Глава 1 Джинни просит.
Я не знаю, что такого сотворила. Может, я обидела вас там всех наверху чем-то? Ой, вот не надо гнать – я всегда была хорошей девочкой, ела кашку и слушалась маму. Мать вашу, я всегда была хорошей.
Я не лямзила яблоки из соседского сада – это был Джордж, ясно?
Я не зарывала твою вставную челюсть в землю, дядя Арнольд – это был Рон. Я просто стояла рядом и хихикала, но ведь это у него все руки в земле были. Мне было восемь, ага. Я была малявкой и дурой, что с меня возьмёшь!
Я добросовестно мыла посуду, как сейчас, например, я радовалась, когда папа приходил с работы, я ругала братьев и позволяла маме напяливать на меня уродские шляпки на каждый Хэлловин. Так что я всего этого не заслужила!
И не надо делать вид, что вы не понимаете, о чём я. Я вооон о том тощем очкарике, который сейчас глубокомысленно пялится на пламя в камине. Вот бы в него запустить этим дуршлагом что ли… Ах да, я же хорошая. А хорошие девочки не кидаются дуршлагами. Наверное.
Короче, у меня претензии. У меня охренеть сколько претензий. Всех даже не перечислишь до конца дня. Так что я пока ограничусь одной – вышеупомянутым очкариком.
Короче, начну сначала. Вы, конечно, всё это знаете – не даром наверху сидите, но я не могу нормально выражать свои мысли, если начинаю с середины. Я начинаю путаться и нервничать, а я и так на взводе.
Итак, мне было десять, когда всё началось. Вы сейчас думаете, что я скажу: «Это было тёплым осенним днём, когда солнце светило ещё по-летнему, а листва золотилась, как драгоценные монеты».
Нехрена – тот день был просто ужасным. Всё первое сентября лил дождь, дороги напоминали содержимое маггловской канализации (не спрашивайте меня, что это – вам мой ответ не понравится), а ветер был такой пронизывающий, что при входе из дома начинаешь хлюпать носом практически сразу.
Меня еле вытянули провожать братьев до вокзала – я ребят люблю, но в такую хер… ужасную погоду я предпочту сидеть в доме. А попрощаться с этими оболтусами можно и дома – думала я. Я говорила маме: «Давай я останусь дома? Мне ведь незачем ехать! Можно я не поеду, мамочка?»
Мамочка сказала: «Ну конечно же ты поедешь!». И Джинни устремилась.
Пока мы добирались до Лондона на нашей развалюшке «Англии», погода потихоньку улучшилась. Когда мы вступили на вокзал, солнце даже стало скупо освещать этот грешный мир.
Мы уже направлялись к платформе, когда мама по традиции спросила:
- Какой у нас номер платформы?
Чёрт, за столько лет она могла бы запомнить, что чёртов экспресс ходит только с одной платформы! Меня уже до чёртиков достало это представление.
И тут я заметила, что она косится в сторону какого-то лохматого мальчишки, который с потерянным видом тычет волшебной палочкой в билетную кассу. Паренёк то и дело растерянно оглядывался и пялился в свой билет, будто не веря тому, что там написано.
- Девять и три четверти, мамочка! – послушно выкрикнула я. Мальчишка явно из магглов, раз не знает, как пробраться на платформу, и надо ему помочь.
Тут мальчик стал оживлённо оглядываться, наконец заметил нас и прямо засиял ярче солнца от счастья. Померцав немного, он побрёл за нами, усиленно делая вид, что просто гуляет по вокзалу.
Все мои братья кроме Рона уже прошли через барьер, когда он-таки пересилил свой страх и подошёл к нам.
- Извините, как?..
- Как попасть на платформу? О, это легче лёгкого…
Не знаю, почему этот парнишка запал мне в память. Может, всё дело в идиотском синдроме Флоренс Найтингейл, а может на меня просто производят впечатление вежливые мальчики (в отличие от моих братьев, манеры парня были безукоризненны). Только вот я его запомнила. Я сотню раз видела потерянных мальчиков, но запомнила только этого.
Чуть позже я узнала, что это был сам Гарри Поттер.
Вам ещё не скучно? А всё, терпите, это же вы в конце-то концов во всём виноваты.
