Глава 1Есть множество дорог, по которым двигается человек – каждый сам выбирает свой путь
Паук из индийской легенды
Шляпа настолько большая, что сильно съезжает на лоб, закрывая лицо светловолосого мальчика, сидящего на колченогом трехногом табурете, от всего мира и оставляя его в одиночестве выбирать судьбу. Ну, или почти в одиночестве.
– …Знаешь, дружок, я даже не знаю, что с тобой делать, – кажется, что не Шляпа начинает рассуждать, а в его мыслях появился кто-то второй. А она продолжает: – С твоим отцом было проще, гораздо проще.
Хочется исчезнуть, провалиться сквозь землю вместе с табуретом и – в идеале – без Шляпы.
– У тебя и мозги есть, и хитрость, и, признаться, ты достаточно смел. Вот уж не знаю, что с тобой делать. А что ты скажешь?
Скорпиус мысленно застонал: близится развязка, а самое главное решение принимать ему. Из-под полы Шляпы было видно по чуть-чуть от каждого из четырех факультетских столов и цепочку первокурсников, со страхом ожидающих своей очереди. Или участи?
Вот стол Пуффендуя. Но нет, туда он точно не пойдет! Когтевран? Скорпиусу совсем не улыбалось провести семь лет в зубрежке. Слизерин? Гриффиндор?
В Слизерине учился его отец, дедушка и так далее – для Малфоев просто не существовало никаких других факультетов. В голове автоматически возникают обрывки длинных историй, которые по вечерам рассказывал дедушка и суть которых сводилась к тому, что Слизерин – единственный достойный факультет. Но здесь есть и другое воспоминание: когда-то давно, лет пять назад, папа сильно напился («Выпил, Скорпиус, выпил», – терпеливо поправляла его мама, когда он рассказывал об этом бабушке) и, развалившись в кресле у камина с недопитой бутылкой огневиски в руке, начал рассуждать о войне, Хогвартсе, факультетах и жизни вообще. Скорпиус мало что запомнил из пьяной речи отца, но одно он понял точно: Драко Малфой не ратует за обучение на Слизерине и считает Гриффиндор вполне себе приемлемым. Правда, наутро он велел сыну забыть обо всем, что он услышал, и даже думать запретил об учебе не на Слизерине, но Скорпиус применил свою любимую поговорку: «Первое слово дороже второго» и, случайно услышанное от бабушки «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке» и успокоился.
«Нет, папа не будет возражать против Гриффиндора, – сказал он себе. – К тому же на Слизерине у меня не будет друзей, ведь я совсем не общаюсь со всеми этими Паркинсонами, Забини, Ноттами … А на Гриффиндоре будет Альбус. И Роза…».
Роза Уизли в это время встревожено наблюдала за другом, который, казалось, вместе со Шляпой о чем-то рассуждал. И совсем на коротенькое мгновение ему удалось увидеть ее полный беспокойства взгляд.
«Да, на Гриффиндоре будет Роза. И Альбус. А папа… Папа все равно ничего не сделает».
– Так значит, ты идешь против предков?.. – Скорпиус вздрогнул: он совсем забыл, что у него на голове еще есть Шляпа, явно жаждущая ответа.
– Да! – ему показалось, или он действительно это крикнул на весь зал?
– Ну что ж, тогда… - он мог бы поклясться, что Шляпа ухмыльнулась. – ГРИФФИНДОР!
С лихорадочно горящими щеками Скорпиус сорвался с места к столу своего факультета под начинающиеся раздаваться робкие аплодисменты.
– Мистер Малфой, вы не последний ученик в списке, другие тоже хотят узнать, где они будут учиться.
Наверное, этот укоризненный, но с долей смешинки голос МакГонагалл и хохот в зале будут преследовать его всю жизнь. Сгорая от стыда, Скорпиус вернулся, протянул Шляпу Альбусу, подходившему к табурету, и на обратном пути поймал понимающую улыбку профессора Долгопупса и одобрительный взгляд Розы.
