Головокружение

Глава 1

Название: Головокружение.
Автор: Gella von Hamster.
Фэндом: фильм Тима Бёртона «Алиса в Стране Чудес».
Рейтинг: G.
Тип: дженогет.
Персонажи и пейринги: Алиса/Шляпник, Чеширский Кот, Белая Королева, etc.
Аннотация: у каждого хэппи-энда есть оборотная сторона.
Жанр: не очень добрая сказка.
Дисклаймер: даже курево, которое употреблял аффтар, принадлежит Синей Гусенице.
Размещение: сама, сама.
От автора: я, если честно, не имею понятия, из-за каких дел Алиса оказалась на корабле. И я не знаю, может ли путешествовать между мирами кто-то, кроме Белого Кролика. Но... let it be?
Иллюстрация к фанфику, автор ~Луламей~ - http://static.diary.ru/userdir/1/6/0/0/1600960/54932607.jpg

А истина где-то посередине.
Не справа, не слева, не
на сцене, на исповеди, на вершине,
не в пламени, не со дна.
Глупо чего-то бояться ныне:
мы же давно во сне.
Мы заказали себя иными,
и ждём исполнения сна.
(с) Виктория Райхер (neivid), «Баллада для тех, кому гру»

Алисе Кингсли снятся странные сны. Точнее, любому другому человеку они показались бы странными, для неё же – ничего удивительного; всё так знакомо, близко, всё так по-настоящему, что возникает невольно робкая надежда – а вдруг не сон? И каждый раз надежда рушится, разбивается, точно фарфоровая чашка. Алисе больше не нужно щипать себя для того, чтобы проснуться – теперь она просыпается легко, слишком легко.
Алисе снится Страна Чудес. Снятся лесные тропинки и поросшие зелёной травой холмы, снится река с её неторопливым течением – во сне Алиса сидит в лодке с книгой на коленях, вёсла гребут сами собой, а на носу лодки, опасно раскачиваясь, восседает Мартовский Заяц и с выражением читает какие-то стихи, да так, что Алиса не может удержаться от смеха. Снится стол, за которым когда-то проходило Безумное Чаепитие. Снится замок Белой Королевы, прекрасный сад вокруг него и качели в саду. Иногда во сне Алису раскачивает Кролик, иногда – Траляля или Труляля, но чаще – Шляпник. В этих снах пахнет весной и цветущей вишней.
Иногда Шляпник целует Алису, и тогда ей меньше всего хочется просыпаться. Но сон обрывается, и для Алисы наступает новый день нормальной жизни.
Только она уже не уверена в том, что эта жизнь – настоящая.
Ведь в Англии даже нет ни одного говорящего цветка.

***
Маргарет говорит, что Алиса чересчур загружает себя работой. Вся эта рассеянность – от усталости, не иначе. Мать, когда они в последний раз виделись, говорила мало чего – ей очень нравился тот молодой джентльмен из Уэльса, и она недовольна тем, что её дочь его отвергла.
- Я не понимаю тебя, Алиса, - голос матери сух и строг, во взгляде – недоумение. – Почему ты так настойчиво упускаешь все шансы, которые даёт тебе судьба? Подумай о своём будущем.
- Я думаю, мама.
- Тогда объясни мне – почему?
«Просто я уже люблю другого человека!» - так хочется выкрикнуть это, громко, в голос. Но нельзя – мать же непременно начнёт выведывать, кто это.
Интересно, а Шляпник вообще человек или нет?..
- Не знаю.
А сны, которые снятся Алисе, становятся всё чудесатее и чудесатее. Они какие-то смазанные, нечёткие, и запоминаются только урывками. То снится ей, будто бы она выходит замуж за Шляпника, и Белая Королева венчает их; потом вдруг оказывается, что кольца куда-то подевались, и все принимаются их разыскивать, тем самым создавая невообразимую суету. Белый Кролик носится, всплескивая лапками, восклицает «Кольца! Кольца!» так, словно надеется на то, что кольца услышат его и сами прибегут на зов. Кому-то из гостей быстро надоедают его причитания, завязывается потасовка, и Алиса отрешённо думает о том, что более дурацкой свадьбы и не придумаешь. Но Шляпник беспечно улыбается, и от этого ей хочется улыбаться тоже.
То видит она во сне своего мужа за работой в шляпной мастерской. Видит ребёнка у себя на руках, но не может разглядеть его лица. Ребёнок тяжёлый, тёплый; внезапно Алиса приглядывается к нему повнимательнее и понимает, что держит на руках одну из обезьянок, прислуживавших при дворе Красной Королевы. Ей становится невообразимо смешно, она дико хохочет и просыпается – в слезах.
Алиса ловит себя на том, что силится узреть в повседневности знаки, подаваемые ей Подземной страной. Она присматривается ко всем бабочкам, надеясь узнать в какой-нибудь Абсолема, и ей даже пару раз попадаются те, что очень похожи на него, но они мгновенно улетают, не удостаивая её и парой словечек. Она дёргается, заслышав шуршание листвы или увидев, как колышутся растения в саду – а ну как это Кролик спешит по делам? Гуляя в парках, она заглядывает под кусты, желая обнаружить там заветную нору, но те, что встречаются ей, выглядят слишком узкими для того, чтобы в них могла случайно – или не совсем случайно – провалиться девушка двадцати одного года от роду.
Алисе Кингсли кажется, что с каждым днём она становится всё более нормальной для Страны Чудес и всё менее нормальной для того мира, что принято считать настоящим.
Алиса Кингсли сходит с ума.

