Глава 1***
Прятаться в зазеркалье из снов, избегать встреч, отзывающихся мучительной, ноющей болью в сердце. Разрывать один за другим шероховатые листы пергамента, заполненные неуклюжими строчками – лишь жалким подобием стихов. Всё это суждено мне. Это расплата за мой выбор.
В темноте прислушиваться к мерному тиканью часов: от него раскалывается голова – кажется, весь замок заполнен гигантскими часами. Неужели никто не знает, никто не слышит их громкого, невыносимого скрежета? Он словно стремится ворваться в мое сознание, завладеть им, превратить в такую же беспощадную тикающую машину. Не допустить этого, нет, ни за что!.. Это ещё хуже поцелуя дементора – ощущение надвигающегося безумия…
Я никому и никогда не давал повода считать меня слабым, считать меня уязвимым. Никому, никогда и ни в чем. А теперь?..
Где ты, ангел разбившихся волн,
Облаков изумрудный сон?
В паутине запутался дым.
Позволь мне любоваться им.
Стараться не замечать затравленного выражения собственных глаз в подернутом серебристой дымкой окне. Если бы пошел дождь! Он заглушил бы это ненавистное тиканье. Он смыл бы всё. Всё, кроме тепла рук, тепла губ – твоих губ… Не думать об этом!
Что мне остается? Пропустить через жизнь очевидный смысл ожидаемых фраз? Ждать седины, прожигая сигаретой единственный выход в побуревшем сознании?
В паутине запутался дождь.
Чего не было – не вернешь.
Что придумано – не забыть.
В никуда невозможно плыть…
Глупо и, наверное, п?шло. Я не верил в чувства. До сих пор не верю… Интересно, если бы отец узнал, то что его разозлило бы больше? Что я влюблен? Что влюблен безответно? Что влюблен в парня? Что влюблен в гриффиндорца? Или имя моего… хм… избранника?
А если представить себе заголовки утренних газет: «Слизеринский “принц голубых кровей” подтверждает свой титул…», или «Скандал в почтенном семействе», или «Я полюбил его с первого момента нашей встречи: сенсационное интервью Драко Малфоя»… Брр! Ненавижу!
Да, Драко, ты гей. Ну вот, я уже начинаю разговаривать сам с собой. Симптоматично... Гей?.. Собственно, какая кому разница, какого пола человек, которого я люблю?.. Ну вот, наконец-то я и произнес это слово: люблю… Мои искренние поздравления, мистер Малфой!..
Опять эти жуткие часы!.. Сколько уже пробило? Скоро утро, а это значит – новая, неизбежная встреча с тобой в столовой или на одном из уроков. Это значит – вновь ловить твой взгляд, полный неприязни, провоцирующий меня на очередной выпад в твой адрес. И чем ближе ты в этот момент с Уизли и Грейнджер, тем изощреннее и беспощаднее мне хочется ранить тебя. Это сильнее меня... А затем – читать боль в твоих глазах, смешанную с яростью и презрением – отдающуюся в каждой частичке моего сердца. Слышать смех моих сопровождающих: повизгивающий, с частыми всхлипываниями, Паркинсон; похожий на трубный слоновий рев – Крэбба и Гойла; с неуклюжими размахиваниями руками – Булстроуд…
Это всегда так страшно – молчать невпопад и смеяться не с теми – всё равно, что выпрыгивать из окна первого этажа в ожидании смерти – страшно и до смешного нелепо.
И всё же лучше так, лучше продолжать любить тебя. Да, я и не в силах прекратить эту сладковато-горькую муку… Лучше это, чем прожить сколько-то лет в стабильном и безупречном браке с вечно занятой собой женой, просыпаться вместе под лиловым одеялом, недовольно ворча. В раздражении уходить на работу, возвращаться и с порога начинать ругаться с безумно важным (очевидно?) в своё время кем-то, вновь не находя плюшевых тапочек на привычном месте – под вешалкой, слева от зеркала… Не слишком радостная перспектива, однако.
Но молчать, сдерживать себя – так сложно. Пресловутое малфоевское самообладание… Хочется выйти в общий зал и крикнуть на всю школу: «Я люблю тебя, чертов Поттер!»… Ха, представляю себе лица услышавших такое признание…
Или подстеречь тебя завтра в одном из хогвартских коридоров, застигнуть врасплох, без свидетелей, прошептать на ухо эти слова?.. Главное – успеть до того, как ты произнесёшь Avada Kedavra…
И… всё же я решусь. Почему, собственно говоря, нет??? Разве может что-то остановить Малфоя?.. И… я не буду ничего говорить – просто подойду и поцелую тебя. А дальше – будь, что будет… Мне уже нечего терять. Разве что вместо ярости в твоих глазах отразятся ужас и отвращение…
Когда-нибудь прекратится это тиканье?
***
– Гарри, ты так и не ложился? – Рон вышел в гриффиндорскую гостиную, обеспокоенный отсутствием друга. – Почти утро.
– Ну… понимаешь… мне что-то не хотелось спать… Ты заметил, как громко тикают здесь часы?
– Часы? Громко? Гарри, ты здоров?.. – вид у Рона был слегка обескураженный. – А что это за листы у тебя по всему столу разбросаны?
– Э-э-э, не трогай!.. – темноволосый юноша стал поспешно собирать смятые листы пергамента. – Это… это… сочинение по Зельям… Неудавшееся.
– Ясно… Ну, ты как хочешь, а я, пожалуй, ещё посплю до завтрака… – слегка раздосадованный недоверием друга, Рон возвратился в спальню.
«Да, неудавшееся… Сама мысль написать письмо была неудачной… У меня они никогда не выходили!.. Но продолжать молчать?.. Так тяжело. Может, завтра я и решусь на разговор с тобой, чертов Малфой…».
