In vino stolidus автора La gatta    закончен   Оценка фанфикаОценка фанфика
- А чего ты ожидала? – повторил Сириус. – Я, считай, тринадцать лет был лишен нормального человеческого общества. И культуры. Думаешь, легко к этому всему вернуться? Представь: тринадцать лет ни с кем не разговаривать, не питаться нормальной пищей, не спать на нормальных простынях, и… – по лицу его пробежала короткая хищная усмешка, – и женщины у меня все это время тоже не было...
Mир Гарри Поттера: Гарри Поттер
Гермиона Грейнджер, Сириус Блэк
Общий || гет || PG-13 || Размер: мини || Глав: 1 || Прочитано: 13639 || Отзывов: 29 || Подписано: 16
Предупреждения: нет
Начало: 15.03.10 || Обновление: 15.03.10

In vino stolidus

A A A A
Шрифт: 
Текст: 
Фон: 
Глава 1


За окнами давно уж стемнело, стрелки часов перешагнули за полночь, а оживленные голоса в соседних комнатах стихли, – однако Гермиона никак не могла заснуть и потому бесцельно ворочалась в постели. Произошедшее и услышанное за минувшие сутки до сих пор звенело у нее в ушах, плыло перед глазами, не позволяя погрузиться в спокойный мирный сон.

Тревожное сообщение Рона и Джинни о том, как они подслушали разговор членов Ордена в клинике Святого Мунго и что таким образом узнали, собственное оцепенение и тревога по этому поводу; последующий разговор с Гарри, когда от нее требовалось не только успокоить Гарри и убедить его в том, что причин волноваться нет, но и сделать это так, чтобы голос прозвучал как можно спокойнее, чтобы невозможно было догадаться, насколько Гермиона сомневается в собственных словах.

«А вдруг это все же правда? – в сотый раз спрашивала Гермиона саму себя, тупо глядя в пустующую раму портрета какой-то троюродной тетки Сириуса. – Вдруг Волан-де-Морт действительно овладел им? Конечно, доводы Джинни насчет дневника Реддла очень весомы, но все же… никто ведь не знает, на что еще он способен…»

Оставаться наедине с этими мыслями было невыносимо. Гермиона искоса взглянула на соседнюю кровать – Джинни давно уже спала с блаженной улыбкой на устах, очевидно, предвкушая горы подарков, которые появятся утром. Не желая будить подругу, Гермиона отказалась от идеи зажечь лампу и почитать, чтобы отвлечься.

«Да, отличная рождественская ночь, ничего не скажешь! Образцовый Сочельник, – вздохнула Гермиона, выбираясь из-под одеяла. – Чаю выпить, что ли? Хоть чем-то себя займу…»

Она набросила поверх ночной рубашки халат и, стараясь не шуметь, вышла из комнаты.

Дом встретил ее глубокой, оглушающей тишиной. Портреты блэковских предков, включая истеричную матушку Сириуса, мирно дремали, на столике в холле слабо горел подсвечник в виде змеиных голов; под ногами лежал толстый ковер, и потому шаги были не слышны.

Уже почти спустившись на цокольный этаж, Гермиона вдруг остановилась. Стало понятно, что в кухне уже кто-то есть – там горел неяркий фитилек, слышалось дыхание и даже (как ей показалось) тихая брань. Застыв посреди лестницы и ухватившись рукой за стену, она судорожно пыталась решить, как поступить. Вернуться к себе без всякого чая? Или все-таки спуститься, поглядеть, кто там, и налить чашку? В конце концов, ничего преступного она не затевает…

- Да заходите! – прервал ее размышления насмешливый голос. – Кому там не спится?

Сириус сидел за большим столом в одиночестве, рядом стояла открытая бутылка коньяка и хрустальная рюмка. Он даже не поднял на Гермиону взгляда, когда она вошла, только повторил:

- Заходи, не бойся. Не спится?

- Есть немного, - кивнула она, осторожно присаживаясь напротив. – Сириус, что ты делаешь?