***
За последние два года она привыкла к кораблям: к качке и морскому воздуху, к скрипу палубных досок и крикам чаек. В своих странствиях Алиса вспоминает Страну Чудес чуть реже: голова забита делами, и нет времени на ностальгию. Да и где на корабле отыщешь кроличью нору? Поэтому, возвращаясь домой, к укоризненным взглядам сестры и матери и навевающим тоску мыслям, Алиса всегда чувствует себя несколько неуютно.
Сегодня ночью – особенно.
Это всего-навсего простуда, убеждает себя Алиса, обычная простуда, а не какая-нибудь заморская хворь. Эка невидаль – жар, и ломота в ногах, и головная боль такая, точно череп вот-вот взорвётся... с кем не бывает.
Хочется поскорее уснуть. И неважно, что приснится – свадьба или похороны, будет она при пробуждении смеяться или плакать... лишь бы не ощущать эту боль, лишь бы не морочить себе голову опасениями и тревогами. Только вот незадача – при такой боли едва ли заснёшь.
А где микстура? Был ведь тут полный пузырёк... Надо же, нигде не найти, как испарилась. Ладно, она обойдётся. Хотя нет, вряд ли.
Алиса выходит из каюты и тут же жалеет о том, что не накинула хотя бы шаль – ветер промозглый до ужаса. Но возвращаться уже неохота. В голову приходит мысль о том, что судовой доктор примет её в полумраке за какую-нибудь поднявшуюся со дна морского утопленницу. Скажем, за погибшую в день бракосочетания невесту – белая ночная рубашка вполне сойдёт за подвенечное платье. Голова кружится – хорошо хоть качки нет...
Тёмная дыра зияет в палубе прямо перед ней, и Алиса едва успевает остановиться. Оттуда пахнет мокрой землёй – Боже, какая земля на корабле, что за ерунда? – и ещё чем-то странным. Алиса никогда не задумывалась над тем, как пахнет темнота – сейчас она думает, что, должно быть, как-то так.
Неужто и на кораблях бывают кроличьи норы?..
Темно, хоть глаз выколи. Дна не видать. А голова кру-жит-ся...
Алиса не пугается, когда чувствует, что падает вниз – к этому ей тоже не привыкать. Только на секунду задаётся вопросом: был он, этот мягкий толчок в спину, или ей почудилось?
А потом темнота гостеприимно заключает её в объятия.

***
Трава тут мягкая – так и лежала бы, не вставая. Интересно, а где же та комнатка, маленькая дверца, зелье крох вкупе с пирожками дылд? Или всё дело в том, что теперь никто не сомневается – она та самая Алиса, а не какая-то другая?
- Поднимайся, милочка. Что это на тебе надето? Только не говори, что у вас там такое носят.
- Привет, Чешир.
Кот, без сомнения, рад её видеть – с удовольствием позволяет Алисе его гладить и утробно урчит.
- Ты не ответила на мой вопрос про платье.
- Это не платье. Это ночная рубашка. Понимаешь, я пошла за микстурой, а там – нора...
- Всё понятно, - прерывает её Кот. Исчезает – и тут же появляется снова, но уже слева от девушки. – Приятно, что ты не забываешь старых друзей. Хочешь, угадаю, кого ты не забываешь больше остальных?..
- Ты не станешь угадывать. Ты ведь и так это знаешь.
- Он в замке Белой Королевы, вернулся ко двору. Тебя проводить, дорогая? Или же сама дорогу найдёшь?
- Проводить, проводить!
А ходится здесь легко и быстро, точно ноги в семимильные сапоги обуты. И голова больше ничуть не болит. Интересно, она тут вообще у кого-нибудь когда-нибудь болит? Или то, чего – пусть и в фигуральном смсыле – нет, не может и болеть?
Ах, сейчас это всё неважно, совершенно неважно.
Вдруг ей скоро придётся возвращаться?

