Глава 1* * *
Сильный ветер бил прямо в лицо, свистел в ушах. Уже через несколько минут с непривычки стягивало кожу. Плащ давно сорвало, и сейчас ветер трепал пиджак и задувал под рубашку. Галстук хлестал по лицу. Непрестанно хотелось облизывать губы, но уже через пару попыток стало ясно, насколько это бесполезно.
Вокруг расстилались облака, разных оттенков: чисто-белые, или с голубым отливом, некоторые переходили в тёмную синеву, а впереди горизонт окрашивался нежно-розовым. Где-то далеко внизу сквозь прорехи в облачном море зеленело «дно» — земля, леса и поля. Чуть правее вихрилась воронка. Её движения казались медленными и вальяжными, но было понятно, что это лишь видимость, что ветер в ней такой же мощный, как тот, что струился вдоль тела.
Люди назвали бы эти ощущения — полётом. Кастиэль же не мог думать об этом иначе, как о падении. Почему — он не мог объяснить. Страшно не было. Была какая-то отстранённость. Отчаяние и страх остались позади — потерялись вместе с верой в Дина и в успех их команды.
Но Кастиэль ни о чём не жалел. Небеса ошибались. Он не мог поступить иначе. Возможно, это его испытание. Обида от равнодушия отца ещё не прошла, но она так и не смогла подавить надежду, что во всём этом есть божий смысл.
Вокруг заклубился туман — Кастиэль достиг тёмных кучевых облаков. На нём мгновенно осели капельки воды, смочившие сухие губы и кожу, быстро впитавшиеся в одежду. Вначале Кастиэль пытался смаргивать капли с ресниц, но в конце концов сдался и закрыл глаза.
Спустя секунду ветер утих. Кастиэль как будто бы завис в пространстве. Но насладиться парением не успел — оно пропало, а следом обрушилась боль. Казалось, будто его сверху что-то придавило. Жгло в груди, ломило тело.
Кастиэль открыл заслезившиеся от резкого света глаза и не сразу, но различил над собой белёный потолок. Реальность проявлялась постепенно. Рядом что-то равномерно пищало. Откуда-то доносились человеческие голоса — пока неразличимые. Голова казалась чугунной. Морщась, Кастиэль поднял руку. Недоумённо изучил оплетающую её трубку и воткнутую в вену иглу. Коснулся лица — кончики пальцев обожгло непривычными ощущениями: колкая щетина, мягкий и гладкий пластик трубок. Кастиэль вновь взглянул на руку, на предавшие его пальцы.
Ангелы — суть энергетическая субстанция. Свет, огонь. Нечто нематериальное. И всё вокруг они видели и воспринимали так же. Взаимодействуя, энергия ангела соприкасалась с энергией человека, предмета, земли, ... Это касания не поверхностей, а внутренних сутей. Какие-то человеческие ощущения всё-таки передавались ангелу — из-за (или благодаря) сосуду — но не настолько ярко и чётко. Даже когда его отрезало от Небес, его ангельское восприятие мира в большинстве своём оставалось при нём, очень медленно сдавая свои позиции. Сейчас же всё вокруг виделось тусклым, тяжеловесным, чужим и незнакомым.
Мысли роились в голове, сбиваясь в кучку и разбегаясь. Вокруг Кастиэля тумана уже не было, но казалось, что он всё ещё здесь, теперь внутри. Как будто бы из-за него всё было таким смазанным, глухим и в то же время громким и резким. Как будто бы он мешал сконцентрироваться на определённой мысли.
Подбежавшая медсестра отвлекла Кастиэля от размышлений. Она почему-то очень удивилась, крикнула кому-то позвать доктора Партера и сосредоточила своё внимание на пациенте, проверила показания приборов.
Похоже, он в больнице. Что очень странно. Не столько тем, что почти неуязвимый ангел попал в больницу, сколько тем, что он выжил. Кастиэль на это совершенно не рассчитывал и теперь не знал, что с этим делать. Что делать с собственной жизнью и с навалившимся на него туманом ощущений.
- Как вы себя чувствуете?
- Го- — Кастиэль прочистил горло: — Голова раскалывается.
- Ну ещё бы, — вместо медсестры ответил вошедший доктор. — Поразительно, что вы вообще очнулись. Честно говоря, мы уже собирались отключать вас. Томография показала, что ваш мозг мёртв. Удивительно. Настолько сильно мы ещё не ошибались в диагнозе, — Партер подтянул стул к койке и сел. — Вас, окровавленного и без сознания, нашли на судне у острова Делакруа. Бедные рыбаки очень перепугались, они так и не поняли, как вы там очутились. А что вы последним помните?
- Я... — Кастиэль растерялся. Он помнил реакцию Дина, когда Кастиэль пытался говорить правду в полицейском участке. Вероятно, сейчас тоже не стоило быть слишком откровенным. — Взрыв. Это последнее, что я помню.
- Взрыв? Какой-то несчастный случай? Где это было?
- Я... не помню. — Кастиэль почти уверен, что фраза «заброшенная фабрика в Вэн Найс, Калифорния» породит ещё больше вопросов, на которые у него не было правильных ответов. Наконец сформировалась первая чёткая мысль: «Надо связаться с Дином». — Могу я позвонить?
