Глава 1Твоя любовь - как лабиринт.
Мрачный огонь, кровавое золото...
Я стояла перед закрытой дверью, отчаянно желая и, в то же время, панически боясь повернуть ручку и войти в комнату. Было немного стыдно, что несколько минут назад я еле удерживалась от того, чтобы не пуститься бегом, надеясь прийти сюда хоть на секунду пораньше, а сейчас мнусь перед дверью, будто провинившаяся первокурсница перед кабинетом декана. Свое состояние я оправдывала тем, что это был первый раз, когда Лорд вызвал меня так неожиданно. Обычно мы встречались только на собраниях и на заранее спланированных рейдах… Да и наедине мы никогда прежде не оказывались, а сейчас я каким-то шестым чувством ощущала, что за дверью только Он.
Когда десять минут назад Черная Метка вспыхнула нежданной и от того еще более резкой болью, я была ужасно удивлена. И рада. Мне казалось, что Он хочет дать мне какое-то особое поручение, благодаря которому я, наконец, после двух лет службы, смогу полностью проявить все свои возможности. Меня обуревала жажда стать лучшей из Пожирателей, доказать Ему свою преданность, увидеть Его благосклонность. Воображение уже рисовало картины того, как я стану самой близкой из Его сторонников, как Он будет доверять мне, как…
Но с каждым шагом по направлению к Нему во мне все сильнее становились сомнения. Навязчивое паническое чувство, что причина вызова вовсе не обрадует меня, быстро заглушило изначальную радость. Даже желание поскорее увидеть Его отходило на второй план.
И вот сейчас я уже несколько минут была не в силах даже повернуть дверную ручку.
- Входи, Белла, - послышался голос из комнаты, заставив меня сперва вздрогнуть, а потом залиться краской смущения. Он все это время знал о моем присутствии и, наверное, наблюдал за тем, как скоро я смогу войти… Что Он теперь обо мне подумает?
Собравшись с духом, я отворила дверь и переступила порог.
Мне больно, когда ты говоришь,
Когда ты молчишь - мне страшно и холодно.
Он сидел в кресле перед ярко пылающим камином. Как только я вошла, Он обернулся и поймал мой взгляд. На короткое мгновение мне показалось, что Его пронзительный взор видит не столько мое лицо, сколько мою душу, и я была счастлива возможности опустить глаза, склонившись в поклоне.
Его присутствие отдавалось в моем сознании каким-то странным туманом. Я не знала, чего мне сейчас хотелось сильнее – бросить все и убежать как можно дальше от Его оценивающего взгляда или же упасть на колени, разрыдаться, подползти к Нему, целовать подол Его мантии и умолять, чтобы так было всегда. Впрочем, Он не оценил бы ни первого, ни второго. И только это помогало мне сохранять остатки самоконтроля.
Я стояла, все так же опустив глаза в пол. Мне казалось, что если Он сейчас встретится со мною взглядом, то легко прочтет все бушующие во мне эмоции. С одной стороны, я боялась этого, а с другой – мечтала. Если бы Он знал… может быть…
Он продолжал молчать, и мне начинало казаться, что Он вовсе позабыл о моем присутствии. В сердце закрадывалось ощущение, будто Его и нет здесь вовсе, будто Его совсем нет… Ужасно хотелось посмотреть на Него, но слишком пугало то, что я могу увидеть на Его лице.
Я терялась в догадках, о чем Он думал, чего ждал. Может быть… Я с трудом заставила себя поднять взгляд. Он усмехнулся, но в глазах не появилось ни искорки веселья. Вряд ли я сумела скрыть дрожь, пробежавшую по моему телу от этого взгляда.
- Я хотел поговорить с тобой о том, что ты меня любишь, - Его голос звучал холодно и отстраненно, и я, зачарованная этим звуком, не сразу уловила смысл сказанного.
А когда поняла…
Ни словами, ни слезами,
Ни войной, ни молитвой,
Все напрасно, выхода нет
Из лабиринта.
