Глава 1«...here are beauties which pierce like swords or burn like cold iron; here is a book that will break your heart».
C.S. Lewis
Было далеко за полночь. По забранным частым переплетом окнам стекали ледяные струи лунного света, расплескивая бледно-голубые отблески по пустой библиотеке, зажигая колючие искры на тисненных золотом и серебром фолиантах. Гермиона Грейнджер глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, но безуспешно. Задохнувшись холодным воздухом, она прижала ладони ко рту, заглушая рыдания. Глупые, неоправданные, непонятные даже ей самой...
Опустив голову на руки, она смотрела на серебристые отблески, трепетавшие на казавшихся серыми страницах раскрытой перед ней книги, и думала о том, что она слишком любит сказки.
Еще давно – когда она, восьмилетняя девчушка в форменном клетчатом платьице со смешным розовым рюкзачком, набитым учебниками, каждое утро направлялась в обычную городскую школу, где по коридорам не скользили жемчужно-туманные привидения, развешанные по стенам портреты не говорили, и на уроках она изучала английскую историю и правописание, а не составы загадочных зелий и правила полетов на метле - в ее жизни уже была магия. Магия, годами и столетиями сохраняемая для нее книжными стеллажами, потрепанными кожаными и новенькими глянцевыми обложками, бумагой и типографской краской, наделенными силами куда большими, чем любое заклинание, - ибо эти зауряднейшие компоненты, соединенные вместе ее воображением, могли побеждать смерть, поворачивать вспять время, открывать горизонты будущего, создавать новые миры...
Подруги восторженно обсуждали экранных звезд и тайком красились маминой помадой — она, сидя с фонариком под одеялом и забывая обо всем на свете, читала страницу за страницей, и… Стены ее собственной комнаты расступались, и взору представали высокие горы в сверкающих снежных шапках и быстрые извивы атласных речных лент; бескрайние зеленые поля до самого горизонта; шипящие белые искры водопадов; величественные замки и лесные хижины; подземные ходы и храмы тысяч божеств; башни с заточёнными принцессами; рыцари, борющиеся с драконами; безвестные бродяги, становящиеся королями, и прекрасные пастушки, на последней странице выходящие замуж за принцев...
За свои почти шестнадцать лет она успела побывать во всех временах и эпохах родной Англии; не выходя из дома, увидела золоченые купола православных церквей и алые росчерки китайских пагод, почувствовала аромат цветущих сакур и свежих французских croissants, побыла королевой и нищенкой, цыганкой и валькирией, убийцей и убитой, гувернанткой и принцессой крови, влюбленной и ненавидящей... Легко и весело перебегавшие по страницам книг герои были ее друзьями, в сказочных принцев она влюблялась, ночной сон ее охраняли греческие божества, незримо слетавшие с Олимпа по молчаливому зову ее фантазии... Все эти бескровные и бесплотные призраки, возникающие из четких типографских строк и исчезающие, если закрыть обложку книги, казались ей более живыми, нежели реальные люди, окружавшие, знавшие ее и жившие с ней; обычная жизнь представлялась словно бы недожизнью, полужизнью, кулисами, из-за которых с отчаянной, неутолимой страстью она мечтала вырваться на ослепительно прекрасную, бурлящую цветами и красками сцену. Но занавес все никак не открывался, невидимым барьером отделяя ее от того мира, той судьбы, которой она должна, должна принадлежать.
Прилетевшее на серых совиных крыльях письмо, написанное изумрудными чернилами, показалось тем самым ключом, который выпустит ее на свободу, театральным звонком, объявляющим о начале столь долгожданного спектакля. Гермиона вспомнила то невыразимое, непередаваемое чувство, охватившее ее тогда, когда взгляд скользил по ровным чернильным строкам — как перехватило дыхание и замерло сердце от немыслимой, ослепляющей красоты прекрасного нового мира, распахивавшего пред нею свои незримые двери...
Да, в то мгновение началась ее собственная сказка, ее собственное волшебное приключение, и прежние бумажные друзья с чернильной кровью в жилах были забыты, оставлены в прошлом - в ее детской комнате, где покрывались пылью их заброшенные книжные обители. В их искусственной магии теперь не было нужды.
