Глава 1В тот момент во мне что-то надломилось.
Она спускалась по лестнице – такая напуганная, дрожащая…прекрасная.
Я стоял, и видел, как расширяются от удивления ее глаза. Глаза Кэтрин. Это лицо, волосы, плечи, руки. Они принадлежали ей – такой далекой Кэтрин Пирс.
Стефана не было в этом зале. Она это видела. Тревога волнами разливалась вокруг.
Я не знаю, что тогда толкнуло меня шагнуть вперед. Возможно, то, что я видел мою любовь – безумную, одинокую, печальную. Я видел на лице Кэтрин то, чего не знал никогда. Я видел – она нуждалась во мне.
- Где Стефан?
Стефан… Опять он. Мой брат, мой враг. Вновь он становится между нами незримой преградой. Но обычно я говорю в подобных случаях – пофиг.
- Я не знаю.
Ее горячие, человеческие пальцы касаются моей ладони и иллюзия ломается. Елена… Теплая, живая. Человек. Хрупкий, хрупкий человечек, которого так легко и так сложно сломать. Ее пальцы заметно подрагивают, и я лишь осторожно пожимаю их, пытаясь придать хоть чуточку уверенности.
Я чувствую, как ей трудно ступать каждый шаг. Я словно слышу – ее душа испуганно мечется в груди, разрываясь на части. Она хочет куда-то бежать, искать Стефана. Она хочет выдержать этот бал, она хочет быть смелой и не показать мне своего страха. Она хочет… Да с каких пор меня должно это волновать?
- Почему она с Дэймоном?
- Понятия не имею.
Хорошо, что Елена не может слышать разговор Дженны и Аларика. Но я слышу. И невольно задаю себе вопрос – и вправду – а почему она с Дэймоном? Потому, что не хотела срывать свой выход, а я – единственный вариант партнера? Почему она не убежала, чтобы найти моего брата? Почему она тут, держит меня за руку, идет вперед?
Мы становимся друг напротив друга, и я вижу сильное волнение на ее лице. Шаг вперед, поклон.
- Что мы будем делать?
- Мы должны как-то разрулить это.
Она опускает глаза, словно собирается с силами. И снова гордо вскидывает голову. Она готова. Воительница Елена.
Звучит музыка…и начинается волшебство.
Ее рука так близко, и так далеко. Вроде бы мы стоим совсем рядом, но нас разделяют неизмеримые расстояния. Я чувствую тепло ладони Елены. Она такая тонкая, нежная, хрупкая. Я знаю, что могу сломать ее одним только движением. Но я не буду этого делать.
Мы опускаем руки. Елена напряжена, словно пружина. Под маской спокойствия полыхает огонь. Но не тот, который я видел в Кэтрин. Тот огонь был разрушающий, губительный.
Еще один круг – она невольно дотрагивается самыми кончиками пальцев до моей ладони. И это подобно электрическому разряду. Мне отчего-то хочется продлить подольше этот миг. Только прикоснуться к ней и утонуть, погибнуть в бездне этих темных глаз. Я терял себя, погружаясь в их пучину.
В третий раз мы вскидываем обе ладони. И я понимаю, что значили слова, сказанные мне полтора века назад. «Все дело в предвкушении прикосновения…». Эти слова, наверняка, прошли сквозь века. Мы так близко, что чувствуем друг друга. Эти крошечные сантиметры между нами – сантиметры ожидания, желания, томления. Мы приближаемся друг к другу, но не можем коснуться. Елена поднимает глаза, а в них все еще горит тревога. Но есть что-то еще. Я не могу понять – что именно? Только от ее взгляда у меня все замирает внутри. Я не чувствовал ничего подобного, наверное, с окончания своей человеческой жизни. Моя ладонь пылает от чувства близости Елены. В ее глазах я вижу, что она чувствует тоже самое. Она ощущает магию, рождающуюся между нашими руками, между нашими…душами? Да, наверное. Кажется, я верю, что даже у меня есть душа. Ведь что-то человеческое в глубине меня все же осталось. Как бы я не отрицал.
