Глава 1Как же трудно продолжать жить, когда впереди ничего нет. Тяжело… нет, даже не так, – больно. Но страшнее всего твое безразличие ко всему. Ты устал, я знаю. Устал бороться. Но так страшно видеть тебя сломленным и равнодушным. Я ведь до сих пор не забыла, каким ты был раньше, и от этого мне становится еще больнее.
Не люблю вспоминать. Прошлое должно остаться в прошлом, а не причинять страдания. Странно, самую страшную боль доставляют не плохие воспоминания, а, наоборот, хорошие, о тех временах, когда счастье еще было возможным. Наверное, это потому, что они напоминают, что так уже не будет никогда.
За размышлениями я успеваю дойти до твоей комнаты и, шумно вздохнув, нерешительно вхожу. Ты, как всегда, лежишь на своей кровати и смотришь в окно, за которым по темно-синему небу медленно плывут тяжелые свинцовые тучи, набухшие от дождя.
Ты даже не оборачиваешься, потому что тебе все равно, зашла я на минутку или собираюсь снова приставать к тебе с разговорами. И от этого мне хочется плакать.
- Гарри. – Молчание. – Гарри, – чуть громче зову я. В моем голосе, помимо воли проскальзывают нотки отчаяния, перемешанные с болью и мольбой.
- Что? – наконец, откликаешься ты. Голос твой звучит глухо и безразлично. Как же это тяжело!
- Обед готов. Тебе надо поесть.
- Я не хочу. – Твое равнодушие ко всему ранит меня в самое сердце. Быстро смаргиваю капельки слез, выступивших в уголках глаз.
- Послушай, – говорю я, безуспешно пытаясь унять дрожь. – Ты не можешь так вот… Ты же погибаешь! Гарри… ты губишь свое здоровье. Прошу тебя, умоляю, не хорони себя заживо. Ты должен жить!
- Зачем? – все тот же равнодушный тон. Уж лучше бы ты закричал – лишь бы перестал быть таким отстраненным.
- Как это? – шепчу я внезапно севшим голосом.
Перед глазами пронеслись воспоминания о жертвах войны – друзьях, близких, знакомых. И я не выдержала – зарыдала и бросилась к тебе.
- Дурак! Ты не можешь умереть. Я не переживу. Слышишь?.. Я умру без тебя. Пожалуйста, не оставляй меня. Ты должен продолжать жить даже сейчас, после их смерти. Ты должен, должен… – твердила я как заведенная сквозь рыдания.
Я чувствовала твое напряжение. Наконец ты притянул меня к себе и шепнул мне прямо в волосы:
- Дурочка. Ты – единственное, что держит меня здесь. Я ведь не могу бросить тебя совсем одну.
- Тогда почему ты так себя ведешь? Почти ничего не ешь, плохо спишь... Ты угасаешь как свечка изо дня в день. Ты столь безразличен. Почему так?.. Я так хочу, чтобы ты снова жил, а не существовал, но мне не докричаться до тебя. – Силы, наконец, оставляют меня, и я замолкаю, продолжая беззвучно плакать.
Ты с минуту просто молчишь, а потом отпускаешь меня и отворачиваешься.
- Потому что мне действительно все равно. Извини, – снова безразличный ответ.
Я разрыдалась с новой силой и выбежала из твоей комнаты. Прикрыв дверь, я прислонилась к ней спиной и сползла на пол. Слезы отчаяния застилали мне глаза, а в ушах до сих пор звучало твое равнодушное «все равно».
Почему так все произошло? Почему?..
Больше не сопротивляясь, я позволила жестоким воспоминаниям унести меня прочь от не менее жестокой реальности.
После событий в Отделе Тайн уже никто не мог отрицать возвращение Волдеморта. Фаджа сместили с должности, но изменений в лучшую сторону мы так и не дождались. Новый министр оказался неспособным удержать власть в своих руках, поэтому ничего удивительного, что вскоре за нее началась борьба.
Свою роль сыграла и смерть Альбуса Дамблдора, которой ты был свидетелем. Но никто так и не узнал подробности, так как ты не захотел их рассказывать даже нам, твоим друзьям. С той роковой ночи ты еще сильнее замкнулся в себе.
После его смерти Орден Феникса быстро потерял свои позиции, и Волдеморт со своей армией захватили власть в Англии. Началась травля «иноверцев» и вскоре все, кто пытался противостоять Темному Лорду, были убиты. Столько жизней и судеб было загублено в этой жестокой войне…
При нападении на Нору только нам четверым – мне, тебе, Рону и Гермионе – удалось остаться в живых. Я не знаю, как бы пережила все это, если бы была одна. Вчетвером мы сумели переступить через эту страшную трагедию, не забывая и не прощая.
Как ни странно, но именно наше отчаянье позволило тебе с Гермионой открыто показать ваши отношения друг к другу. Я была рада за вас, хоть в моем сердце все еще теплилась любовь к тебе, Гарри. Но я не пыталась повлиять на тебя. Ты всегда был слишком дорог мне, чтобы я мешала твоему счастью, пусть и такому хрупкому.
