Глава 2- Белый храм на холме над серебряной пеной прибоя
(Море пену, как косы, по влажным камням раскидало)
Девушка в белом к ручью спускается лёгкой походкой
(Смех её серебрится, как листья оливы под ветром)
Стадо овец на зелёном холме. И пастух,
Мальчик в белом хитоне, в руках – тростниковая флейта
(Флейты голос, как нить, нанизавшая бусину солнца)
Стайка стрижей вышивает узор на гиматии неба
(Море с небом друг в друга как в зеркало смотрят, любуясь)
Спины дельфинов парят в золотой синеве…
- Чьи это стихи?
- Это не совсем стихи… Так, картинка.
- Нет, ну правда, чьи? Твои?
- Ну… да.
- А почему – Эллада?
- Помнишь, в прошлом году нам задали реферат по редким видам нежити? Я тогда писал про ламий и увлёкся. Эллада, она… удивительная. Она разная, понимаешь? То такая вот, прозрачная, сине-бело-золотая, то вдруг шумная, цветастая, то тайно-зловещая словно кровавое пятно на чёрном бархате… А кроме того, меня заинтересовал их опыт построения светлых заклинаний на основе жертвоприношений. Мы-то привыкли, что таким образом можно творить только тёмную магию, но на самом деле это не совсем так.
- Подожди… Но в таком случае почему мы этим не пользуемся? Хотя если вспомнить друидов…
- Вот именно! Понимаешь, тут важно, чтобы жертва не испытывала мучений, а ещё – общий настрой, атмосфера праздника…
Вернулись они живыми и здоровыми, разумеется. И даже не потому, что «Кабанья голова» была хоть и неприятным, но отнюдь не столь уж опасным местом. Просто они до неё не дошли, предпочтя традиционные «Три метлы» и прогулку по берегу озера.
А Сириуса он не убил. Во-первых, тот предусмотрительно явился в спальню позже всех, а устраивать скандал при свидетелях было невозможно. А во-вторых – уже не очень и хотелось.
***
Милисент Стилл всегда знала себе цену, и цена эта была довольно-таки высока. Не первая красавица магического мира, конечно, но в Хогвартсе всяко в первой десятке. И на приближающихся экзаменах имеет все шансы занять не менее высокое место. Да и древностью рода вполне может поспорить если не с Блэками или Прюэттами, то уж с Малфоями-то точно. Правда, её семья никогда не зацикливалась на чистокровности, взять хоть прабабушку по женской линии. Но всё же древнее и почтенное семейство, плюс небольшой, но процветающий бизнес.
Официального жениха у Милли пока не было. В отличие от всё тех же Блэков или, к примеру, Лестранджей, которые устраивали помолвки чуть ли не одновременно с крестинами, в семействе Стилл было не принято вмешиваться в сердечные дела детей. Однако Милисент была разумной девушкой и считала, что в восемнадцать лет уже стоит присмотреться к возможным кандидатам, пока самых лакомых не расхватали более наглые и расторопные. Конечно, она волшебница, а не какая-нибудь магла, которая к сорока годам выглядит чуть ли не старухой, но выходить за вдовца или, того хуже, разведённого, Милли не собиралась.
Люпина как возможного кандидата в женихи она пока не рассматривала, но в качестве временного кавалера он вполне подходил. Конечно, тот же Сириус куда красивее, зато вокруг него вечно крутится целая толпа претенденток на руку, сердце и возможное наследство или хотя бы на воскресные прогулки. Их не отпугивала даже его страсть к дурацким розыгрышам и манера разговаривать так, что не разберёшь, когда он шутит, а когда говорит серьёзно.
Нет, Милли решительно предпочитала скромного Ремуса. И как это она раньше не обращала на него внимания? Он ведь даже старостой был! Впрочем, рядом с эффектной парочкой Блэк-Поттер кто угодно мог оставаться незамеченным. Зато теперь Милли находила в нём всё больше достоинств.
Он оказался прекрасным собеседником: умным, внимательным, очень начитанным. Гриффиндорская эмоциональность органично сочеталась в нём с логичностью, достойной её собственного факультета. Это вам не Аберс Малсибер, у которого только три темы для разговора: древность рода, боевые заклятья и какие идиоты эти гриффы. Как ещё за ней-то ухаживать надумал? Наверняка не знал про прабабушку-грязнокровку.
Из-за этого, в частности, Милли его и бросила. Пока не узнал. Девушка не может позволить себе быть отвергнутой, даже по идеологическим соображениям. Это вредно для репутации.
Нет, определённо, на роль спутника для воскресных прогулок Люпин годился куда как лучше! И не только отвергнутого Малсибера и гипотетического Блэка, но и всех предыдущих, которых было пятеро, не считая, конечно, третий и четвёртый курсы, когда они ходили гулять целой компанией и ещё не думали об ухаживаниях. Во всяком случае, мальчишки точно не думали.
Мальчишки вообще дольше остаются детьми.
Правда, к Ремусу Люпину это не относилось. Наоборот, Милли иногда казалось, что он старше её лет на десять. Но это касалось чего угодно, только не ухаживания за девушками. Здесь он проявлял то ли крайнюю застенчивость, то ли крайнюю неопытность. Хотя временами Милли задумывалась: а не притворство ли это? Но если его поведение и было притворством, то исключительно умелым и изощрённым.
Когда они расставались после первой совместной прогулки, он поцеловал ей руку. Это было приятно и настолько неожиданно, что Милли почти растерялась. Обычно парни из кожи вон лезли, чтобы чмокнуть ее хотя бы в щёчку. Если же не удавалось, ограничивались нейтральным «Пока!». Целовать руку никому в голову не приходило. А Ремусу вот пришло.
На том они тогда и расстались, но на следующий день Люпин подкараулил её у входа в Большой зал и смущённо спросил, не согласится ли она в следующее воскресенье... Милли милостиво согласилась.
И не раскаялась.
Поцеловать её по-настоящему он решился только на четвёртой прогулке. Пятая не состоялась по объективным причинам: начались экзамены. Как не слишком изысканно, но точно выразился один из её однокашников: «Когда хозяин заходит в хлев с ножом, козлу не до любви».
Нельзя, конечно, сказать, что во время сдачи ТРИТОНов они с Люпином вообще не виделись. Уже после второй воскресной прогулки Ремус взял за правило встречать её перед завтраком у входа в Большой зал – пожелать доброго утра да перемолвиться парой ничего не значащих слов. Нарушил он этот маленький ритуал только однажды, первого июня. Зато вместо него Милисент поджидала остальная троица.
- Доброе утро, принцесса, - галантно поклонился Блэк. - Рема сегодня не будет.
- Он в больничное крыло угодил, - подхватил Поттер. – Только ты не вздумай его навещать.
- Потому что рад он этому точно не будет, - уточнил Петтигрю. – Блэк на нём неудачно одно заклинание испробовал, так что рожа у него сейчас – врагу не пожелаешь!
- Но завтра, максимум послезавтра, всё будет в норме, не беспокойся, принцесса, - заверил Блэк. Особого раскаяния в его голосе не слышалось. Впрочем, в этой безбашенной компании такое, наверное, было в порядке вещей.
- А с какой радости ты меня принцессой зовёшь? – только и нашлась спросить Милли.
- Книжка есть такая – про прекрасную принцессу Милисент и скромного художника, который полюбил её и добился взаимности, - сообщил Блэк. Кажется, в их компании не только Ремус был начитанным. – А что, тебе не нравится?
Милли только пожала плечами. Принцесса так принцесса, почему бы и нет. Не свинарка же!
Ремус появился на второй день, осунувшийся и бледный. На вопрос небрежно отмахнулся:
- Да ерунда это, в первый раз, что ли?
Милли решила, что если у него нет претензий к дружкам, так ей сердится на них и тем более смешно. Но почему-то сердилась.
Примечание:
Гиматий (греч.) — верхняя одежда в виде прямоугольного куска ткани; надевался обычно поверх хитона.
