Глава 1Название: Колыбельная для брата
Автор: cold light
Фендом: Отблески Этерны
Жанр: драма
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Джастин Придд, Валентин Придд, упоминается Рокэ Алва
Саммари: когда берешь на себя смелость влиять на жизнь целого мира, бессмысленно задумываться над тем, кем ты являешься в большей степени - жертвой или убийцей. POV Джастина Придда.
Дисклаймер: не мое
Тук-тук.
Было время, я заходил к тебе без стука, но это в прошлом. Родители стареют, дети ростут. Что поделаешь.
Тук-тук.
Дверь открывается, и я вижу твою сонную улыбку. Пока я раздумываю, не лучше ли пожелать тебе спокойной ночи и зайти завтра, ты отступаешь, жестом приглашая меня в комнату. Я прохожу и сажусь в обтянутое темно-синим бархатом кресло у окна. На маленьком резном столике стоят два высоких хрустальных бокала. Видимо, ты кого-то ждешь? Рядом стоят две бутылки вина - красное и белое. Видимо, ждешь ты меня.
Не прекращая улыбаться, ты садишся в кресло по другую сторону от столика.
- Давно не виделись, - я решил тоже улыбнуться, а то нехорошо как-то. Зато ты перестал, ну надо же! И сонливость твою как рукой сняло. Чудеса, да и только.
- И в самом деле давно, - ты наклоняешь голову вниз и чуть вбок, что при наличии фантазии можно принять за кивок. - как Оллария?
- Оллария все так же, - я откидываюсь на спинку кресла, - сборище всякого сброда. Еще немного военных, много церковников и множество молодых прожигателей жизни вроде меня. В столице так будет всегда. Лучше расскажи, что у вас тут нового.
Ты секунду колеблешся и тянешся к вину. Да знаю я, знаю, что ты хочешь мне сказать. И чего не хочешь. А вино неторопливо льется в бокал, как холодное разбавленное солнце.
- Налей и мне, - прошу я, и ты киваешь. - Белого. - уточняю я, и ты снова киваешь. А потом начинаешь рассказывать про урожай, который в этом году хуже, чем в прошлом, про совсем размытые дороги, про почти отсутствующие развлечения. Вот в Олларии...
Можно подумать, ты будешь развлекаться, дай тебе хоть все столицы мира с Леворуким впридачу.
Я с интересом слушаю.
Родители ругаются вполне в своем духе, вежливо цедя слова в час по чайной ложке. Но с непоколебимым упрямством.
Неудивительно, с чего бы им менять семейные традиции.
- Ты надолго к нам? - спрашиваешь осторожно и у меня внутри что-то рвется и падает в пропасть. Откуда тебе знать? Есть три варианта, самый лучший тот, в котором ты подслушал не предназначенный для твоих ушей разговор.
- На два месяца, - мой голос спокоен, а поза расслабленная, но я знаю - ты увидел на волосок больше, чем я хотел показать. И даже не слишком пытаешься это скрыть. Надо уходить, пока мы не докатились до прощаний. Впрочем, кому я вру, затем я сюда и пришел. Не за словами, конечно, но это уже не имеет значенья. Нужно идти.
Для приличия делаю пару глотков неплохого, в сущности, вина. Поднимаюсь, делаю шаг к двери, открываю было рот, чтобы пожелать хороших снов, но ты хватаешь мою руку, рывком поднимаешься из кресла и обнимаешь крепко, чуть ли не судорожно вцепляясь в мои плечи.
- Тебя же убьют, - отчаянно шепчешь ты, - они хотят тебя убить... Не сегодня и не завтра, слишком очевидно, но за два месяца... Тебе надо бежать... В Бергмарк, а лучше в Кадану... Слышишь? Я помогу...
Я осторожно обнимаю твои плечи. Тебя трясет, как в лихорадке, поможешь ты, да. Впрочем, ты бы - помог, но тогда все полетит в Закат и мы с тобой в первую очередь.
Я провожу рукой по твоим волосам. Ты чуть-чуть расслабляешься, и я отстраняю тебя, чтобы посмотреть в глаза, прямо и честно. Сейчас ты должен мне поверить, пусть после этого не поверишь уже никому. Так даже лучше. Полезнее для здоровья.
- Никто меня не убьет, - с равнодушной уверенностью человека, который знает почти все, говорю я, - помнишь, в детстве меня никто не мог поймать на горячем? У меня Дар.
Врать дорогим людям. Хотя вранья в моих словах было ровно на треть. Я очень хорошо знаю, что мог бы сделать эту треть правдой. И поэтому ты мне веришь. Все еще опасаешся за меня, но уже веришь - выкручусь. Как в детстве. Как всегда.
Ты отпускаешь мои плечи и неловко разворачиваешся к резному столику. Доливаешь в итак почти полные бокалы вино, садишся в свое кресло, делаешь глоток.
- Извини, я, кажется, погорячился, - ты отводишь взгляд.
- Это я заметил, - улыбаюсь.
- Я испугался, - теперь ты серьезно смотришь мне прямо в глаза, как я несколько минут назад. Неужели почуял фальшивую ноту? Леворукий и все его кошки!
- И меня напугал заодно, - стоять посреди комнаты глупо, я возвращаюсь к креслу у окна и удобно в нем устраиваюсь. - Придумать же такое - убить меня!
- Но отец действительно собирается...
- Да знаю я, что он собирается, - морщусь.
- И что ты будешь делать? - снова настораживаешься ты.
- Сюрприз, - на этот раз улыбка, кажется, получается злой и очень искренней. - Увидишь.
- Ладно, - соглашаешся ты и сжимаешь ножку бокала левой рукой.
- У тебя все еще осталась лютня? Мне охота сыграть.
- Представь себе, осталась, - достаешь старую лютню и протягиваешь мне. - Ты играй, а я спать буду. Прошлой ночью совершенно не выспался.
И в самом деле, вид у тебя не слишком бодрый.
- Да я и у себя у комнате этим заняться могу.
Ты отмахиваешся.
- Играй здесь. Если споешь, сильно не обижусь. Может, что хорошее приснится.
Ты быстро раздеваешся и ложишся под одеяло. Я трогаю пальцами струны.
Далекий свет слепой звезды
Сквозь дым в полночной синеве
Исчезнет в холоде воды,
Покой мой унесет навек...
Я пою одну песню, потом другую, третью. Наконец, оставляю в покое лютню и отдаю должное вину, которое сегодня весь вечер почти игнорировал. Ты уже спишь, и, похоже, тебе действительно снится что-то хорошее. Создатель, ты же совсем еще ребенок, а я собираюсь свалить на тебя четверть ответственности за страну во время Излома. Это не считая сегодняшнего обмана и полу-предательства. От мысли о том, что ты все это выдержишь мне становится совсем жутко. А ты ведь выдержишь, я знаю. Я видиш ли, что называется, предсказатель. Предсказатель, чей род упирается в древнее существо, которое называли кто богом, кто демоном. А на Изломе ткань бытия становится хрупкой и тонкой, один взгляд прорицателя, в чьих жилах течет кровь Повелителей стихий исцарапает ее хорошо если не насмерть. А не смотреть я не умею, и научить меня некому: отец не видит будущего, Алва тоже. Про Эпине и Окделлов и говорить нечего. А образов так много, они то налетают голодной стаей и кружат, кружат в безумном хороводе, пока сознание не потеряю, то поднимаются точно в соответствии с нашим девизом - из глубин и я узнаю что-то, как будто припоминая, словно всегда знал, а сейчас еще и вспомнил.
Ты размеренно дышишь во сне и не знаешь, что скоро я оставлю тебя одного. В смысле, совсем-совсем, наедине с Волнами. Когда вся кровь Повелителей стихии собрана в одном человеке, вся сила в нем, ей больше некуда идти. Сейчас это очень важно. А остальных я прокляну. Магии стихии безразлично, кто с кем спит, ей важна только кровь и слова. Некоторые. Вроде проклятия невинно убиенного.
Забавно, вся моя родня искренне верит, что меня убьют, потому что я стал любовником Ворона, а в действительности я стал любовником Ворона, чтобы меня убили. Вначале он только вежливо от меня отмахивался. Потом стал отмахиваться невежливо. В конце-концов, завалил меня на очень кстати подвернувшуюся горизонтальную поверхность, видимо, решив, что после того, что он со мной сделал и во время сего действа наговорил, я к нему больше близко не подойду. Как же, как же. В итоге Рокэ проявил любопытство и в один из холодных зимних вечеров я рассказал ему все. Он глядел и глядел в огонь, а потом повернулся ко мне. Дальше все было проще и, разумеется, сложнее. Рокэ совершенно невозможный человек, тебе еще предстоит в этом убедиться. Жаль, не могу разглядеть подробностей.
С ним было легко и жутко. Легко, потому что он обладает удивительным талантом создавать вокруг себя яркую, плещущую через край жизнь и изящно увлекать в нее за собою. А жутко, потому что кожей чувствуешь, как ходишь по краю пропасти с ним рядом, а, может, он эта пропасть и есть. Была горечь, Черная кровь и множество безумных ночей. Влюбляться за полшага до конца - что может быть более нелепым? И страшным, если уж на то пошло. Я ведь тоже не из стали сделан.
Отец получил картину сомнительного содержания и изьявил желание видеть своего отпрыска. Отпрыск явился. И точка не-возвращения пройдена чудовищно давно, возможно, в момент моего рождения. Я ничего не стал бы менять в своей жизни, какой бы искореженной и неправильной она бы не казалась.
Через пять месяцев ты найдешь мой дневник и узнаешь все, что знаю я про магию Повелителей. Тебе пригодится.
А пока что спи. Еще две недели до моей смерти, четыре года до смерти всех наших родственников и шесть лет до Излома.
Спи.