Я чувствую нетерпение, когда мы опускаем руки. У меня всего несколько непередаваемых мгновений страстной тоски по ощущению ее тепла на своей коже. Шаг навстречу друг другу. Ее живое тело под тонким шелком платья. Ее странно хрупкая рука в моей руке. Ее глаза – на секунду опустившиеся и тут же настороженно взглянувшие на меня. Она… Елена.
Как я мог говорить, что она точная копия Кэтрин? Как я мог так ошибаться?
Со мной танцевала самая прекрасная женщина, затмившая собой даже ту, которая когда-то кружилась в стенах Трои. Она была здесь, со мной – настоящая, полная жизни и огня. Кэтрин была другой. Холодной даже в своей страсти, эгоистичной в своей безумии. Она была мертва душой.
Я смотрел на Елену, и не понимал, как мог так долго обманываться. Думать, что я не человек, думать, что я окончательно убил в себе все чувства. Они оживали в моем сердце, опутывали ледяную пустыню своими тонкими, пока еще слабыми ростками.
Елена…. Ее жизнь, ее сила возрождали меня. Я знал – потом будет больно, очень больно. Но пока… Пока она в моих руках, она только моя.
И маска настороженности на лице Елены начала таять. Я улыбнулся ей, едва заметно, только глазами и уголками губ. Я хотел, чтобы она поняла – я буду стараться беречь ее и не причинять боли. Кому угодно, но только не ей. И Елена понимала. Ее лицо смягчалось, озарялось внутренним сиянием. И в глубине глаз расцветала улыбка, едва читавшаяся на губах. Мы смотрели друг на друга в немом понимании, которое у нас всегда было. Я всегда был слаб перед нею. Но раньше думал, потому, что она похожа на Кэтрин.
Это было не так. Она стала моей слабостью, потому, что она была Еленой, и никем более.
Наконец-то она дарила свою улыбку мне. Как будто на свете остались только мы двое и это теплое волшебство между нами. Она легонько сжала мою ладонь и слегка приподняла голову. Точно так, как я любил. Воительница Елена. Моя Елена.
Я повторил ее движение подбородка и почувствовал, как рушатся мои последние бастионы. Как Елена Прекрасная некогда погубила Трою, так и Елена Гилберт погубила крепость моего мертвого сердца. И я швырнул его к ногам этой царицы. Только ради нее…и ради этой скрытой страсти между нашими телами.
Ее рука скользнула по моему рукаву, словно она, как и я, старалась продлить секунды нашей близости. Кажется, рычажок, отключающий мою человеческую сущность, вывело из положения бесчувственности и окончательно заклинило.
Мы отошли друг от друга. Глаза Елены сияли удивительным сиянием – она была в замешательстве. Стена между нами рухнула, исчезнув навсегда. Моя Елена… Прекрасная и близкая в эту секунду. Стефана не было. Были только мы двое. Она тоже это чувствовала, не могло быть иначе.
И ее глаза сияли. Елена знала, что в этот миг мы принадлежали только друг другу. Целиком и полностью. И когда я увидел в ней это знание, этот порыв ко мне, это понимание меня… В тот момент я окончательно и бесповоротно влюбился в Елену Гилберт.
Она опустила взгляд, вздохнула, а когда подняла – мое сияние погасло. Это была вновь Елена Стефана. Но где-то в глубине ее глаз сияла искорка, за которую я буду любить ее вечно. Моя сила, моя слабость, мой свет, моя тьма, моя нежность, моя страсть. Моя любовь. Моя Елена.
Я знал, что она не забудет эти несколько минут нашей близости. Только наши с ней минуты.
Образ, который я искал полтора века, надломился. И я выбросил его, потому, что мне больше не нужна пустота. Я всматривался в лицо Елены Гилберт и думал… А пошла ты к черту, Кэтрин.
