Глава 1
Если вдруг взрывная волна
Оборвет наши сны, зачеркнет наши планы
Что, если я не успею сказать
Тебе о самом главном?..
(с) Fleur
Лишь закрыв глаза и полностью отрешившись от видимого мира, она улавливает ускользающий запах. Южный ветер проносит его через пустой Город: запах летней пыли, бензина, еды - сухой и сыпучий воздух. Еще долго Город будет остывать, еще долго будет расставаться с отзвуками жизни. Удивительно: людей больше нет, нет больше света и шума - а запах есть.Только благодаря ему Дафна вспоминает, что позади раскинулись огромные и опустевшие каменные лабиринты, которые совсем недавно служили домом людям. Город невероятно быстро стирает, смывает со своих улиц память о них. Запах тоже скоро сгинет - дело за ветром, а он не заставит себя ждать.
А от реки тянет прохладой. Ночь наступает, сгущается, небо над головой темное-темное, беззвездное. Дафна тянет руки к костру, смотрит, как просвечивают тонкие пальцы. Высокие побеги мышиного горошка и нежно-розовый вьюнок сплетают вокруг нее свое дикое гнездо.
Позади Дафны, на пологом склоне реки, стоит старая брезентовая палатка. А еще дальше, на холме, черными окнами смотрит Город. Черное на черном, продырявленная окнами ночь. Отсюда его не видно, но Дафна чувствует его тяжесть на плечах. По безлюдным улицам гуляет жестокий южный ветер, и она облизывает высушенные им губы. Она сутулится под взглядом, полным укора. Она старается не думать о том,
кто может прийти оттуда, из темноты.
Дафна берет прутик и протыкает им кусок черного хлеба. Костер почти догорел: пламени нет, но угли тлеют ярко-красным.
Арей ушел, когда закат догорал, Арей ушел давно. Он ушел в Город, сказав, что вернется к полуночи.
"Оставайся тут, светлая, и не вздумай уходить".
Дафна отламывает кусок горячего хлеба и кладет его в рот, вымазывая губы в саже. Ком стоит в горле, но она заставляет себя есть: жевать, проглатывать пищу, откусывать снова. Простые, механические действия - сколько мучений они приносят сейчас. Вряд ли она сможет найти в них спасение...
В воде раздается всплеск - Дафна видит, как ширятся темные круги. Она вскакивает и приближается к узкому парапету из старого, потрескавшегося бетона, в который люди заковали берега своей реки. Мелкие камушки колют босые ноги. Она склоняется к воде и не видит ровно счетом ничего: ни себя, ни неба, ни даже отблеска костра, заслоненного ее спиной. Но ей кажется, что кто-то стоит позади и заглядывает ей через плечо: она даже видит будто смутное отражение, черное на черной воде. Дафна всхлипывает и оглядывается: здесь никого нет, только за рядками низкорослых деревьев, распухший темнотой, надвигается Город.
Время тянется невыносимо медленно, темень все сгущается и сгущается - а будет ли рассвет?.. Дафна старается не прислушиваться, не заглядывать в темноту: ей страшно глядеть дальше круга, очерченного тусклым мерцанием костра. Она просовывает босые ноги в отсыревшие от росы кеды и придвигается ближе к огню. Дафна решает: когда костер догорит, она отправится в Город за ним. Она знает, что полночь давно миновала, но старается гнать эту мысль от себя, притворяется, будто зачарованное время смогло ее обмануть. Дафне страшно, и она держится из последних сил, но чем больше она сопротивляется, тем больше страх наваливается на нее.
Сила действия равна силе противодействия. Этот закон существовал до людей, будет существовать и после. Дафна упорно барахтается, как мушка в стакане воды, и страх вцепляется в нее мертвой хваткой.
А если он не придет? Что, если он правда не вернется -
никогда?
Она хотела быть для него ласковой, но боялась. Прояви она ласку, он либо убил бы ее, либо посмеялся - зло, жестоко. Но теперь Дафна корит себя за малодушие - любые опасения отступают перед мыслью о том, что она его больше никогда не увидит. Она бы все исправила - только его нет.
Она решилась быть веселой и смелой, как только он вернется. Она пообещала себе не унывать. Но он не возвращается. Она не слышит его шагов, сколько бы не прислушивалась, только пугающие шорохи и дальний гул.
Дафна знает, что полночь миновала, а его до сих пор нет.
Что будет она делать утром, когда туман с реки запеленает ее в плотный кокон? Куда пойдет? Откуда ей набраться смелости сделать хоть шаг отсюда?!
Дафна грызет ногти. Она пытается считать про себя - чтобы уловить ход времени и чтобы успокоиться, но только еще больше запутывается.
Арей всегда выполняет свои обещания. Если его нет - то это значит...
Дафна больно кусает себя за палец.
Если произнести это слово, даже про себя - быть беде. Дафна не хочет кликать беду, поэтому насильно обрывает свои мысли и на секунду чувствует внутри лишь сосущую пустоту.
Значит, он задержался. Значит, у него дела. Значит - так надо! И больше ничего.
Она давится слезами. Угольки костра расплываются и мигают, потому что она смотрит на них сквозь потяжелевшие мокрые ресницы.
Арей сильный и смелый, и с ним ничего не может случиться. Никогда не случалось и сейчас не случится. Дафна повторяет это как матру, и ей кажется, что она слышит эхо собственных мыслей.
Не случится-случится-чится-чится-ся.
Арей умеет сражаться, не то, что она. Она не боец. Она слабая, потому, что не умеет брать, и когда собственные силы заканчиваются, она отступает.
А что, если она никогда больше не сможет сказать, что уважает его, что любит?.. Нет, она не так выразилась - Дафна в испуге смахивает слезинки и мысленно приказывает сердцу приутихнуть, как будто ее и вправду могут услышать. Он не узнает, что она до сих пор верит в его свет. Там, откуда не возвращаются, он будет вспоминать о ней как о глупенькой и наивной, беспомощной девчонке. Ей хотелось, чтобы он хотя бы не испытывал к ней отвращения.
Позади нее вспархивает птица. Дафна вздрагивает и оглядывается. Она вглядывается в темень, пока перед глазами не начинает рябить. Там никого нет, и не слышно шагов, только отчаянно громко стрекочут кузнечики. Она здесь одна, но именно это и есть самое ужасное.
Дафна поднимается и идет к палатке: брезент вымок и прогнулся. Внутри лежит кинжал Арея.
"Это на всякий случай. Смотри не поранься" - усмешка.
Дафну бьет озноб от страха, от холода, от бессонной ночи. Она приподнимает полог палатки и берет холодные кожаные ножны. Ей страшно идти к Городу, ей бы уснуть в своем гнездышке из полевых цветов на берегу грязной городской реки и ничего, ничего не видеть. Но костер почти догорел, и близится рассвет - она чувствует его кожей, как будто тьма стала чуть менее густой, чуть менее душной.
Дафна медленно ступает по тропинке, ёжась от холода. Глаза ей застилают слезы, в ушах назойливо стучит сердце и не дает ничего расслышать. Она пытается заставить себя успокоиться, но от этого становится только хуже. Дафна старается разглядеть сомкнувшуюся тьму и шаг за шагом ступает ей навстречу по мокрой траве.
Небо на востоке, за Городом, чуть заметно светлеет, и Дафне кажется, что она различает смутный силуэт. Она замирает и безжалостно трет заплаканные глаза. Старается не дышать, чтобы убедиться в подлинности шороха шагов. Идет навстречу, потом бежит - сбивается дыхание, сердце выпрыгивает из груди. Теперь она точно знает, что это Арей.
Она бы бросилась ему в объятия - здесь, сейчас - и будь что будет, но она останавливается за несколько шагов и переводит дух. Он смотрит на нее устало и чуть удивленно - он отгоняет от себя мысль об ее слезах. Ведь он не может их видеть, но ее глаза упорно представляются плачущими.
- Что здесь происходит, а, светлая? - говорит он недрогнувшим, не изменившимся голосом. Мир перевернулся, а голос остался прежним.
Дафна делает несколько шагов вперед. Тонкие руки обвивают его шею, лбом она утыкается в его ключицу. Внезапно Дафна осознает, что он весь в крови, он истекает кровью: ее лоб и щека становятся липкими. Но она не отстраняется. Арей обнимает ее за плечи одной рукой: другая безвольно висит вдоль тела.
- Да, я тоже рад тебя видеть, - устало говорит он.
Над рекой занимается рассвет.