Брат как-то сказал мне, что за все в жизни приходится платить. За счастье – горем, за любовь – болью и горькими воспоминаниями. Рон, милый братик, как же мне порой тебя не хватает: твоего понимающего взгляда, молчаливой поддержки и очень точных советов…
Глупо было бы ожидать, что нам удастся скрываться вечно. Нет ничего удивительного в том, что нас, в конце концов, выследили. Неравный бой, завязавшийся между нами и Пожирателями, закончился едва начавшись. Мой брат был убит в схватке, а нас троих скрутили. Видимо, Волдеморт приказал нападавшим доставить к нему только тебя и твою девушку. Как глупо… Смысл было пытаться скрыть свои отношения в школе, если враги, как и мы с Роном, смогли сделать правильный вывод, исходя из одних лишь намеков…
Один из Пожирателей столкнул меня с обрыва, но мне повезло: я успела зацепиться за край скалы.
Мысли путаются, сплетаясь в паутину воспоминаний, но я не хочу описывать, что было дальше, боясь еще сильнее запутаться в ее липких нитях. Однако вскоре весь магический мир облетела новость: Волдеморт мертв.
Мне до сих пор неизвестна полная картина тех событий, но когда я нашла тебя, стоящего на утесе, сломленного и обезумевшего от горя, готового в любую минуту спрыгнуть вниз, покончив со своей жизнью, ты лишь бессвязно что-то бормотал. В этом потоке бессмысленных слов явственно слышалось лишь имя Гермионы. Я не сомневаюсь в том, что ты видел ее смерть – это-то и сломало тебя окончательно.
Мерлин, почему жизнь к тебе так жестока? Ведь ты, как никто другой, заслужил счастья…
Мы покинули магический мир и уехали из Англии. Я надеялась, что время и расстояние помогут тебе притупить боль, и, как могла, поддерживала тебя. Но ты даже не пытаешься заново учиться жить. Такое ощущение, что ты просто доживаешь отпущенный тебе срок, и это ужасно пугает меня. Со смерти Гермионы прошло уже немало времени, но ты так и не справился с потерей.
В редкие минуты, когда ты заговариваешь или в тебе просыпается столь редкий аппетит, ты уверяешь меня, что все будет хорошо, но я тебе больше не верю. Потому что каждый раз происходит одно и то же – как и прежде, ты остаешься равнодушным ко всему.
Оказывается, за воспоминаниями я незаметно уснула. Я помню, как сидела на полу, но сейчас с удивлением понимаю, что лежу на своей кровати, укрытая теплым одеялом.
- Долго же ты спала, – фыркаешь ты, видя, как я привстала с подушки.
Ты стоишь возле окна, повернувшись ко мне спиной и держа руки в карманах джинсов. Твои отросшие волосы разметались по плечам, а несколько помятая рубашка придает тебе небрежный вид.
- Гарри, – выдыхаю я, слишком потрясенная твоей заботой обо мне.
Я хочу что-то сказать, но меня душат подступившие слезы. Ты подходишь ко мне, обнимаешь и тихо говоришь, однако в пустой комнате твои слова звучат очень четко.
- Не надо плакать, все хорошо. Джинни, все будет хорошо.
Но я больше не верю тебе.
- Ты всегда так говоришь. Но все остается как раньше. Ты не меняешься – и даже не хочешь попытаться! – с укором замечаю я, чувствуя, как твоя рубашка мокнет от моих слез.
- Прости. Я буду стараться. Обещаю, – чуть неуверенно говоришь ты и еще тише, словно боясь своих же слов, добавляешь: – Ведь я не один. Ты же будешь со мной? Не бросишь?
Я с силой ударяю тебя кулачками в грудь.
- Да что ты такое говоришь! – возмущенно шепчу я. – Никогда. Слышишь?! Никогда и ни за что я не брошу тебя. И не надейся!
- Прости, – снова повторяешь ты, целуя меня в мокрые щеки. – Я знаю это, Джинни, поэтому все наладится. Я постараюсь ради тебя. Знаешь, ты невольно заставила меня вспомнить, что мне еще есть ради кого жить, родная моя.
Плача, я сильней прижимаюсь к тебе, чувствуя твою поддержку. Не поверишь, как я счастлива слышать это. И я снова начинаю верить в будущее, хоть и не такое счастливое, но все равно, наше. Пусть ты и не любишь меня так, как мне бы этого хотелось. Но ты будешь для меня всем миром, а я постараюсь, чтобы прошлое больше не тянуло тебя в глубину отчаяния. Пусть между нами пропасть, но мы пройдем по ее краям вместе, держась за руки. Мы будем жить, несмотря ни на что.
Я так люблю тебя, Гарри, что моей любви хватит на двоих. Вот увидишь!