- Сама не догадываешься? – усмехнулся он и, подняв бутыль, вновь наполнил свою рюмку. Затем взмахнул палочкой, вызывая из буфета вторую, и только после этого спросил: – Будешь?

- Вообще я хотела чаю… - пробормотала Гермиона и нерешительно пожала плечами.

Сириус в ответ вновь усмехнулся и спокойно наполнил вторую рюмку, которую придвинул к ней.

- Пей, - посоветовал он. – Чай…. Эта штука куда лучше на мозги действует, поверь. А тебе, чувствую, именно этого и надо.

Не уверенная, что поступает правильно, Гермиона все же взяла предложенную рюмку, поднесла ко рту. Крепкое спиртное тотчас обожгло ей горло, на глазах выступили слезы, но она все же втянула в себя воздух и допила до конца. Со вторым глотком по телу пробежало тепло, которое разлилось по жилам, принося за собой какое-то странное успокоение и расслабление – наверное, действительно необходимое ей сейчас. Отставив пустую рюмку на стол, Гермиона вновь внимательно посмотрела на Сириуса.

- Что-то случилось? – участливо поинтересовалась она, понимая, в общем-то, глупость этого вопроса.

- А ты не заметила? – отозвался Сириус: голос его звучал довольно грубо, но Гермиона и не думала обижаться. – Если мне не изменяет память, последние полгода регулярно что-то случается. А если точнее – последние лет двадцать…

Что ответить на этот горестный выпад, Гермиона не знала, и потому просто пожала плечами.

- Вы с Гарри разговаривали? – неожиданно спросил он; взгляд его по-прежнему был устремлен в камин, в глазах отражался огонь – Сириус ни разу не взглянул на нее.

- Да, поговорили… он, кажется, пришел в себя, уже не так переживает… - с облегчением ухватившись сначала за новую тему, Гермиона тотчас поняла, что не может сообщить ничего внятного.

- Не переживает?! – яростно переспросил Сириус, ни на йоту не повышая голоса. – Я бы так опрометчиво не говорил! Он, наверняка, паникует после радостных речей Грозного Глаза… да знаю я, о чем они шептались в Мунго, - пояснил он, наткнувшись на немой вопрос. – И любой на его месте перепугался бы, я его понимаю. А знаешь, что самое паршивое?

Гермиона молчала.

- Самое паршивое в этом деле то, что я ему помочь ничем не могу. Даже объяснить не могу, в чем дело, потому что Дамблдор, Мерлин его подери, велел молчать! А моральная поддержка из моих уст – это, извини, смешно! Хороший из меня крестный, не находишь?

Теперь он, впервые за это время, смотрел Гермионе прямо в лицо, словно пытаясь найти там ответы на свои незаданные отчаянные вопросы.

Что делать, как действовать в такой ситуации, Гермиона не знала: никогда прежде она не сталкивалась ни с чем подобным. Все моменты, когда ей приходилось утешать, поддерживать и приводить в чувство Гарри во время разнообразных кризисов его жизни, ничуть не напоминали этого – потемневшего от молчаливой ярости и безысходности лица Сириуса, который сходит с ума в четырех стенах, не имея никакой возможности вырваться наружу.

- Да-да, поганый крестный выходит! – продолжал Сириус. – Сижу здесь в компании Кикимера, перебираю какие-то бумажки, слушаю отчеты Нюниуса… И это называется пользой для Ордена?! Мерлин, да я бы сейчас многое отдал, только бы иметь чуть больше свободы действий и не подчиняться, как дурак, каждому приказу Дамблдора! Тогда, авось, и Гарри от меня было бы больше толку. Хотя… сын Сохатого нигде не пропадет, уж это я тебе гарантирую, - глубокомысленно закончил он, выливая в рюмку последние капли коньяка из бутылки.

Она вновь не знала, что на это ответить, и потому лишь кивнула, неуверенно пожав плечами.