Год прошёл в мечтаниях о Гарри. Я говорю «в мечтаниях» насколько это возможно для десятилетней девчонки. Тогда самой фривольной из моих фантазий было незаметно держаться за руки и сидеть на лужке, а теперь… Чёрт, я даже вам рассказывать не буду, что теперь.
Как же я была рада, когда выяснилось, что Рон – лучший друг Гарри. Я думала, что ангел-хранитель всё-таки существует, и что вот он – мой шанс. Сознайся, дядя Арнольд, твоих рук дело? Слушай, что я тебе такого сделала, что ты так мучаешь маленькую бедную девочку?
Маме с папой я, разумеется, ничего не говорила про Гарри, но когда приехал Рон и стал горланить о нём без умолку, я просто не смогла сдержаться. Я часами напролёт расспрашивала Ронни о Гарри, что он любит, как живёт. Выслушивала все истории о Гарри, все происшествия с Гарри, короче, всё о Гарри. Мой старший брат был всё-таки не дебил и, в конце концов, обо всём пронюхал. Братья отнеслись к этому более-менее нормально, не измывались вечно и не дразнили. Я говорю «вечно», потому что иногда они издевались. Но для них «иногда» – это просто отличный результат.
А потом – хвала Мерлину – Гарри приехал к нам на каникулы. Я всю ночь не спала, я знала, что они полетели за ним – мои братья то бишь. Но каково было моё удивление – я ни слова ни могла вымолвить при Поттере. Я только краснела и смущалась и чувствовала себя непроходимой дурой, а оттого ещё больше краснела. Брат всё подначивал завести с его другом разговор, но у меня просто язык в присутствии Гарри отнимался. Так про всё узнал Гарри – он ведь тоже дебилом не был. На счёт меня он проявил просто нечеловеческое благородство – не поставил штамп чиканутой сестры его лучшего друга, а пытался разговорить и подружиться со мной. Святой наш Гарри, ага.
Потом я уехала в Хогвартс. Практически сразу меня взял в плен этот грёбанный дневник Тома Реддла – мне надо было хоть кому-то всё рассказывать. Про Гарри, про семью, про Гарри. И ещё раз – про Гарри. В своё оправдание могу сказать – мне было одиннадцать, и я была дурой. Всё.
Так я очутилась под гипнозом, про него я даже вспоминать не хочу. Я была под гипнозом у человека, который убил родителей моего возлюбленного! Дико звучит, я знаю. Я думала, Гарри возненавидит меня, но нет – он спас меня от неминуемой смерти. Я была обязана ему своей жизнью, и за это полюбила его ещё больше.
Мой второй курс был куда скучнее первого. Всего пару раз маньяк-убийца пробирался к нам в замок, а так – тишь да гладь, да божья благодать. Народ требовал хлеба и зрелищ, но остался ни с чем.
Летом был чемпионат по квиддичу. Вообразите, я не помню счёт, но зато помню, во что была одета та чёртова азиатка, на которую так много пялился Поттер!
Третий год обучения, однако, отдал все долги второго – у нас в замке Турнир Трёх Волшебников! Гарри – один из четырёх чемпионов! У нас по замку бродит какая-то чертовщина! Красота просто, да.
Вот совсем недавно, например, был Святочный Бал. Чёртов, чёртов Святочный Бал! Мне ведь стоило подождать капельку – и я был пошла на Бал с Гарри, а не с Невилом. Просто Гарри отшила та Чмо-Чжоу и Рон (которого тоже отшили, кстати) предложил нам с Гермионой составить им пары… Теперь вы видите, что у меня начисто отсутствует самоуважение? Быть запасным вариантом – вот предел моих мечтаний!
Я про это и говорю, понимаете? Мне 14 лет – пора неразделённой любви, я знаю. Но Мерлин мой, как я устала. Мне ведь совсем не в радость мечтать о парне, который во мне видит лишь сестру лучшего друга. Для которого я – свой парень, друг, который никогда не подведёт. Мне ведь очень хочется, что бы и я, и я кому-то нравилась. Чтобы в общении была не только я заинтересована. Мерлин, как я устала. Как устала робеть, заикаться, искать встречи с ним, думать, о чём бы мне с ним поговорить. Я так устала всего добиваться сама. Я так устала его любить, но не могу остановиться.
Прости, дядя Арнольд, это я притащила твою вставную челюсть Рону.
Мерлин мой, пошли мне, пожалуйста,
разделённую любовь.