- Да, конечно, — Партер кивнул медсестре, чтобы та принесла телефон в палату. — Собираетесь звонить родственникам?
- Нет, другу.
- Вы помните его имя? А своё?
- Его зовут Дин Винчестер, — Кастиэль не видел ничего плохого в том, чтобы сейчас сказать правду. — Простите, я устал... — он прикрыл глаза, надеясь, что настырный доктор отстанет.
- Конечно. Что-то я вас совсем заболтал. Отдыхайте. Мы поговорим позже.
* * *
Перешагнув порог больницы, Кастиэль вдохнул воздух полной грудью, тут же поморщившись от боли. Полной грудью... Кастиэль не считал грудь Джимми полной, но почему-то в голову лез именно этот оборот человеческой речи.
Разговор с Дином наконец дал ответ на мучившую его проблему. Борьба продолжалась, и он там нужен. Даже если он стал бесполезным, бессильным... возможно, пригодятся его знания. Теперь он знал, что надо делать — ехать к Винчестерам.
В груди всё ещё плескалось отчаяние и тоска, но уже из-за обретённой человечности. Вместе с тем приятно грело облегчение, что Дин на него не в обиде. Кастиэль слишком рано и слишком быстро разочаровался в своём человеке. Он опять ошибся. Люди с этим как-то живут, постоянно сомневаясь, ошибаясь... Ангела же всё это каждый раз придавливало к земле.
Слишком много ошибок. Ошибся в Небесах, ошибся в Отце, ошибся в суждениях о Дине. Раньше всё было ясно и понятно: никаких сомнений, простые выполнения приказов. Теперь же, падая, так тяжело опять подниматься на ноги. Он множество раз наблюдал за людьми, пытаясь их понять, но так до конца и не понял, как они могут быть такими разными, противоречивыми, сильными. По прошествии времени в компании с Дином и Сэмом, ему стало казаться, что он начинает понимать... Но на практике всё оказалось гораздо трудней. Если объяснять поступки людей он потихоньку научился, то разобраться в своих собственных, выбрать, как следует поступать, ему было всё так же сложно...
Кастиэль подставил лицо ветерку, лёгкими касаниями охлаждавшему разгорячённую кожу, ерошившему ёжик волос. После телефонного разговора, пока в палате никого не было, он быстро (ну, почти, как получилось) переоделся и тайком покинул больницу. Доктор был очень заинтересован в его случае и не отпустил бы так легко, это Кастиэль понимал.
Да, как ни странно, его одежда была цела и вся на месте. Но это было наименьшей странностью — Кастиэль привык к её присутствию. Его больше пугали и в то же время очаровывали новые ощущения.
Зуд комариного укуса, уже покрасневшего от многочисленных расчёсываний. Шелест ткани, мягкой и податливой, но облепившей тело. Скрип ботинок, жёстких и как будто бы натиравших, хотя это не так, ведь раньше Джимми много в них ходил. Ласковые лучи солнца, которым ангел когда-то мог любоваться, а сейчас от одного короткого взгляда в глазах заплясали красные пятна.
Город шумел, живя своей особенной обычной жизнью. Пахло бензином и пылью, потом, едой, морем и травой, ... С кем-то спорил торговец горячими собаками, гудели машины, шуршали шины, визжали тормоза, раздавались шаги людской толпы, звучали сливающиеся в неразберимый гул голоса, хлопали двери, ... Каркнула ворона, сидевшая на ближайшем столбе, она покосилась на Кастиэля блестящим глазом, каркнула ещё раз — что-то пронзительное — и, тяжело поднявшись, улетела. А ведь раньше он мог бы её понять...
Воздух казался густым и насыщенным, содержащим множество оттенков запахов, звуков и вкусов. Резких и приглушённых, громких и тихих, протяжных и секундных. Всё было хаотичным, беспорядочным, мельтешащим, отчего только сильней болела голова. Приятное и неприятное смешивалось, создавая уникальный коктейль, с отношением к которому Кастиэль всё никак не мог определиться. Но в этом коктейле был смысл и порядок, просматривалась система, надо только приглядеться.
Кастиэль потихоньку осваивался с имеющимся у него набором чувств. Цвета больше не казались такими тусклыми, заиграли как-то иначе. Он всё ещё помнил, каким видел мир ангельским зрением, и ему было интересно сравнивать. К примеру, вон та кошка на мусорном баке, тщательно вылизывавшая переднюю лапку. Вместо искристых переливов её души его глазам предстало тощее и грязное животное. Но вместе с тем можно было различить большие и внимательные зелёные глаза, пушистую пятнистую шёрстку, изящество фигуры хищницы, скорость и остроту когтей, которыми кошка только что подцепила гонимый ветром обрывок бумаги...
- Куда прёшь?! Смотри на дорогу, остолоп! — раздражённо просигналив, водитель такси объехал замершего от неожиданности Кастиэля.
Тот потёр ушибленную бампером ногу — логика подсказывала, что вскоре на коже образуется синяк. Действительно, чего это он. Изучить новый мир он ещё успеет. А сейчас стоило бы поторопиться, ведь его ждут.
Его ждёт Дин.