- В общем, не обращай на это внимания, девочка, - Гермионе показалось, что в его голосе даже прозвучали извиняющиеся нотки. – Когда я пьян, я всегда начинаю нести всякую пессимистичную чушь. А больше мне здесь делать нечего, только напиваться! Так я хотя бы меньше ощущаю собственную никчемность!

Произнеся это, Сириус рывком поднялся на ноги и решительным шагом направился к буфету, стоявшему в углу комнаты. Казалось, он уже не замечал ни ее, ни чего-либо вообще.

Мысли роились в голове, перебивая одна другую – так, как не случалось с Гермионой никогда прежде.

«Кошмар… до чего же нужно было довести человека, чтобы он так заговорил?! Неужели никто не понимает, что ему просто нельзя сидеть без дела в четырех стенах? – в ужасе думала она, следя за ним взглядом. – Раз такое дело, то, может быть, стоит как-то схитрить? Оборотное зелье, мантия-невидимка… есть ведь способы! Иначе человека можно вообще потерять! Он же сейчас выглядит даже хуже, чем тогда, сразу после побега…»

- Ты знаешь, Сириус, я давно хотела тебе сказать… - нерешительно начала она, зачем-то тоже поднявшись из-за стола и следуя, точно тень, за его мрачной фигурой по кухне. – В тебе появляется что-то дикое, звериное. И каждый раз этого все больше и больше. Сейчас, наверное, даже больше, чем тогда… ну, ты понимаешь, в Визжащей Хижине…

- Какая новость, - пожал он плечами, распахнув створки буфета и оглядывая его содержимое. – А чего же ты ожидала, Гермиона?

Он вытащил из шкафа непочатую бутылку огненного виски и, отставив ее на стол, вновь повернулся к Гермионе.

- А чего ты ожидала? – повторил Сириус. – Я, считай, тринадцать лет был лишен нормального человеческого общества. И культуры. Думаешь, легко к этому всему вернуться? Представь: тринадцать лет ни с кем не разговаривать, не питаться нормальной пищей, не спать на нормальных простынях, и… – по лицу его пробежала короткая хищная усмешка, – и женщины у меня все это время тоже не было.

Может быть, она не слишком внимательно вслушивалась в его последние фразы – себе самой Гермиона могла это объяснить только так! – иначе, наверное, для нее не явилось бы столь пугающей неожиданностью ощущение его рук вокруг своей талии, мертвой хватки его пальцев, мускулов его бедер, прижавшихся к ней. Оцепенев на секунду от смятения, она чувствовала, что полностью беспомощна сейчас, и ничего не может с этим поделать.

Но несмотря на то, что в первое мгновенье она застыла на месте от испуга, эти руки отчего-то казались надежными, а ощущения стремительно менялись…

Сириус целовал ее: щетина на его лице царапала, а горячие губы, прильнувшие к ее губам так, что она задыхалась, были жадными и нетерпеливыми, точно Сириус жаждал получить всю ее прямо сейчас, сию секунду.

Единственный ее опыт в области поцелуев принадлежал Виктору Краму, и Гермиона представить себе не могла, что от поцелуя может твориться такое – ее обдавало то жаром, то холодом, руки слабели и опускались, а колени, подрагивая, точно стали ватными. А может быть, и не в Сириусе было дело, а выпитая рюмка коньяка сделала свое.

Сириус чуть отклонил ее назад, проведя пальцами по длинной шее.

- Господи, что я делаю… - в ужасе и недоумении прошептала Гермиона, очнувшись, когда ощутила, что поцелуй становится все более страстным и настойчивым, а грубые мужские ладони уже проникли за отворот халата, ощупывая и сжимая грудь. – Сириус, перестань… Сириус… Пожалуйста, не надо… Я закричу…

- Это глупо, Гермиона, - пробормотал он, продолжая скользить губами по нежной коже ее ключиц; Гермиона ощутила, как поползли вниз бретельки ночной сорочки. – Глупо приходить ночью к мужчине с душеспасительными разговорами полуголой, а потом звать на помощь. Это глупо, девочка…

- Глупо… - выдохнула она, повторяя это, как сомнамбула. – Действительно, как все глупо…

И больше не противилась, и не произнесла ни слова – однажды только вскрикнула. Просто обмякла, точно податливая глина, под его напором и сильными, требовательными руками.