Через минуту рядом плюхнулся довольный собой Альбус, и вместе они стали ждать очереди Розы.
– Когтевран! – после активных дебатов с Распределяющей Шляпой Роза соскочила с табурета и побежала к своему столу под гром аплодисментов новых соучеников и кузенов и кузин.
И только Скорпиус Малфой огорченно смотрел ей вслед, все еще держа перед собой разведенные в стороны ладони с растопыренными пальцами, приготовившись хлопать.
***
Просто друг хочет поговорить с тобой о своих проблемах.
Настоящий друг хочет помочь тебе в решении твоих проблем.
Народная мудрость, найденная на просторах Интернета.
– Черт, да что ж такое-то!– чуть не плача, Роза в очередной раз переделывала карту по Астрономии. Ну кто виноват в том, что этот предмет дается ей с трудом? Причем ладно бы требовалось просто написать эссе о галактиках, так надо было еще и зарисовать это все! А с рисованием у Розы были проблемы с детства.
Обложившись кучей книг и карт, она уже три или четыре часа сидела в библиотеке. До отбоя оставалось всего ничего, а Астрономия уже завтра. А получать ноль баллов за карту отличница-второкурсница Роза Уизли ну никак не имела права. Ругая себя, Мерлина, Астрономию и профессора Патил на чем свет стоит, Роза была готова порвать пергамент и спокойно пойти спать, наплевав на домашнее задание. Но совесть, просыпавшаяся на время уроков, не давала ей этого сделать.
– Давай помогу, – в четвертый раз предложил Скорпиус, еле различимый за стопкой книг. Он уже давно все сделал и терпеливо ждал подругу, играя сам с собой в крестики-нолики.
– Спасибо, не надо, – в четвертый раз мужественно отказалась Роза, больше всего на свете желая заорать: «ДА!».
«Никогда, больше никогда в жизни не оставлю Астрономию на последний день, буду делать хоть в субботу!» – торжественно поклялась она себе, снова стирая чернильные закорючки, изображавшие галактики. Хуже всего дело обстояло даже не с изображением рукавов, ядер и других частей галактик, а с масштабом: ну никак ей не удавалось точно передать расстояние, даже срисовывая с книги.
Когда очередной набросок на пергаменте полетел под стол, сопровождаемый яростным вздохом Розы, Скорпиус не выдержал: ему уже хотелось спать, а оставить подругу, тем более девочку, в беде не позволяло воспитание. С шумом отодвинув стул, он встал и, обогнув стол, подошел к Розе.
– Двигайся.
Роза покорно подвинулась, освобождая Скорпиусу место на стуле рядом с собой – сил сидеть, уткнувшись носом в карту, уже не было.
– Что у тебя не выходит? – он накрыл ее руку своей, касаясь пальцами пера.
– Масштаб. И галактики, – Роза хлюпнула носом.
– Всего-то? Ну, смотри, – он начал какие-то сложные вычисления на обрывке пергамента, переводя единицы из одних в другие, попутно спрашивая у Розы: «Понятно?». Розе ничего не было понятно, но глаза уже болели от напряжения, и поэтому она покорно кивала, обещая себе разобраться в этом позже.
– … и, таким образом, получаем, что расстояние между Большим и Малым Магеллановыми Облаками на пергаменте будет одиннадцать миллиметров, – через десять минут продолжал вещать Скорпиус, склонившись над пергаментом. – Теперь рисуем одно Облако, берем линейку, отсчитываем, сколько нам надо, и рисуем второе. Вот и все, поняла, Роз? Роза?
Но Розе было явно не до Магеллана с его облаками: сонно пробурчав что-то невразумительное, она склонила голову на плечо Скорпиуса и продолжила спать. Улыбнувшись, он решил ее не будить и продолжил рисовать за нее карту, все время что-то высчитывая, подправляя и бормоча какие-то формулы себе под нос.
***
Мы дружили с тобой всерьез!
А влюбленность и сердца звон...
Да для нас подобный вопрос
Просто-напросто был смешон!