- Я люблю вас, - подтвердила я, делая шаг вперед. Я думала, что Он рассмеется мне в лицо, или применит Круциатус, или одернет меня, и Его голос превратится в шипение с легко различимыми нотками угрозы. Но что я еще могла сделать, когда все мое существо умоляло меня сказать это и отдать Ему всю власть над собой, полностью, без остатка?
Он оценивающе посмотрел на меня и кивнул.
- Иди сюда.
Сначала я не поверила своему слуху. Разве может Он звать меня к себе? А если бы и звал, то разве Его голос оставался бы по-прежнему сухо и безразлично? Но сопротивляться желанию быть ближе к нему не было никакой возможности, и через несколько мгновений я оказалась сидящей на полу рядом с Ним.
Я подумала, что в том, чтобы оказаться на расстоянии в несколько сантиметров от Него, и есть высшее счастье. Горько-неправильное, заставляющее слезинку беспомощности медленно скользить по щеке, но самое большое, самое настоящее на свете.
Он провел рукой по моим волосам, и в жесте ясно чувствовалось желание успокоить и поддержать. Или мне показалось? Я вскинула голову вверх, отдернувшись от Его пальцев, и попыталась что-нибудь прочесть на лице, при этом не встречаясь глазами.
- Успокойся, Белла. Я не собираюсь наказывать тебя, - тихо и вкрадчиво сказал Он. Его интонации внушили мне огромное желание разреветься, обняв Его ноги, утратить последнюю гордость и лишиться остатков воли. И пусть Он делает со мною все, что захочет, только не прогоняет от себя, и я любое Его решение приму как величайшую награду. Мне хотелось принадлежать Ему, не так, как принадлежат остальные Пожиратели, а чтобы Он был мною, и чтобы я растворилась в Нем, и чтобы не существовало больше Беллы Блэк, а было то, что Он захочет сделать из меня. Я бы с радостью подчинила Ему свое тело, душу и разум, только бы Он был рядом со мной, так же близко, как сейчас, и чтобы я слышала Его мерное дыхание и боялась Его взглядов, и дрожала от Его присутствия, и чтобы я всегда испытывала этот сладостный страх и эту больную радость.
Я люблю Его. Я. Люблю. Его. Странно, но до этого дня такая простая мысль не приходила мне в голову. Я. Его. Люблю…
Я ведь знаю, выхода нет...
- Белла, я хочу, чтобы ты меня выслушала. Меня не устраивает, что одна из моих Пожирателей в моем присутствии не может фокусировать внимание ни на чем другом. Меня не устраивает, что ты каждый раз, когда думаешь, будто я не вижу, смотришь на меня так, что я чувствую себя чем-то перед тобой виноватым. Я против того, чтоб моя сторонница была полностью поглощена таким чувством, как любовь. Белла, ты понимаешь, как легко Орден Феникса может узнать о твоем отношении ко мне и воспользоваться этим?
- Да, милорд, - ответила я.
- Ты понимаешь, что ты не даешь не только себе, но и мне сосредотачиваться на деле? Я не могу не замечать твое отношение, а терпеть его больше не намерен.
Я понимала только то, что Он не позволит мне любить Его и дальше. Каждое слово впивалось в мое сознание острой иглой, и боль от Круциатуса не шла ни в какое сравнение с тем, что я испытывала сейчас.
Моя любовь Ему мешает. А я хочу, чтоб Он был счастлив.
Но разве я могу перестать любить?
Сеть поворотов и тупиков
В вечном предчувствии новой утраты.
Он снова замолчал, должно быть, давая мне время осознать Его слова и свыкнуться с ними. А по мне неприметно и легко скользило отчаяние, осторожно закрадываясь в сердце и медленно затуманивая разум.
- Ты знаешь, что я никогда не позволяю Пожирателям Смерти прекращать свою службу мне. Либо человек остается моим слугой, либо умирает, - продолжал Он. Хочет убить меня? Что ж, это было бы вовсе не таким плохим вариантом развития событий, если бы не одно но. Мне ужасно не хотелось, чтобы Его монолог кончался, я была бы счастлива вечно сидеть у Его ног, слушая равнодушные слова и разрываясь от боли и тоски по чему-то невероятно нужному, но неопределенному.
