Глава 1Хлюп!
Огромная чернильная капля плюхнулась на лист пергамента, свиток спружинил, и зеленые брызги разлетелись во все стороны, заляпав и сам лист, и поверхность стола.
Клякса вышла великолепная: похожая на каракатицу или... на глаз. Зеленый глаз мальчишки Поттера, из-за которого бедняга Пивз страдает тут который час кряду. И идея не заставила себя долго ждать. Полтергейст еще раз обмакнул перо в склянку, поднял руку повыше и, нацелившись на пергамент, со смаком стряхнул чернила.
Вторая клякса получилась гораздо живописнее первой: и крупнее, и размашистее. Окрыленный успехом, Пивз заключил обе кляксы в овал; пририсовал сверху несколько неровных палок разной длины — взлохмаченные волосы; с любовью к искусству вывел знаменитый поттеровский шрам; кривой черточкой обозначил рот и на этом решил закончить свой шедевр. Ведь справедливо замечено: «Живопись слишком слаба, чтобы изобразить человека».
Склонив голову набок и причмокивая языком, художник разглядывал рисунок. Что и говорить — хорош, одна беда — не заказывали. С Пивза требовали стихи. С мятежного поэта — вирши по требованию? Чего удумали?!
Я дух мятежный, я — поэт!
На гений мой управы нет.
В гробу я видел ваш приказ,
Сам Мерлин Музе не указ!
Она бузит, поэт устал,
Слог междометиями встал…
Полтергейст скосил глаза на пергамент и тяжко вздохнул. Под чернильным портретом красовалась единственная строчка хвалебной оды, с грехом пополам выцарапанная у вздорной Музы еще час назад:
«Гарри Поттер — наш герой!»
—
Глаз зеленый, лоб с дырой... — мрачно процедил Пивз и под яркую вспышку молнии скорчил мину нарисованному человечку.
Зеленая рожица не шелохнулась, проигнорировав и полтергейста, и очередной, особенно долгий, раскатистый удар грома, но на мысль навела.
Скорчил рожу кирпичом —
Герою буря нипочем!
Пусть пахнет в воздухе грозой,
Наш Поттер — двадцать раз герой!
Пусть скрыто небо стаей туч,
Ловец отважно ловит снУтч...
— Уу-у... — взвыл поэт. — Какой сну-у-у-у-утч? Воз трудов праведных — Хагриду в стряпню, а как хорошо все начиналось.
Под завывание бурана,
Под дрязг оконного стекла
Пивз настрочил бы два романа,
Да Муза погулять ушла...
— Ежик без ножек, опять отвлекся! — Пивз в раздумье почесал затылок. Искать рифму к слову «снитч» было старым неблагодарным занятием и за пятьсот с лишним годков поэтического стажа изрядно надоело. — «Снитч» и «квиддич» — шаблонно, а «снитч — стричь» — банально.
Героя б наголо постричь —
Тогда поймать сумеет снитч.
Пивз тяжело вздохнул: мелко, чахло, бездарно. Смерть искусству! Полтергейст непристойно ругнулся, вспомнив еще одну, набившую оскомину, заумь «снитч — клич».
Над стадионом бравый клич:
Ловца на мыло, к драклам снитч!
Кое-как отведя душу бранью, Пивз снова с тоской посмотрел на стол (целый, гад, стоит!) и на клочок пергамента (чистый, гад, лежит!). Гениальная живопись, мозолившая глаза, в зачет не шла.
— Наложили, церберы, отработку. Теперь сиди тут и не буянь, сочиняй вирши во славу будущего победителя. Вот ведь влип!
Пивз обожал испытывать чужое терпение. И чаще всего проказы сходили ему с рук. Что с шалопая взять? Обитатели Хогвартса предпочитали лишний раз посмеяться над его проделками. А вот с Кровавым Бароном — незадача: то ли его терпение было слишком коротко, то ли чувство юмора — катастрофически мало. Уж сколько веков прошло с единственной отпущенной в его адрес шуточки, а до сих пор при каждой встрече так и норовит окатить Пивза могильным холодом.
Как не старался полтергейст придумать способ загладить вину перед Бароном — все впустую, пока не подглядел одну сценку. Безголовый Ник — вот уж точно безголовый! — самозабвенно хвастался очередной победой своего факультета. Барон, впившись в него взором, напряженно застыл — даже его призрачные цепи перестали звенеть, но тупой гриффиндорский призрак, ничего не замечая, продолжал разливаться соловьем. Наконец слизеринское приведение не выдержало: в бешенстве развернулось и настолько стремительно вылетело из комнаты, что резкий звук всколыхнувшихся цепей напомнил хлопок дверью.
Да было бы Безголовому Нику чем хвастаться. Выигрыш — всего-то несколько рубинов! И тут Пивза осенило: стянуть из факультетских часов да и подарить Кровавому Барону десяток-другой гриффиндорских камушков. Кто их считает-то? Всего лишь раз — в конце учебного года.
Для своей авантюры полтергейст выбрал самое правильное время: такая дикая буря, сотрясающая стены замка, случается раз в сто лет. И Пивз был бы не Пивз, если бы, вдохновленный погодкой, не занялся тем, к чему всегда лежала его широкая художественная натура. Но заурядные шалости под это великолепное буйство природы творить грешно. Разгромы кабинетов, обмазывание гиппогрифовым навозом перил и создание огромных зловонных луж в коридорах можно оставить на потом. Сейчас же он вознамерился свершить воистину великое дело.
В мечтах о благосклонности Кровавого Барона Пивз настолько увлекся откручиванием нижней крышки часов и осторожным извлечением рубинов, что совершенно не заметил тощую полосатую кошку, бесшумно прошмыгнувшую в холл. Кошачий визг, перешедший в человеческий вопль: «Что ты себе позволяешь?!», многократно отразился от старых стен замка. От неожиданности Пивз выронил крышку часов, краденые рубины покатились по полу, а сам он, даже не успев возмущенно хрюкнуть, повис, обездвиженный заклятием Макгонагалл.
Минуты не прошло, как явился не запылился, сам Альбус Дамблдор. Директор — старик нехороший, зловредный, хоть и улыбается все время, сверкая из-под очков-половинок хитрющими глазами. Однако с ним не поспоришь: уж больно его «Ридикулус» мерзок — несколько лет после такого в себя приходишь. Пивз разочек попробовал — спасибо, что-то больше не хочется.
— Альбус, да сколько же можно терпеть это наглое хулиганство! — разъяренной фурией шипела Макгонагалл. — Сейчас дематериализую его к драклам и разом прекращу все эти безобразия!
— Успокойтесь, Минерва! Я уверен, лучше в детстве научиться противостоять полтергейсту, чем растеряться, впервые столкнувшись с ним взрослым.
Пивз почесал затылок — его держат в школе как наглядное пособие? — а он-то рассчитывал, что ценим за широкую артистическую натуру.
Директор оценивающе взглянул на него и сурово произнес:
— Подобную выходку, конечно же, нельзя оставить без наказания. Пивз имел намерение навредить Гриффиндору, следовательно, ему придется написать для этого факультета хвалебную оду к завтрашнему, точнее уже к сегодняшнему, матчу по квиддичу.
Дамблдор взмахнул волшебной палочкой, и Пивза с пяток до макушки окутали огненные, напоминающие Непреложный обет, сполохи.
Во влип! По первое число! Причем вместе с Музой, вовсе не имевшей к шалости полтергейста никакого отношения.
И теперь сидит Пивз в кабинете директора — создал, заботливый, условия для творчества! — и пытается выдавить из себя оду для Гриффиндора и проклятого Поттера.
— Да чтоб его молнией испепелило! Этого Дамблдора с его Обормотером! Он что ли матч выиграет?! В этом светопреставлении, что на улице творится, самим Мерлином быть надо, чтоб хоть что-то разглядеть!
Снитч с крылами по бокам
Слепым козлам не по очкам.
Да его, задохлика, тут же ветром снесет фестралу под хвост, кентавру под копыто! Вот второго ловца, Диггори, просто так не возьмешь: этот крепкий... и зрячий... О, пронзило! Поймал Музу за хвост!
Предвкушая вдохновение, Пивз радостно потер руки, перебудив все портреты, вихрем облетел кабинет и опустился на стол, где его по-прежнему ждал ненавистный пергамент. Распрямил свиток и, на удачу поплевав через плечо , принялся выводить с красной строки.
Сегодня Поттер проиграл:
Снитч Седрик Диггори поймал!
А Поттер улетел в астрал,
Его дементор забодал.
И кончен бал!
Обмакнув перо в чернила последний раз, Пивз шлепнул жирную точку в конце восклицательного знака, приписал снизу гордое «Pi...», затейливо закрутив хвостик последней буквы, и сунул пергамент под чернильницу. Сказано было сочинить хвалебный стих будущему победителю — он сочинил, а против наития гения не попрешь.
В это же мгновение вокруг мятежного полтергейста вздрогнуло и опало радужное свечение — заклятие, наложенное Дамблдором, исчезло.
— Гром и молния! Свершилось!! Свобода!!! Все-таки талант — не пергамент, в трубочку не свернешь, — размахивая пером, как дирижерской палочкой, Пивз со значением продекламировал: — Мальбрук в поход собрался!
Стих получился отменный: как раз то, за что боролись. Осталось дело за малым: подгрести жизнь под рифму. А иначе вся радость творчества дементору в глотку. И как же решить эту проблему? Да легко: просто во фразе, оброненной директором за ужином: «Всем спать, нельзя будить пред матчем!» запятая стоит не на месте.
С торжествующим воплем «Всем спать нельзя, будить пред матчем!» Пивз нырнул в камин директорского кабинета, намереваясь творить новые грандиозные пакости.
Каминные трубы — самый простой путь в гриффиндорскую башню: без дурацких паролей, докучливых портретов и прочих сумасшедших сэров.
Еще не осела взвихренная Пивзом зола, как сбросивший Дезиллюминационые чары Альбус Дамблдор подошел к столу, удовлетворенно повертел в руках исписанный каракулями лист и неожиданно подмигнул нарисованному зеленому человечку.
— Извини, Гарри, но другого способа заставить тринадцатилетнего мальчика загореться желанием учить высшую магию «Патронуса» я не вижу.
— Tabula rasa! — произнес заклинание Дамблдор, и некоторые волшебники на портретах негодующе вскрикнули, а зеленые чернила с легким шипением впитались в пергамент, оставив его девственно чистым.
Но ничего не пропадает бесследно: где-то на скрижалях судьбы Гарри Поттера была скорректирована одна из страниц.
— Иногда и наичернейшая магия может послужить благим целям, — многозначительно произнес Дамблдор, обращаясь к портретам директоров, и многие разделили его мнение. — Однако, как плохо полтергейсты поддаются легилименции. Намучался я с ним, — посетовал он, вытирая большим клетчатым платком пот со лба.
***
Пивз же несся по каминным трубам Хогвартса, самозабвенно горланя во всю мочь:
Пивз стих могучий сочинил,
С отменным вкусом навредил!
Кто раньше встал, тот в суп попал:
Злой рок все перья общипал...
Пивз сам себе теперь пророк.
Очкарик, получи урок!
Жить будешь так, как стих сказал,
Не зря ж я ночью-то пахал…
Увлеченный декламацией, полтергейст неудачно вписался в один из поворотов и треснулся лбом об стенку. Почесав вспухающую шишку, гордо закончил:
Рифмоблудов тьма, пиит один:
Пивз — гениальный сукин сын!
***
Проснулся Гарри очень рано, еще не светало. Он подумал, что его разбудил вой ветра. Но тут ощутил затылком холодное дуновение и резким движением сел. Рядом с ним висел полтергейст Пивз и изо всех сил дул ему в ухо.
— Ты что, спятил?! — рассердился Гарри.
Пивз надул щеки, издал непристойный звук и, кувыркаясь, вылетел из спальни.*
* Дж.К.Роулинг «Гарри Поттер и узник Азкабана»