Э. Асадов, «Мы решили с тобой дружить»
Роза уже десять минут стояла под часами факультетов, прикидывая, сколько у кого баллов и уговаривая себя не злиться. Нет, конечно, мальчишки мальчишкам рознь, но так бессовестно опаздывать – привилегия представительниц прекрасного пола. И кто знает, вдруг Филчу придет в голову куда-нибудь уйти, и они никуда не попадут?
Сердито заправив прядь волос за ухо, Роза решила, что она считает до десяти и уходит одна. Сами будут виноваты.
«Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять. Девять с половиной, и …», – Роза приготовилась мысленно сказать «Десять» и идти к выходу из замка, как внезапно послышался топот чьих-то ног, и из-за поворота, запыхавшись, вылетел Скорпиус, на ходу застегивая мантию.
– Ты опоздал, – она старалась, чтобы голос звучал максимально холодно.
– Я знаю, – тяжело дыша ответил Скорпиус. – Мы…
– И где Альбус?
- … мы полчаса уговаривали Помфри отпустить Ала, но она ни в какую, – продолжил он, не обращая внимания на то, что Роза его перебила. – «У него была тяжелая травма, тяжелая травма!» – передразнил он голос школьной медсестры. – Никакая там не травма – ну кто с метлы не падал? Да Ал ей лично заявил, что он в полном порядке, а эта… эта… В общем, она сказала, что выписка у него завтра и точка. Ну и… вот.
Скорпиус виновато посмотрел на подругу, переводя дыхание. Ал тоже хорош! Знал же, что им первый раз идти в Хогсмид, и все равно вошел в это пике, гонясь за снитчем. Неудачно вошел. Утешало только одно: мячик был пойман, и Гриффиндор обыграл противника, но самого бесстрашного ловца упекли в Больничное Крыло.
Роза смягчилась, понимая, что выступать против мадам Помфри под силу не каждому. А если кому и под силу, то даже такие люди редко могут ее в чем-то убедить, если это «что-то» касается здоровья учеников.
– Выходит, что Ал пропустит свое первое посещение Хогсмида, – расстроено сказала она.
– Да нет, не первое – они же были там с мистером Поттером, когда ему было шесть, – отмахнулся Скорпиус. Но, заметив строгий взгляд Розы, добавил: – Но я пообещал ему, что первое, что мы сделаем, когда вернемся, – кинемся в Больничное Крыло, чтобы все-все ему рассказать.
– Ладно, пойдем, – вздохнула Роза, и они пошли к выходу из замка.
Встав в конец длинной очереди из учеников, они, в ожидании контроля у Филча, начали обсуждать последнюю игру, в которой чрезвычайно довольная собой Роза забила Скорпиусу аж три мяча.
– Да случайно это вышло! – супился Скорпиус, ненавидевший, когда ему говорили о его каких-то неудачах.
– Вовсе нет! – Роза показала ему язык. – Просто ты никак не можешь понять, что каким бы хорошим вратарем ты ни был, я бросаю квоффл лучше, чем ты стоишь на воротах.
– Ну разумеется! Именно поэтому в предыдущей игре я не пропустил ни одного мяча.
– Так правильно: вы играли с Пуффендуем, – парировала Роза. – Вот увидишь, когда мы будем играть в следующий раз, я забью тебе все пять мячей.
– Не забьешь.
– Забью!
– Нет.
– Да!
– Ваши имена, – недовольно оглядывая их, проскрипел Филч. Увлекшись спором, они не заметили, как очутились около смотрителя, сжимавшего в руках пергамент и перо.
– Скорпиус Малфой, Роза Уизли, – ответил Скорпиус, опередив открывшую рот Розу.
– Никаких навозных бомб, забастовочных завтраков и грязи на ботинках. Лично будете драить весь замок без помощи магии, – недобро предупредил Филч, что-то помечая в свитке.
– Есть, господин смотритель! – отсалютовала Роза, и они со Скорпиусом, смеясь и держась за руки, вышли из замка, хлюпая подошвами ботинок по осенней грязи.