- Для тебя я сделаю исключение.
- Милорд? – испуганно вскрикнула я. – Вы… вы хотите сказать, что мне нужно уйти из Пожирателей?
- Да, Белла, - внезапно Его ледяной тон начал ранить в десятки раз больнее, чем прежде. – Я наложу на тебя Обливейт, и ты забудешь все о своей деятельности так, что вернуть настоящие воспоминания и навредить тебе или мне не сможет даже Дамблдор, лучший легилимент страны. Не считая меня, конечно. Память обо мне и о твоей влюбленности я бы тоже посоветовал стереть, но думаю, что решать тебе, - Он умолк, ожидая моего ответа.
- Милорд… - я не могла собраться с мыслями и только беспомощно смотрела Ему в глаза. Почему-то сейчас это было намного проще, чем всегда. Может, дело в том, что Его взгляд обладал способностью проникать в самые тайные и сокровенные уголки души, а теперь мне вовсе не хотелось скрывать от Него хоть что-то? Я бы мечтала, что Он поймет меня, разберется в той смеси чувств, которую не могла осознать даже я, и сам примет решение, кем мне быть и что делать. Да и зачем таить что-либо от человека, которого любишь и который знает, что любим?
Он с неожиданным терпеньем ждал, когда я Ему отвечу, и мне с каждым мгновеньем все больше казалось, что Он действительно хочет сделать так, как будет лучше мне, и что для Него важно, что я чувствую, и что холод и безразличность в Его голосе и Его глазах – всего лишь маска, и что...
Я гнала от себя эти мысли, прекрасно понимая их беспочвенность и глупость.
Мне больно, когда ты далеко,
Ещё больнее, когда ты рядом.
Если я никогда больше Его не увижу… Жить, помня о Нем и не смея даже на миг оказаться рядом, было бы для меня невероятной мукой. Если даже те четыре дня, которые прошли с нашей последней встречи, я неотрывно думала о Нем, не замечая ничего, происходившего вокруг (чем было наполнено это время? Я не помню…), мечтала скорее почувствовать жжение в Метке, самую сладкую боль на земле… Только мысль о том, что совсем скоро я вновь увижу Его, позволяла мне не сойти с ума от одиночества и отчаяния. Разве я смогу жить с этим годы и годы, пока смерть не позволит мне уйти туда, где Он никогда не окажется? Разве я способна отказаться от Него навечно? Нет, и я знаю, что нет. И Он тоже это понимает.
Муки одиночества не смогут сравниться с тем, что я испытываю, видя Его безучастность и презрение. Случай, когда любви противятся обстоятельства, всегда легче пережить, чем случай, когда любовь просто не нужна. Но никогда больше не ощутить этого горько-тоскливого счастья – выше моих сил.
И просить о забвении я тоже не могу. Раз – и потерять все, что составляет смысл и цель моего существования? Раз – и этот мир чувств, неизвестности и боли, мир, который Он создал одним-единственным взглядом, разрушится и сменится пустотой? Я… я сделаю все возможное, чтобы избежать этого.
Ни покорной немотой,
Ни отчаянным криком,
Все напрасно - выхода нет
Из лабиринта.
- Милорд, умоляю, позвольте мне остаться с вами! – воскликнула я, придя к окончательному решению. – Милорд… Я клянусь, что сделаю все ради вас и вашей победы, я стану самой лучшей из Пожирателей, по вашему слову я буду готова сделать все, что вы только не прикажите! Хотите, я собственноручно убью всех тех, кто значит для меня хоть что-то? Хотите, я откажусь от всего, что мне хоть капельку дорого? Если вы скажете, я преодолею любые преграды, отдам и жизнь, и честь, и счастье. Если вы хотите, я сделаю так, чтобы вы больше никогда не замечали моих чувств, если хотите, забудьте о моем существовании вовсе, только дайте, пожалуйста, умоляю, возможность быть с вами и любить вас!
По моим щекам струились слезы, дыхание сбилось, сердце стучало оглушительно громко. Я смотрела Ему в глаза, пытаясь вложить в этот взгляд всю себя и не видя в ответ совершенно ничего. Ни презренья, ни удивления, ни отстраненности, ни малейшего отклика на мою речь, ни даже равнодушия. Мне никогда не было так страшно, как сейчас.
А потом Его холодные пальцы вновь начали перебирать мои волосы. И во взоре, кажется, вновь появилось что-то живое. Я боялась пошевелиться, и только зажмуривала глаза, полностью сосредотачиваясь на легких невесомых прикосновениях. Может, Он действительно позволит мне не покидать Его? Я боялась даже надеяться на это.
- Белла, скажи мне, зачем тебе все это? – негромко произнес Он. – Я вижу, что тебе тяжело находиться рядом со мною. Почему ты не согласна на Обливейт?
- Не согласна? Значит… значит, вы позволите мне выбирать самой? – Его последние слова затмили все, сказанное до этого.
- Ответь сначала на мой вопрос.
- Я не знаю, как это объяснить… - замялась я. – Просто я не могу представить, для чего мне жизнь без вас.
Он презрительно хмыкнул, но я была уверена, что на самом деле Он вовсе не испытывает презрение, да и иронизировать сейчас не может.
- Ладно. Что касается твоего вопроса… - Он выдержал театральную паузу, во время которой мне казалось, будто в мире нет и не может быть ничего, кроме этой тишины, Его легких прикосновений и моего напряженного ожидания. И это было самыми восхитительными моментами всей моей жизни.
Ты ведь знаешь, выхода нет...
- Ты знаешь, что сейчас довольно сложное положение. Возникла новая организация под предводительством Дамблдора, именующая себя Орденом Феникса. А это значит, что мне нужно как можно больше сторонников.
О, Мерлин! Неужели Он и вправду позволит мне оставиться?
- Мне кажется, что со временем, получив больше практики, ты станешь весьма полезной во время боевых операций. По крайней мере, потенциал у тебя есть. И да, я разрешаю тебе остаться. Но только до первой ошибки.
- Спасибо, милорд! Спасибо… Вы не представляете, как я благодарна вам сейчас и что значат для меня ваши слова… - лепетала я, не в силах контролировать свой восторг. Он подождал, пока я сумею успокоиться, и продолжил:
- Учти, про первую ошибку я сказал не зря. Если по твоей вине будет провалено хоть одно задание – я прикажу убить тебя. Если в результате этого ты окажешься в руках авроров – я ничего не предприму, чтобы освободить тебя. Да, я обещал свое покровительство всем Пожирателям, и тебе в том числе. Сейчас я беру свои слова обратно.
- Конечно, милорд. Вы же знаете, я буду делать все возможное, я справлюсь с любым вашим заданием, я…
- Довольно. Ты обещала, что отныне я не буду замечать твоей любви. Самое время начать ее скрывать.
Знаешь, наверно, мне будет сложно
Понять до конца твою горькую правду.
Я кивнула. Мне было необыкновенно легко – я знала, что сумею преодолеть все на свете ради возможности быть с Ним. И даже если Ему ни к чему моя любовь, моя преданность все равно вполне сможет принести пользу. И было невыразимо хорошо осознавать то, что я Ему нужна. Хоть в качестве одной из десятков слуг-пешек, но – нужна.
Он не двигался и ничего не говорил. Через пару минут я сообразила, что Он, должно быть, хочет, чтобы я ушла. Я поднялась с пола и сделала два шага назад. Никогда еще ни одно движение не давалось мне с таким трудом, как сейчас.
Я собиралась было попрощаться, развернуться и уйти, но мне помешал Его голос.
- Подожди. Я знаю, что ты хочешь спросить еще что-то. Спрашивай. Я отвечу.
Я даже не удивилась тому, что Он разбирался в том, что происходит в моих мыслях, гораздо лучше, чем я сама. Мне действительно был необходим ответ еще на один вопрос, и я никогда не простила бы себе, если бы не задала его.
- Милорд… Почему вы сказали, что моя любовь мешает лично вам? Я понимаю, что это вредит делу, но…
- Тебя интересует мое отношение к тебе и твоим чувствам? – конкретизировал Он. Я кивнула, думая, что переступила незримую границу между нами, и что Он этого не потерпит. Но ведь Он сам предложил мне задать вопрос…
- Точно этого не знаю даже я сам, но в одном можешь быть уверена – взаимностью я тебе не отвечу, - Он хмыкнул, будто одна эта мысль показалась Ему до смешного нелепой. – Должно быть, если бы не твоя любовь, я ничем не выделил бы тебя из массы остальных Пожирателей. Но твои чувства были слишком явными, чтобы не заметить их. Ты наверняка не отдаешь в себе отчета, как выглядят твои постоянные взгляды на меня, как ты сияешь, если я обращаюсь лично к тебе, как нервничаешь, если у меня есть хоть какая-то причина быть недовольным тобой. Другие, конечно, тоже боятся, но ни у кого ведь нет такой постоянной зависимости от моего настроения.
Он поймал мой взгляд, словно спрашивая, поняла ли я, что именно мне следует исправить в своем поведении, а потом продолжил, и по сравнению со льдом этих интонаций Его прежний голос казался наполненным жизнью и теплом.
- Ты не знаешь, как раздражают такие молчаливые проявления чувств. Наверное, я ощущаю себя виноватым. Как будто я обязан сделать что-то для тебя. Должно быть, тоже полюбить. И чем ярче выражается твое отношение, тем хуже мне. И на собраниях я не могу полностью сосредоточиться на войне и во время рейда я замечаю за собой, что постоянно наблюдаю за тобой. И вот сейчас я зачем-то говорю тебе все это, хотя вовсе не хочу этого. – В Его голосе промелькнула ярость.
- В любом случае, мне не нужны лишние напоминания о твоем отношении, - продолжил Он, справившись с собой. - Я думаю, ты что-нибудь предпримешь, раз уж решила остаться.
- Да, милорд. Я сделаю все возможное, - ответила я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал так же ровно и бесстрастно, как и у Него. – Я могу идти?
Мне казалось, что если я останусь рядом с Ним хотя бы еще на одно мгновение, то точно не сдержусь и зарыдаю, бросившись Ему на шею. Даже учитывая все сегодняшнее внимание и даже искренность (а я знала, точно знала, что Он только что сказал все, что думает, и именно так, как и есть)… а может, именно из-за них, сейчас Он казался невыразимо далеким. Впрочем, таким Он и был.
- Иди, - кивнул Он, и в Его голосе мне послышалось облегчение.
Выскользнув за дверь, я не сдержала всхлип.
Но раз в этом мире такое возможно –
Я буду любить наше мертвое завтра.
Эпилог. Июнь 1996 года. Битва в Министерстве.
Я вполне понимала, что сегодняшний день станет последним в моей жизни. Однажды Он уже спас меня из Азкабана, простив то, что я попалась в руки аврорам. Должно быть, решающим фактором стало то, что я осталась верна Ему, когда почти все поверили в Его смерть. Нас, тех, кто продолжал верить, несмотря ни на что, было всего четверо. Поэтому Он и спас нас тогда, полгода назад, хотя я была уверена, что меня Он так и оставит умирать в Азкабане.
Вопреки своему обещанью, данному много лет назад во время того разговора, до сих пор живущего в моей памяти, Он меня спас…
Я прекрасно знала, что больше такого не повторится.
На этот раз оправданий не было и быть не могло – вполне в моих силах было проследить за пророчеством вместо того, чтобы увлекаться дуэлью с Сириусом. Он не простит. Я видела Его взгляд, когда умоляла Его, не замеченного еще Поттером, не наказывать меня. Он помнит тот разговор ни чуть не хуже, чем я, и знает, что мое отношение к Нему вовсе не изменилось.
А значит, мне нет оправданий. А значит, когда Он победит, