаешь такого муженька. Как она с ним живет? Но это не так важно. Главное, что у Драко ничего с ней не было. Уж она-то сделает для этого все, если заметит что-либо между ними. Однажды она спрашивала у Джинни об отношении Гермионы к Драко. Миссис Поттер рассказала, что Уизли все еще с трудом переносит Малфоя, а на работе игнорирует. Только после этого разговора Гринграсс узнала, что они работают в одном отделе, получают нищенскую зарплату и фанатично выполняют свои обязанности. Астория никак не могла понять, что в Грейнджер такого, что ее Драко даже пошел на работу за копейки. Он ведь ни в чем не нуждался! Миссис Малфой смотрела то на соперницу, то на Драко и отчаянно пыталась придумать, что ей теперь делать.
Драко старался запомнить каждую черточку ее лица, чтобы точнее воспроизводить ее образ в памяти каким-нибудь поздним вечером. Поттер вывел его из этого состояния транса каким-то вопросом. Образ разрушился. Спасибо, Поттер, теперь все надо строить заново. Сказочное очарование куда-то делось. Разрозненные мысли теперь уже не собрать. Кажется, это было что-то о Финнигане.
Третья метла.
Они ужасно опаздывали. Симус про себя ругал непутевую жену. И черт его дернул жениться на Браун. Все женились и женились. А чем он хуже? Все женятся, и ему надо. Вот только над тем, кого выбрать в жены, он задумывался поразительно мало. Хотя, признаться, он давно прославился своей легкомысленностью. Лаванда схватила за руку мужа, и они вместе зашли в «Три метлы». Симус уверенно зашагал к столику и широко улыбнулся друзьям и Малфоям. Он не признавал их и не верил им, но решил не портить из-за них отношений с друзьями. Если Гермиона его терпит, то и он сможет. Он окинул взглядом присутствующих и тихонько присвистнул: Гермиона и Рон испепеляли друг друга взглядом, Малфой тоже делал дыры в Грейнджер, Астория смотрела вникуда с застывшей улыбкой и изредка поглядывала на мужа, только Гарри и Джинни оживленно болтали, будто не замечая того, что творится.
Лаванда издалека заметила Рона. Она все еще любила его, любила своей немного глупой и розовой любовью. А еще она ненавидела Гермиону. Так уж получилось, что наша умница, ничего не делая, отбивает лучших парней, как она только Гарри не увела у Джинни? Конфликт с Грейнджер начался еще на 6 курсе. Ну и что, что она подлила Рону любовное зелье! Но он был ее. Такой родной, такой рыжий, такой улыбчивый. Миссис Финниган мечтательно улыбнулась, и непонимающие взгляды заставили спрятать улыбку. А еще она вспомнила, как Грейнджер пустила в Рона Ависом. И после этого он с ней живет! Может, его надо было Круцио помучить, может, тогда он был бы с ней? Лаванда не понимала и, видимо, не хотела понять, что она делала не так. Она не любила Симуса, просто испытывала к нему чувство благодарности за то, что после месяца «отношений» он предложил ей руку и сердце. Она прекрасно понимала, что мужа лучше него ей не найти. Наверное, поэтому не думала и сразу же согласилась. Они женаты уже полгода, но еще не были близки. Это Лаванду только радовало. Какой бы глупенькой и сумасбродной она ни была, переступать через свои некоторые принципы она не могла.
Симус смотрел то на Асторию, то на Джинни. Он думал о том, что Лаванда хорошая, но глупая и немного некрасивая. Порой он не мог придумать стоящее оправдание этому браку, кроме собственной прихоти. И от этого ему было жаль ее, теперь она мучается из-за его минутного желания. В глубине души он понимал, что для нее это лучшая партия, но она же его не любит. Даже на свадьбе, когда их попросили скрепить союз поцелуем, они лишь едва коснулись друг друга. Стоит ли говорить о маленьких Финниганах? А еще Симус черной завистью завидовал Малфою и Поттеру. Малфою, потому что жена красавица, ребенка родила, ухоженная, статная, воспитанная. Достоинства Астории можно перечислять еще долго. Для Симуса она выглядела, как идеальная женщина из его мальчишеской мечты. Но мечтам свойственно иногда не сбываться. А Поттеру… Джинни хозяйственная, веселая, гостеприимная, настоящая жена. По-другому и не скажешь. Джинни банально живая. Для Финнигана это было безумно важно. Если бы он мог скрестить внешность и повадки Гринграсс с нравом и характером Джинни! Но, увы. Он посмотрел на свою жену.
Лаванда неотрывно следила за Роном. Ее ужасно злило, что он на нее не обращает никакого внимания. Он испепеляет взглядом свою женушку. И Браун гадает, что между ними снова произошло. Кажется, они говорят. Говорят и говорят. Но никто кроме них не понимает, что они обсуждают. И Лаванда начинает раздражаться. Больше этого ее раздражает только внешний вид обоих Уизли. Гермиона как всегда строго одета, с аккуратно собранными волосами. Ужасно правильная, и это так выводит Браун из себя. А Рон так небрежен. Недельная щетина, наверное, колется, если его целовать. Только вряд ли Грейнджер его целует. Опухшее лицо – свидетельство вчерашней выпивки. Наглаженная примерно неделю назад рубашка висит на нем, как на вешалке. Лаванда не могла не заметить его печальных, влюбленных в эту стерву глаз. Чтобы не заплакать, она взглянула на болтающих Поттеров и не смогла не улыбнуться. Такие счастливые!
Симус вынырнул из своих раздумий благодаря звонкому смеху Гарри и Джинни. Заметил, что его жена смотрит на них, и понял, что хочет сделать ее счастливой, чего бы ему это ни стоило. Она не такая плохая. Отзывчивая и добрая, но сможет ли он ее когда-нибудь полюбить? Его грызло изнутри чувство вины перед ней. Он взял ее за руку и улыбнулся.
Лаванду передернуло от неожиданного прикосновения чьей-то теплой руки. Она не смотрела на взявшего ее за руку человека, мысленно представляя, что это ее Ронни. Каково было ее разочарование, когда она обнаружила руку мужа и его ласковый взгляд. Ее словно током ударило, но она не смогла убрать его руку. Она прекрасно понимала, Симус ее не любит, она не любит его. Но как там говорится, стерпится - слюбится? Она кивнула ему и закрыла глаза. Ей ничего не мешает забыть Уизли. Нужно только уехать отсюда. Надолго, а еще лучше навсегда. Она сжала руку мужа, и одинокая слеза скатилась по ее щеке. Может быть, все еще сможет наладиться?
* * *
Директор МакГонагалл сидела в самом дальнем углу «Трех метел» и смотрела на бывших учеников с нескрываемым сожалением: их жизни разрушены, они стали одной безликой разочарованной серой массой.
- Альбус, а ты говорил, что все победит любовь, - профессор горько ухмыльнулась зажатой в руке колдографии, - Нет, Альбус, все победит честность и, прежде всего, честность перед самим собой.