***
Соперничество без вражды – это игра в вист на поцелуи.
С. Батлер
Скорпиусу казалось, что он уже целую вечность висит в небе: никто и не думет мчаться к гриффиндорским воротам с квоффлом под мышкой – охотникам обеих команд просто не дают сделать этого вражеские загонщики. Вот Роксана Уизли пытается прорваться к воротам Когтеврана, но в нее тут же попадает бладжер, посланный то ли Бутом, то ли МакМиллан. Упавший квоффл подхватывает Корнер, но и ему не дает хотя бы приблизиться к кольцам бладжер шестикурсника Фрэнка Долгопупса. Или его друга и брата Ала Джеймса Поттера.
Скорпиус сердито смотрит на табло: ноль-ноль, а ведь от начала игры прошло уже двадцать минут. Он искренне надеется, что Альбус озабочен поиском снитча, парящего в воздухе, а не копной русых волос Алисы Долгопупс, сидящей в рядах болельщиков.
Внезапно с трибуны Когтеврана слышится одобрительный возглас, и Скорпиус видит Розу Уизли, каким-то образом прорвавшуюся сквозь стену загонщиков и мчащуюся прямо к нему. Он встряхивает голову, пытаясь уловить траекторию ее полета: конечно, не к нему она летит, а к кольцам Гриффиндора.
Роза летит к левому кольцу, но на этот раз Скорпиус не поддастся на уловку подруги: в прошлый раз она забила ему гол именно таким образом – в последний момент бросив квоффл в правое кольцо. Сделав вид, что он летит ей наперерез, Скорпиус уже протягивает руку к правому кольцу и с ужасом видит, как Роза с довольной улыбкой бросает мяч в левое. И по закону подлости ему не хватает нескольких сантиметров, чтобы отбить его.
– Десять – ноль! Когтевран открывает счет! – Скорпиус недовольно морщится: Роза Уизли снова обхитрила его. А ведь пора бы привыкнуть к ее финтам, за три-то года игры в команде.
К счастью, Гриффиндор отыгрался сразу тремся голами, увеличив счет в свою пользу.
– Двадцать – Тридцать в пользу Гриффиндора! – Скорпиус клянется себе больше никогда не смотреть в серо-голубые глаза Розы во время игры.
Гриффиндор снова отыгрывается, но вся команда несколько раздраженно смотрит на Альбуса: пора бы и честь знать: полетал – лови снитч!
– Тридцать – шестьдесят в пользу Гриффиндора! – ну а в том, что в Скорпиуса попал бладжер именно тогда, когда к кольцам летела Роза, виноваты только когтевранские загонщики. А запястье, скорее всего, сломано.
– Тридцать – семьдесят в пользу Гриффиндора, – уже даже комментатор заскучал. А Молли Уизли не умеет прощать голы.
Роза Уизли, к сожалению, тоже. И именно поэтому она сейчас, сжимая квоффл, несется прямо на Скорпиуса. Примеривается – центральное кольцо кажется ей наиболее незащищенным – заносит руку, бросает мяч и…
Скорпиус, снисходительно глядя на подругу, сдувает с вратарской перчатки несуществующую пыль. Он не даст ей выполнить обещанное год назад и забить ему пять голов.
***
Души встречаются на губах влюбленных.
П. Шелли
Они впервые решили остаться в Хогвартсе на рождественские каникулы. Все втроем. Роза – потому что окончила первый семестр не так удачно, как хотелось бы маме, и не была готова все каникулы слушать лекции о том, как надо учиться и себя вести, чтобы родителям – расстроенной и разозленной маме и втайне гордившемуся ею папе – не приходили тонны писем с замечаниями. Скорпиус – потому что родители собирались ехать во Францию, а он вовсе не хотел провести две недели так далеко от друзей. Альбус – Альбус просто потому, что Роза со Скорпиусом вряд ли бы смогли из Хогвартса попасть к нему домой хотя бы в середине каникул. К тому же Джеймс заканчивал школу и свои последние рождественские каникулы решил провести здесь еще летом, а значит, они обещали быть интересными.
Гостиная Гриффиндора освещалась лишь светом от пламени камина, несмотря на то, что было всего пять часов вечера, казалось, что она вымерла. Джеймс с Фрэнком умчались готовить или Филчу очередную пакость, или рождественский сюрприз всей школе, Альбус с Алисой играли в шахматы, распространяя напряжение по всей гостиной (Скорпиусу казалось, что если бы существовали мозгошмыги, о которых все время говорит Полумна Скамандер, они бы непременно роились вокруг этих двоих), Роза читала излияния какого-то древнего философа, а все остальные разъехались по домам, даже Лили и Хью, обожавшие Хогвартс до восторженного визга.
Скорпиус же сидел рядом с Розой, глядя то на играющие языки пламени в камине, то на Альбуса, делающего какой-то удачный ход и победно смотрящего на усиленно думающую Алису, то на сосредоточенную Розу, углубившуюся в книгу, то на темное окно, за которым мирно шел снег. Несмотря на то, что был Сочельник, в гостиной царила странная атмосфера, Скорпиус сказал бы, что гнетущая. Именно поэтому он, посидев так еще десять минут, не выдержал и осторожно позвал Розу:
– Роз. Роза, очнись.
– Ну что тебе, Скорпиус? – недовольно спросила она, не отрываясь от чтения.
– Роз, мне скучно.
Роза ошарашено закрыла книгу и возмущенно уставилась на него. Светлая взъерошенная челка падала на лоб, серые глаза смотрели на нее с каким-то тоскливым ожиданиям, и вообще весь он выглядел по-домашнему расслабленно, без форменной жилетки, галстука и в рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами. Взгляд Розы задержался именно на этих пуговицах.
– Ро-оз, – протянул Скорпиус, сделав вид, что не заметил, куда она смотрит.
Зато Роза заметила,
куда она смотрит. И, покраснев до корней волос, раздраженно ответила:
– Ну что ты хочешь от меня, Скорпиус? Я же читаю!
– Да брось, Роза, – протянул он, манерно растягивая слова.
– Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты так говоришь, – Роза заново открыла книгу.
– Роз, а пошли гулять? На улице хорошо – снег идет, мороза нет.
– И темно, хоть глаз выколи, – съехидничала Роза. И, снова посмотрев на Малфоя, снисходительно добавила: – Ладно, пойдем. Только мне бы одеться.
– Ну, я тоже не пойду зимой гулять в рубашке, – хмыкнул Скорпиус. – Давай у выхода из гостиной через десять минут?
– Договорились.
Через десять минут они вышли из гостиной и, оживленно разговаривая, направились к выходу из замка. На улице Роза с наслаждением вдохнула свежий морозный воздух, чувствуя, как холод проникает до самых легких.
– Заболеешь, – мрачно напророчил Скорпиус, поднимая с земли горсть снега и начиная лепить снежок.
– Не-а. Я вообще не болею – у меня иммунитет, – беззаботно ответила она.
– Именно поэтому ты в прошлом году неделю пролежала в Больничном Крыле? – невинно поинтересовался он, прицеливаясь.
– Просто мадам Помфри не хотела меня отпускать, и... Ай, Скорпиус! – воскликнула она, когда снежок достиг своей цели.
– Я? А что я? Почему всегда сразу Скорпиус? – шутливо воскликнул он, наклоняясь за новой порцией снега.
Но слепить новый снежок ему не удалось – в голову ему влетел снаряд, пущенный Розой.
– Вот видишь, я могу попасть даже в твою голову, поэтому когда-нибудь я попаду в твои ворота пять раз! – хохоча, заявила Роза.
– Главное, что ты в это свято веришь, – ухмыльнулся Скорпиус, запуская в нее снежком.
Минут десять продолжалась их снежная баталия, во время которой они переговаривались и вели счет.