***
Я поднималась из подвала с двойственным ощущением. Одновременно я проклинала себя за то, что бросаю Стефана там одного, и понимала, что оставаться рядом с ним – выше моих сил. Его боль – это моя боль. И только моя вина в том, что его сейчас терзает.
Я так сильно его люблю…
И так сильно хочу, чтобы он был счастлив…
В комнатах наверху гораздо уютнее, чем в подвальном холоде и сырости. И я снова корю себя за то, что мы сделали со Стефаном. Я бы отдала все на свете, чтобы он снова стал прежним. Чтобы ему больше не пришлось страдать по моей вине.
Темный силуэт сидящего Дэймона явно вырисовывается на фоне огня в камине.
Ему тоже больно видеть Стефана таким. Не спрашивайте, откуда я это знаю. Просто чувствую.
Дэймон подносит к губам стакан с виски и слегка поворачивает голову.
- А, Елена… Как там наш узник? Все еще бастует?
Вместо ответа я подхожу чуть ближе. В который раз во мне просыпается любопытство - что же прячется на дне души этого внешне беспечного и жестокого вампира? Иногда я думаю, что в нем не осталось ничего, кроме старой боли и озлобленности на весь мир. Но в некоторые моменты я понимаю – в нем скрыто намного больше, нежели он сам себе представляет.
- Молчишь. – констатирует факт Дэймон, - Может тогда выпьешь со мной за компанию?
- Нет, спасибо. – отказываюсь я, продолжая рассматривать его безукоризненно очерченный профиль. Я часто вспоминаю наш танец с ним. Его лицо… Таким Дэймона я еще никогда не видела. Это был не убийца и психопат, как я сама его окрестила. Это был живой, но очень несчастный человек. Он так хотел найти Кэтрин, но не был ей нужен. Он отчаянно пытался ненавидеть Стефана, но я никогда не забуду, как он бесился, думая, что не сможет его спасти. Он обратил Викки, убил Лекси, лишил жизни столько невинных людей… Но он не был злым. Просто очень-очень несчастным. У него не получалось полностью вжиться в роль негодяя. Дэймон лишь погружался в пучину тьмы, и тут же выныривал из нее, ошеломляя и пугая меня своими воистину человечными поступками.
- Жаль. – Дэймон поставил стакан на столик, и вновь отвернулся к огню, - Эх, Елена, Елена…
Я скрестила руки на груди и пристальней посмотрела на вампира. Его голос был не ироничен и резок, как обычно. В нем звучала затаенная боль и глухая тоска. Жалость сжала мое сердце.
- …а когда я сидел в подвале, всем было, мягко говоря, пофиг. Мой братец не вертелся вокруг меня с бутылочками крови. Тебя тоже не виднелось на горизонте. Скажи, зачем я вообще это делаю? Я же могу отобрать у тебя его кольцо, а тебя саму выставить за дверь. Дождаться утра и вышвырнуть братца получать оздоровительный загар. В итоге - Стеф окончательно и бесповоротно не отправляется в мир иной. Оп – и никакой шальной обузы на моих плечах. Но я хожу, уговариваю его, словно малого ребенка. Скажи, Елена, почему я это делаю?
- Потому что ты любишь своего брата, Дэймон. – как можно мягче сказала я. А ведь и вправду – кто бы мог подумать, что он будет так сражаться за Стефана? Но Дэймон отчаянно борется с его апатией… Вывод только один – в его сердце все еще живут братские чувства. И пусть он старается убедить себя в том, что Стефан ему ненавистен, я знаю, что это далеко не так.
- Ты сама в это веришь?
- Я верю тебе. Ты же поверил мне, когда я просила.
Я не вижу лица Дэймона, но внезапно понимаю, что он улыбается.
- Ты лжешь, Елена. – его голос был резок, - Ты никогда не будешь доверять мне, как…
- Ну что ты, договаривай! – я невольно повысила тон, - Договаривай – я никогда не буду доверять тебе, как Стефану. Ты ведь это хотел сказать?