Когда все было кончено, и Сириус отвалился от нее, Гермиона даже при слабом свете камина, не вполне еще придя в себя, заметила выражение его глаз. В них не было ни раскаянья, ни удовлетворения, ни горечи – лишь пустота и какое-то болезненное осознание безысходности.

- Порвал… - лишенным эмоций голосом произнесла она, стаскивая с шеи разорванную золотую цепочку.

- Оставь, - глухо, почти не разжимая губ, отозвался Сириус. – Я тебе новую подарю.

Его не хватало даже на то, чтобы выпалить ожидаемое «Мерлин, что же я натворил, прости меня». Он просто медленно, постепенно трезвел, одновременно начиная ненавидеть самого себя – еще больше, хотя совсем недавно думал, что больше уже некуда. Сейчас, когда он приходил в себя, ему казалась абсолютно дикой сама мысль о том, что первым мужчиной этой умницы, когда-то спасшей ему жизнь, оказался пьяный безумец.

На Гермиону он осмеливался смотреть лишь искоса: побледневшая, с широко распахнутыми глазами, в наполовину свалившемся с плеч халате, она отошла от стены (с которой почти что слилась по цвету) и, пошатываясь, добрела до крошечного диванчика, что стоял в углу.

Молчание не обрывалось – оно висело в воздухе, холодное и вязкое, как осенний туман. Ждать от нее каких-то реплик было бы слишком самонадеянно, а Сириус и сам не мог ничего сказать. Ему показалось, будто холод, всегда царивший на цокольном этаже, стал каким-то особенно зверским – и отрезвляющим! – будто декабрьский ветер проникает во все щелки в стенах так, что по коже бегут мурашки…

- Я пойду, - промолвила, наконец, Гермиона: и эта незатейливая фраза прозвучала не как вопрос, а как утверждение, с которым не стоит спорить.

- Конечно, - выдохнул Сириус. Глядя на ее потерянное бледное лицо, ему начинало казаться, что еще немного – и он окончательно сойдет с ума.

Еще раз нерешительно пожав плечами, Гермиона медленно поднялась на ноги – и от Сириуса не укрылось, как она поморщилась от боли, а лицо исказила гримаска. Он судорожно и отчаянно думал, можно ли исправить эту ситуацию хоть как-то…

Решение родилось в его мозгу быстро и неожиданно – так, словно сквозь пелену глубочайшего опьянения внезапно проник луч света.

«И пускай это не самое достойное и смелое решение проблемы, – зло подумал Сириус, – но хоть как-то. Хоть какие-то отголоски былого благородства…»

Он вытащил из кармана халата палочку (которую таскал за собой по дому скорее по привычке) и, направив ее в спину удаляющейся Гермионе, прошептал:

- Обливиэйт!

С мрачным удовлетворением глядя, как она чуть пошатнулась на пороге и, тряхнув головой, словно отгоняя наваждение, начала подниматься вверх по лестнице, Сириус отложил палочку на стол.

«Так будет лучше», - кивнул он, с силой сжав руками виски. И повторил уже вслух, тихо и зло: – Пускай хотя бы не помнит, какое пьяное недоразумение оказалось ее первым мужчиной.


--- Fin ---



Подписаться на фанфик
Перед тем как подписаться на фанфик, пожалуйста, убедитесь, что в Вашем Профиле записан правильный e-mail, иначе уведомления о новых главах Вам не придут!

Оставить отзыв:
Для того, чтобы оставить отзыв, вы должны быть зарегистрированы в Архиве.
Авторизироваться или зарегистрироваться в Архиве.




Top.Mail.Ru

2003-2024 © hogwartsnet.ru