– Десять – десять! – счастливо пробормотала раскрасневшаяся с мороза Роза, когда они, смеясь, вытряхивали друг другу снег из-за шиворота.
– Я тебе поддавался! – наигранно возмутился Скорпиус, стряхивая с ее шапки снежинки.
– Да ну? И почему же? – она шутливо хлопнула его по плечу, ликвидировав маленький сугробик.
Роза занесла руку, чтобы поправить ему шарф, как вдруг Скорпиус перехватил ее и внимательно посмотрел ей в глаза.
Серо-голубые глаза Розы были наполнены совершенно детским счастьем, восторгом и солнечным светом, казалось, в них отражался весь мир, включая самого Скорпиуса, пристально вглядывающегося в нее. Смутившись под его взглядом, Роза тем не менее смело смотрела ему в глаза, чувствуя, как становится горячо щекам, лбу, руке, которую он до сих пор держал в своей, и как тепло разливается по всему телу.
«Ну же, скажи, мы же оба это знаем».
«Сейчас, сейчас, дай мне еще немного времени».
Они без труда читали это в глазах друг друга...
И Скорпиус решился. Вдохнув, он наклонился к ее лицу и прошептал ей почти что в розовые, чуть приоткрытые губы:
– Может, потому что ты мне нравишься?
Минерва МакГонагалл задернула штору в своем кабинете и, улыбаясь своим мыслям, отошла от окна. Наверное, еще пять лет назад следовало ожидать, что когда-нибудь она увидит, как Роза Уизли и Скорпиус Малфой будут самозабвенно целоваться, не замечая холода и кружащихся в воздухе снежинок.
***
Кто раздувает пламя ссоры, тот не должен жаловаться, если искры попадают ему в лицо.
Б. Франклин
– Ты неправильно это делаешь, – тихо прошептала Роза, смотря, как Скорпиус третий раз атакует корявый пень цапеня, пытаясь добыть огурец. Но он не ответил, бросив на нее сердитый взгляд.
Сама Роза уже выдавила сок целых двух огурцов, отвоеванных в неравной борьбе с пнем, пусть и не без ущерба: у нее была рассечена губа, а под глазом наливался синяк. Роза никак не могла понять, почему такой добрый дома дядя Невилл на уроках, превращаясь в профессора Долгопупса, дает такие отвратительные задания, вроде сегодняшнего: собрать и выдавить сок бешеных огурцов цапеня в одиночку. «Наверное, у него были тяжелые школьные годы», - сочувственно подумала она. Раз он на уроках собственную дочь не щадит – Алису отправили в Больничное Крыло прямо с урока, потому что вредное растение оставило на руке девушки Альбуса глубокую царапину.
У Скорпиуса же совладать с пнем никак не получалось. Его руки уже были испещрены царапинами, на лбу вскочила шишка, но стоявшая перед ним миска была по-прежнему пуста.
Вообще у Скорпиуса день не задался с самого начала: на Зельеварении его зелье не приняло нужный оттенок, МакГонагалл разочаровано осмотрела его светлые брови, которые должны были поменять цвет, а профессор Флитвик сочувствующе посоветовал ему побольше практиковаться в невербальных заклинаниях. Теперь еще и Травология с ужасными пнями, не желающими делиться плодами! Так что Скорпиус был на взводе – что было неудивительно для Альбуса и чего не успела заметить Роза.
– Скорпиус, давай я помогу тебе, – предложила Роза, практически вырвав третий огурец и заметив, что Скорпиус в добыче плодов не продвинулся ни на йоту.
– Спасибо, обойдусь! – рявкнул Скорпиус, пытаясь подступиться к открывшемуся отверстию в пне.
Роза только вздохнула и начала выдавливать сок из своего огурца.
– Ну смотри, видишь, тебе мешают эти ветки, – не выдержала она, пронаблюдав десять минут за его безуспешными попытками и решив поделиться опытом. – Надо невербальным заклинанием связать их или заставить застыть и быстро всунуть в отверстие руку. И все!
– Мерлин, Роза, – сквозь зубы прошипел Скорпиус, – ты можешь иногда, хоть иногда куда-нибудь засовывать свое всезнайство и не лезть не в свое дело?
Опешив, Роза быстро собрала сумку, прошествовала вдоль стола с миской выжатого сока в руках, гордо подняв голову, бухнула миску на стол профессору и, всхлипнув, вылетела из теплицы.
– Не смей ничего говорить, – зло бросил Малфой удивленно смотрящему на него Альбусу. – Не у всех такие безоблачные отношения, как у вас с Долгопупс.
***
Я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я, когда я с тобой.
Г.Г. Маркес
– Ох, Скорпиус, смотри, как красиво, – восторженно произнесла Роза, оглядывая украшенный Большой Зал. – Никогда его таким не видела.
– Ага, судя по рассказам отца, такого не было даже на Святочный Бал, когда он был на четвертом курсе, – ответил он, крепче сжимая ее ладошку.
– Ну скажешь тоже – Святочный, – мягко улыбнулась она. – Выпускной Святочному и в подметки не годится, пусть тот и проводится только во время Турнира Трех Волшебников. Смотри, гномы!
Он посмотрел туда, куда указывал ее палец («Не забыть дать ей книжку по этикету!») и действительно увидел нескольких наряженных гномов, летающих в воздухе на крошечных метлах. Профессора постарались на славу, преобразовывая школу к Выпускному балу.
– Пошли за столик, вон нам Ал с Алисией машут, – предложила Роза, и Скорпиус покорно дал ей себя вести через зал.
Проходя мимо родителей, они махнули родителям Розы, а Скорпиус подмигнул ее папе, стоящему рядом с женой с лицом мученика. Толкнув его локтем, Роза кивком указала на родителей самого Скорпиуса, чей отец выглядел так, словно неделю до бала питался исключительно лимонами, и жизнерадостно ему улыбнулась.
Драко Малфой был готов испепелить Рона Уизли взглядом, и тот отвечал ему взаимностью.
Усевшись, наконец, за столик, все четверо принялись оживленно обсуждать обстановку и гадать, что будет дальше.
– А кто у нас лучший ученик школы? Или все же ученица? – насмешливо прошептал Скорпиус Розе на ухо, опалив кожу дыханием.
– Да ну тебя! – шутливо отмахнулась она от него и продолжила упоенно что-то внушать Алисе.
– Ах так?.. – начал было Скорпиус, но был вынужден замолчать, потому что профессор МакГонагалл встала, чтобы произнести приветственно-прощальную речь.
Когда речь была произнесена, аттестаты розданы, а первый тост поднят, начались танцы. Сначала на площадке были исключительно родители, причем все заметили, какие невероятные па выделывали супружеские пары Уизли и Малфоев, словно стремясь перещеголять друг друга. И только потом присоединились и сами выпускники, с опаской поглядывая на старшее поколение.
В середине танца Скорпиус увлек Розу на один из балконов, чтобы подышать свежим воздухом.
Роза окунулась в прохладу волшебной ночи: на темном небе ярко светила полная луна и горели звезды, был слышен шелест деревьев, чьи верхушки колыхались от ветра, а внизу, под ними, сновали маленькие фигурки; где-то целовались парочки, где-то оживленно переговаривались и спорили, кто-то праздновал в кустах, выпивая за окончание явно не сливочного пива. Роза полной грудью вдохнула в себя свежий, пропитанный счастьем и волшебством воздух и закрыла глаза. Она была готова так стоять вечно – ощущая, как в лицо дует освежающий ветер, как словно издалека слышится жизнь, спиной чувствуя обнимающего ее Скорпиуса, стоять, когда голова чуть кружится от переполняющего счастья.
– Я люблю тебя, Роз, – еле слышно прошептал он, и она, улыбнувшись, накрыла его руки своими теплыми ладошками. Они вместе, а больше ничего и не надо, никаких титулов «Лучшей» или «Лучшего» кого-нибудь. Они и так друг для друга самые-самые лучшие.