Он молчал. Не знаю почему, но мне стало очень горько от этих его слов. Да, когда-то я бы не смогла поверить, что буду безоглядно доверять Дэймону. Это было смешно и нелепо. Но после того, как он, рискуя собой, пошел за Стефаном. После того, как он становился на мою защиту, оказывал помощь и поддерживал… Да, именно поддерживал – своей бессменной иронией, своими ядовитыми замечаниями. Он заставлял меня собираться с мыслями и брать себя в руки. И я верила ему. И хотела, чтобы он знал это.
Поэтому, долго размышлять я не стала – быстрым шагом подошла к нему. Но Дэймон даже не вздрогнул – такое ощущение, что мысленно он был совсем далеко.
Я не испугалась, и даже не ужаснулась своим действиям. Я просто знала, что так надо.
Я быстро, не давая себе возможности передумать, поднесла свое запястье к его лицу.
- Пей. – твердо сказала я.
- Ты с ума сошла, детка? – Дэймон запрокинул голову и посмотрел на меня, - Или это у меня галлюцинации?
- Ты хочешь, чтобы я доверяла тебе, как Стефану…
- Я такое говорил? Не припоминаю.
- …поэтому я даю тебе то же, что и ему. – я не обратила внимания на его ехидство, - Пей. Моя жизнь в твоих руках. И я верю, что ты сохранишь ее.
Он бережно, коснулся моей руки. Тонким, прохладным пальцем провел вдоль вены на внутренней стороне. Его взгляд теперь был прикован к синим полоскам под моей кожей.
- Живая кровь…. Ах, Елена, ты так глупа. Я ведь могу выпить твою восхитительную кровь. Всю. До капли.
- Я верю тебе, Дэймон. – мне не было страшно. Я просто знала, что так нужно. И что это правильно.
- Напрасно. Я не Святой Стефан. Ты ошибаешься. – его палец продолжал вычерчивать узоры на моем запястье, - И я не собираюсь отказываться от твоего дара. Бедный, глупый мотылек…Я не откажусь от твоей крови…
В этот момент огонь в камине погас. Я даже не знаю – догорели поленья ли это, или это был очередной фокус Дэймона. Я чувствовала только как острые клыки касаются моей кожи. Это было жутко, страшно…но чарующе. Мое сердце оглушительно стучало, а колени предательски подгибались. Я ждала резкой, острой боли. Я чувствовала, как зубы Дэймона медленно вжимаются в мою кожу. Но боли не было.
Вместо этого я почувствовала дыхание вампира – Дэймон тихонько засмеялся. Его губы осторожно и бережно прикоснулись к моему запястью, скрывая поцелуем опасные зубы.
- Я обязательно воспользуюсь твоим предложением… -я не успела глазом моргнуть, как он оказался напротив меня, -…но когда-нибудь в другой раз.
Дэймон еще раз поцеловал мою руку – на этот раз его губы нашли ладонь. Я вздрогнула. Я понимала, что допускаю ошибку, не прерывая этого мгновения. Огонь пробежал по всем моим венам, воспламеняя все мое тело. По нему волнами разливалось какое-то странное, постыдное томление.
В кромешной тьме я могла различать лишь смутные, размытые очертания Дэймона. Но я чувствовала, что он неотрывно смотрит на меня. И мне отчего-то совсем не хотелось, чтобы он отпускал мою руку.
- Елена... – в шепоте Дэймона было столько муки и боли, что мое сердце замерло, -…Елена.
Мне нравилось, как он произносит мое имя. Более того – я наслаждалась его звучанием в устах Дэймона. Мне безумно хотелось забрать его страдание, разделить его ношу, спасти от самого себя. Поэтому я уже не отдавала себе отчета в действиях.
Второй, свободной, рукой я коснулась его щеки – приятно прохладной, гладкой. Мои пальцы коснулись точеной скулы, пробежали по хищно очерченной брови, скользнули по лбу. Я должна почувствовать его, узнать каждый миллиметр его лица. Узнать и запомнить.