Так она думала до сего дня, когда в поисках подходящей для сочинения профессора Биннса книги не зашла вглубь библиотеки, к тем стеллажам, до которых еще ни разу не добиралась. И там, на тяжелых резных полках, с вытершихся корешков мириадов книг ей засверкали хрустальные туфельки Золушки и сладкие капли сока из яблока Белоснежки, холодные грани холеных клинков и бриллиантовые подвески французской королевы - приветливый взмах руки из-за давно опущенной завесы, навсегда отделившей от нее ушедшие годы и принадлежавшие им чудеса. Восстания гоблинов и указы о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних разом вылетели из ее головы, когда она вороватым жестом схватила с полки маленький пухлый томик и, скрывшись с ним за рядами громоздких шкафов, примостилась на широком холодном подоконнике.
Знакомые завитушки над первой буквой главы, шорох страниц — самый волшебный звук на свете, едва слышное приветствие Чуду... Изголодавшийся взгляд ее метался по пожелтевшей бумаге, и трещали по швам все барьеры разума и рациональности, которые она так долго и старательно возводила в душе, убеждая себя, что прошлое не возвращается. Возвращается, еще как... Вернее, оно никуда не уходит. Ведь сейчас, в этот самый момент, она — Гермиона Грейнджер, лучшая ученица школы чародейства и волшебства, взрослая и самостоятельная девушка, испытавшая такие приключения, какие не снились большинству ее любимых героев — давится слезами, как тогда, много-много лет назад. Из-за того, что книга закончилась.
Косые струи дождя с тихим шелестом поливали окно жидким звездным светом; по лицу Гермионы, по раскрытой перед ней книге, по холодным каменным стенам медленно скользили размытые тени и синие отблески лунных лучей, отчего девушке казалось, что она где-то под водой, в глубоком сапфировом озере, и смотрит сквозь голубой хрусталь воды на изломанные пучки пробивающегося сверху света.
Оказывается, магия бессильна против магии. Заклинания, зелья, волшебные создания и любые, самые головокружительные впечатления не могут вынуть из нее стрелу, которой она была ранена давным-давно, еще в детстве - стрелу, причинявшую боль, необъяснимым образом несшую в себе блаженство. И почему-то эта мысль затопила ее горячей волной облегчения и счастья — она такая же, как была, и сколько бы ни минуло лет, она не изменится, просто не сможет измениться. И пусть эти слезы — глупость и блажь, и пусть ее сердце навсегда разбито шелестом переворачиваемых страниц — они служат зримым подтверждением того, что где-то в глубине ее души, несмотря ни на что, живет восторженная маленькая девчушка, прячущаяся с фонарем под одеялом. Она громко засмеялась, вытирая бегущие по щекам теплые слезы, посмотрела на мокрые пальцы — и вновь засмеялась, громко и счастливо.
- Что случилось? - внезапный звук знакомого голоса, странный, звонкий и неуловимо чужой, заставил девушку вскрикнуть от неожиданности. Она обернулась к говорившему и почему-то не ощутила ни одно из тех чувств, которые должна бы, увидев, кто перед ней — ни раздражения, ни недовольства, ни смущения, ни злости... Сейчас он был не врагом, а... призраком, одним из множества призраков, вырвавшихся из-за наглухо задернутого занавеса в ее душе. А потому не нужно было лгать и притворяться — он ведь
ее призрак, а зачем же лгать себе?
И она ответила:
- Ничего. Я просто... дочитала книгу.
Взгляд непрошеного гостя скользнул по корешку фолианта, который она держала в руках. Что-то промелькнуло в его лице - недоверчивая, удивленная... радость?
- Но ведь всегда можно... начать сначала? - вновь услышала она его голос.
Он не язвил, не смеялся — но почему-то это совсем не было странным. Не была странной и растерянная улыбка, неожиданно тронувшая его губы. И то, что она вдруг улыбнулась ему в ответ, выпустив из-за завесы еще одного невозможного призрака... И то, что он сел возле нее на холодный подоконник. И то, что это было... здорово.
Такая уж это была ночь — ночь призраков.
________________________________________________
Цитата, использованная как эпиграф: "...Это красота, ранящая, словно меч, и пылающая, как ледяное железо. Это книга, которая разобьет вам сердце." К.С.Льюис