***
Вот он, знакомый сад – всё так же красив, и в воздухе аромат цветов. Шпили башен Белого Замка блестят в лунном свете. Королева – одна, без свиты – стоит на крыльце, напряжённо вглядывается вдаль. Увидев, что по садовой дорожке идёт Алиса, и Чеширский Кот лениво плывёт по воздуху над её головой, Белая Королева подбирает пышные юбки и быстрым шагом идёт навстречу – тревожное выражение с её лица, впрочем, не исчезает.
- Здравствуйте, Ваше Величество, - тихо произносит Алиса, почтительно преклоняя перед женщиной, выглядящей не старше её, колено – книксен в таком наряде, наверное, будет смотреться ещё смешнее. Королева улыбается, жестом просит её встать и, подойдя поближе, приобнимает Алису и целует в щёку. От Королевы пахнет ванилью; губы у хозяйки Белого Замка холодные, и оставляют тёмно-алый помадный след на щеке.
- Здравствуй, Алиса. С возвращением.
Через плечо гостьи Королева внимательно, даже как-то слишком внимательно смотрит на Кота, но Алиса этого не замечает. А потом двери замка распахиваются, и к Алисе бросается куча давних и, как казалось ей, навсегда потерянных друзей.
- А-а-а! Все видят, кто это? Я спрашиваю, все видят?!
- Батюшки, Алиса, что ж ты не предупредила, мы бы как-нибудь подготовились...
- Ага, я же говорил, что она вернётся!
- Нет, это я говорил!
Безумный Шляпник скромно стоит в стороне, ожидая, пока схлынет толпа. Алиса, осторожно отстранив Траляля и Труляля, приближается к нему – и не знает, что сказать.
- Привет, - волнуясь, наконец произносит она. Почему-то тяжело дышать.
- Привет, Алиса.
- Как поживаешь?
- Да как сказать, - Шляпник с задумчивым видом касается рукой подбородка. – Теперь – прекрасно.
- Я... я тоже.
Все суетятся, наперебой расспрашивают Алису обо всём подряд, и не обращают внимания на то, что Королева по-прежнему не сводит глаз с Чеширского Кота.
- Ты ведь никуда не торопишься? – негромко интересуется она. – Нам надо будет поговорить.
- Как скажете, Ваше Величество, - Кот отвечает ей своей фирменной улыбкой.
В замке кто-то уже накрывает на стол.

***
Ночь тихая, мирная, спокойная. Королева Мирана взирает с балкона на спящую безмятежным сном страну, Кот с равнодушным видом висит в воздухе. Из обеденной залы доносятся голоса; происходи дело днём, к замку сбежались бы все, кому не лень, а сейчас – ужин в узком кругу друзей. Практически в семейном.
- Ты не должен был этого делать, - в голосе Мираны и горечь, и усталость, и некая растерянность. Королевы не должны так разговаривать.
- Не должен был помогать бедной девочке? Да посмотрите же вы, как она счастлива! А как счастлив Шляпник! А как...
- А её мать, сестра, тот старый джентльмен – друг ей отца? О них ты подумал?
Кот снова расплывается в улыбке:
- Нет. Но не стоит беспокоиться о них, Ваше Величество. Скорбь не бывает вечной. А счастье... знаете ли, счастье одних часто строится на несчастье других.
- Кто это сказал?
- Так говорят в её мире, Королева. Так в нём и живут.
Он похож издалека на маленькую тучку в небесах, рассеянно думает Мирана. И никто, никто в данный момент не противен ей так, как он.
- Учти, Кот... когда Алиса поймёт, что уже никогда не сможет вернуться назад, я не стану скрывать, кто ей помог.
- Не скрывайте, - разрешает Кот и переворачивается вниз головой. Королева вздыхает и отворачивается. В зале раздаётся взрыв смеха – а затем, судя по звуку, со стола что-то падает и разбивается. Снова смех.
Так непринуждённо. Так весело.
Так неправильно.

***
- Какой урод не закрыл трюм?!
- Богом клянусь, сэр – он был закрыт!
- Посветите там, эй, вы...
Темно, хоть глаз выколи. Но неестественно изогнувшуюся белую фигуру на дощатом полу различить можно.
- Мисс Кингсли! Мисс Кингсли, вы слышите меня?..
- Она что, шею сломала?..
Тонкий месяц, выглядывающий из-за облаков, похож на широкую недобрую улыбку.

Happy end.