Я не знаю, сколько времени мы простояли вот так – я гладила лицо Дэймона, а он стоял, и молча смотрел на меня. Когда же мои пальцы нашли во тьме его губы, я почувствовала их легкое движение и поспешно отдернула руку. То, что происходило, было неправильно. Этого не должно быть. Протест вспыхнул во мне, и тут же погас, стоило мне услышать голос Дэймона.
- Елена…такая глупая, смелая, добрая… - говорил он, - …наивная…и почему я не встретил тебя на полтора века раньше?...Почему?
Я понимала, что он хочет сказать. Если бы на месте Кэтрин была я, все было бы иначе. Разве?
- …друг мой. Мой единственный друг. – прошептал Дэймон. И я ощутила, как его губы прикасаются к моему лбу. Наши лица были совсем рядом. Так близко… Мысли путались, все это казалось нереальным, принадлежащим какой-то другой жизни. Жизни, в которой были только мы вдвоем. Я не знаю, и не хочу знать, что заставило меня резко вскинуть лицо. Я знала, что за этим последует. И пошла на это.
Несколько мгновений Дэймон просто смотрел на меня. А потом было лишь пьянящее ощущение прикосновения его губ к моим. Сначала осторожное, словно он боялся, что я оттолкну его. Поцелуй стал настойчивее – в него проникла какая-то странная, темная, пугающая меня страсть. И что-то в моей душе вспыхнуло, словно порох при контакте с искрой. Я ответила на поцелуй, и нас затопила тьма.
Этот поцелуй был не похож ни на один другой за всю мою жизнь. Вокруг меня мир рушился, распадался на мириады осколков. Все было лишь иллюзией. Настоящим был только обнимающий меня Дэймон. Я не задавалась вопросом – как получилось, что я оказалась в его объятьях – смелых, бесстыдных, страстных. Просто я поняла, что ждала их слишком долго.
Я изо всех сил цеплялась за него, словно боялась – отпущу, и он исчезнет навсегда.
Поцелуй прервал Дэймон – я бы не смогла этого сделать. Он обхватил руками мое лицо и смотрел на меня, не в силах отвести глаз. Я молчала. Я понимала, что натворила. Я предавала Стефана, которого тем не менее продолжала любить. Но в душе рядом с этим чувством зарождалось новое. Хотя нет… Скорее – оно пробуждалась от вынужденного сна.
- Я погублю тебя, Елена… - прозвучал шепот Дэймона, - …точно так же, как и ты погубила меня. Уходи, беги, пока не поздно…
Вместо ответа я лишь подалась вперед, прижимаясь лицом к его жесткой груди.
- Помолчи пожалуйста. – попросила я.
Одна рука Дэймона обвила мою талию, а вторая обхватила плечи. Так мы и стояли – в темной гостиной дома братьев Сальваторе. Я так и не опустила руки, сцепленные на шее Дэймона.
В моей голове кружилось слишком много мыслей. Я думала о том, что все уже никогда не будет таким, как раньше. О том, что я слишком сильно люблю Стефана. О том, что я слишком сильно люблю Дэймона. О том, что я не могу потерять ни одного из них.
Я попала в ту же ловушку, что и Кэтрин Пирс. Моя страсть погубит нас троих. И никто не выживет в конечном итоге.
Но мысли о будущем можно оставить на потом. Когда сознание станет яснее, я смогу решить, как быть дальше. А пока… Пока я живу только в этом мгновении, чувствуя лишь сильное тело Дэймона. Эти мгновения принадлежат только нам двоим. И никто не посмеет отобрать их у меня.
Я даже не сразу поняла, что медленно и размеренно двигаюсь в такт с Дэймоном, переступая по ковру. Ночь пройдет, а утром я буду корить и ненавидеть себя. Отныне все станет намного сложнее. Но сейчас…
Сейчас я просто буду танцевать с Дэймоном под биение своего сердца.
