Снимая мерки

Глава 1

Иногда мне чудится,
что я упираюсь носом в витрину булочной,
только при этом я – хлеб ©

Что в имени мне вашем, если по одежде я узнаю больше, чем из колонки светской хроники в "Пророке"? Вот, к примеру, этот якобы истый джентльмен, гордящийся своей шевелюрой не меньше, чем своим титулом и состоянием, каждый год приказывает ослабить пояс брюк и изощряться с покроем мантии, чтобы удачно скрыть наметившийся животик. Положим, то, что он из Упивающихся, ни для кого не секрет, но какая это нервная работа – знают немногие. Среди посвященных в сие тайное знание числюсь и я. Этот секрет открыла мне его одежда: обильные возлияния и возлежания неблаготворно сказываются на некогда поджарой фигуре, аппетит разжигают и тревоги за сохранность своей шкуры, костюма и, конечно, волос, а стресс – верный спутник частых круцио и прочих непростительных – добавляет нервозности и – о, ужас! – новых морщин… Как я столько узнала по одним лишь меркам? Так не голышом же клиент ко мне приходит: то винное пятно на манжете, то след помады на гульфике – заметьте, иного оттенка, нежели предпочитает его жена, – а перчатка на правую руку стала протираться намного быстрее и началось это в аккурат после того, как поползли слухи о воскрешении того-кто-давно-у-меня-не-одевается.

Сынишка же его, наоборот, год от года тощает да бледнеет. Вот и недавно снимала мерки да дивилась, как его ветром-то в горах Шотландии, где школа их находится, не сдувает? В остальном опрятный, интеллигентный мальчик, разве что в этот раз на его одежде задержался слабый запах дешевого, вульгарного парфюма – никак папаша занимался воспитанием наследника и в качестве образовательного учреждения выбрал элитный бордель. По парнишке не сказать, чтобы остался доволен уроком: постукивание палочкой по ноге, приглаживание волос, и без того лежащих волосок к волоску, передергивание плечами – все это выдает отнюдь не удовлетворенность, а раздражение и брезгливость.

Его учитель и "друг" семьи тоже не ищет продажных утех. Ему бы в лаборатории запереться наедине с заспиртованными уродцами. Нет, одежда подобных деталей не "выбалтывает", а вот впечатлительные первокурсники, готовящиеся ко второму году в классе моего редкого клиента, только о том и говорят: благоговейным шепотом с трагическими завываниями вспоминают «как это было». Будто страшилку на ночь, рассказывают следующему поколению историю о том, как в темных-темных подземельях живет темный-темный маг и варит темные-темные зелья, как беседует он с одними лишь мерзкими уродцами, утопленными в формалине, а на долю обычных людей выпадают оскорбления, снятые баллы и проклятья. Сказки, конечно, но существа в банках на полках стоят – это факт. Прочие прелести нелегкой работы зельевара налицо, вернее на мантии: ничем не сводящиеся пятна неведомого происхождения, маленькие дырочки, прожженные искрами, потертости на локтях и манжетах – не сильные, но заметные наметанному глазу.

В одежде профессор предпочитает прежде всего практичность, но не отказывает себе в эффектности. Кому доводилось встретить моего клиента, обращают внимание на вьющиеся за его спиной полы мантии и нет-нет, да задерживают дыхание от номера «разворот с захлестом». С гордостью могу заявить, что я являюсь дизайнером одежды, ставшей фирменной карточкой легендарного профессора. Жаль, приходит он всего раз в год, да и мерки я снимаю скорее по привычке и для собственного удовольствия – могут же у почтенной дамы быть свои прихоти. Редки стали в наше время клиенты, безупречно следящие за гигиеной и не усердствующие с парфюмом и алкоголем. Этого же мужчину сопровождает особый запах, пропитавший его одежду, несущий в себе аромат целого букета трав и будто замешанный на горечи земли. Не от хорошей жизни зельевар прячется за броней сюртука, скрывается в вихре вьющейся мантии и без продыху жалит своим сарказмом. Только ведь за возведенными щитами живой человек из плоти и крови – мне ли не знать, кто носит пошитую мной одежду.

Из новых клиентов особо примечательна, пожалуй, одна выпускница Хогвартса. С того времени, когда она, растрепанная малышка с горящими любопытными глазищами, впервые покупала у меня школьную мантию, ее фигура и фасон выбираемой ею одежды изменились. Девушка похорошела, но, в отличие от ветреных сверстниц, ярких коротких мантий не покупает, а предпочитает строгие и элегантные в своей простоте вещи. Но здесь, скажу я вам, тот редкий случай, когда не одежда красит человека, а человек – одежду. Так посмотришь – худенькая девушка без пышных прелестей, но есть в ее движениях завораживающая стремительность, будто мчится она к заветной цели, беспрестанно выспрашивая дорогу у каждого встречного, торопится и не замечает несущественных, на ее взгляд, мелочей. На тонких девичьих пальцах всегда найдется пятнышко чернил, в кармане непременно отыщется уменьшенная книга, а карманы в ее одежде есть всегда. Меня не оставляет мысль, что эта девушка составит отличную пару неприступному зельевару. А недавно, снимая с нее мерки, я уловила тот самый запах – его, хорошо мне знакомый. Порадовалась своей прозорливости и постаралась скорее забыть, чтобы не спугнуть чужое счастье внимательным взглядом и ненароком не выдать тайну случайному легилименту. Да и работа заждалась, а я все в прорицания играю.