(I)
Перси ушел спать, сославшись на усталость, чуть позже по лестнице наперегонки взбежали Фред и Джордж. Мистер Уизли уткнулся в газету и, едва слышно посмеиваясь, читал статью за статьёй. Гарри дожёвывал вторую порцию пирога с мясом.
Маленькая кухня была залита убаюкивающим светом, и он чувствовал, как постепенно начинает клонить в сон.
- Мальчик мой! - Миссис Уизли всплеснула руками. - Тебе надо больше есть! Вот, еще кусочек!
Рон тихо фыркнул в чашку с недопитым чаем, которую крутил в руках, грозясь уронить, уже минут десять, и бросил на друга полный сочувствия взгляд. Однако Гарри послушно принялся жевать третий по счету кусок.
- Факххоость фафая! - пробулькал Рон в чашку и мать легонько шлепнула его по голове.
- Разговаривай по-человечески, совсем себя вести разучился... Беда просто! - Женщина грозно скрестила на груди пухлые руки. - Следи-следи за ними... Но ты, мальчик мой, не беспокойся. - Она обернулась к Гарри. - Кушай-кушай.
Гарри тщательно работал челюстями, не поднимая глаз. Рон наклонил на себя чашку и по подбородку потекла струйка едва теплого чая, которую он тут же торопливо утер рукавом.
Затянувшийся ужин продолжался.
***
- Это просто болезнь какая-то! Она кормит и кормит, воспитывает и воспитывает! Невозможно!!! - Рон плюхнулся на кровать. - Тебе-то пока ничего, а я с начала каникул это слушаю! А до этого - еще двенадцать лет...
Гарри вслед за другом плюхнулся на соседнюю кровать и уставился на игроков Пушек Педдл, беспорядочно мечущихся по плакату.
- Ну, ты знаешь, по сравнению с моими родственниками...
Пятый день Гарри жил в Норе, пятый день кто-то заботливо следил за тем, чем он занимается, что ест, все ли с ним в порядке. Он терялся, а внутренне радовался, иногда раздражался, но внешне (ему казалось) всего его чувства выливаются в бесконечное смущение.
- Я после Хогвартся едва с ума не сошел! Не, я, конечно, знал, что так оно и будет, но нет, ты не представляешь, как можно отвыкнуть от дома за какой-то год! Не, там, конечно, учителя, задания, все такое, Гермиона еще, но, понимаешь, я там такой свободный! Ну, прям как птица почти что! - Рон заколотил кулаками по матрасу. - А тут... - Неожиданно он затих. - Не, послушай, сейчас она этих распекает, Фреда и Джорджа... Класс! - Он прислушался.
Вчера в квиддиче двое на двое Фред залепил ему мячом в голову, а Джордж долго потешался, что мяч к мячу хорошо тянется. Потом на улицу вышел нарочито недовольный Перси, осуждающе посмотрел на них и скрылся в доме.
- Только зануду этого хвалит и все ему можно. Ну, и тебя еще...
- Кормит она всех, - возразил Гарри, чувствуя, как грудь распирает радость: его любили, относились как-то по-особенному.
- Это да, - протянул Рон, задумчиво пожевывая нижнюю губу. - Чертовы пироги...
"Чертовы пироги", - подумал Гарри, потирая живот. Последние два куска были определенно лишними.
(II)
В куче собственных безумно рыжих детей Молли выловила тёмные волосы. На прощание, как и своих детей, она крепко обняла его, прижимаясь грудью к чужому худощавому телу. За несколько лет он стал частью их семьи, несмотря на то, что они много лет прожили, произнося его имя так, как свойственно волшебникам: с волнением, чуть ли не с придыханием. Между тем Гарри Поттер был таким же ребёнком. Лучшим другом их младшего сына. Терялся, когда о нем заботились и, миссис Уизли видела, был безумно рад всякому проявлению такой заботы.
- Я бы просила его называть меня "мамой", - с умилением сказала она Дамблдору после одного из собраний Ордена Феникса. - Но ведь его родители так страшно погибли и...
Директор Хогвартса играл в чудака или делал вид, что плохо её слышит.
- Следующим летом Гарри вернётся к своим родственникам. Семейная защита самая надёжная.
- Но... они... - Женщина поморщилась.
- Да, - Дамблдор говорил задумчиво. - К сожалению, они его родственники. Зато с семьёй друга ему повезло.
Молли Уизли зарделась.
- Конечно, - счастливо улыбаясь, сказала она. - Мы будем ждать, когда ему разрешат приехать.
Гарри был безумно дорогим и безумно любимым, пусть и не родным ребёнком.
(III)
- Сейчас, только диадема осталась...
Джинни плотно стиснула зубы и молчала, пока больно дёргали волосы, укладывая в высокую причёску, и сейчас, когда завершающим штрихом закрепляли диадему тётушки Мюриетт, она только фыркнула. Хотя, возможно, она фыркнула потому что мать в очередной раз начала заливаться слезами.
- Счастье какое,- пробормотала Молли Уизли. - Почти все дети...
Джинни демонстративно поморщилась и мать погрозила ей пальцем.
- Ты потом поймёшь... я вас обоих столько лет...
- Ещё слово и я подумаю, что это инцест. - Парикмахер наконец убрал руки от её головы и Джинни, вскочив на ноги, завертелась перед зеркалом. - Ну, ничего...
- Глупости такие не говори!
- Да ладно...
Молли глубоко вздохнула. Дочь была безумно счастлива и безумно быстро выбежала из комнаты. Длинное белое платье, в рыжих волосах поблескивала диадема; по полу звонко стучали каблуки. Женщина утёрла слёзы. В такой день можно было простить и глупости...
(IV)
Миссис Уизли потянулась к мужу дочери и расцеловала его в обе щеки. А потом она коснулась его губ своими. Её губы, которые она, волнуясь, облизала языком, были влажными, и Гарри от неожиданности дёрнулся. Он посмотрел на задумчиво улыбающуюся женщину.
Ей он, как когда-то в детстве, казался немного посторонним, сильно растерянным и опять немного ребёнком.
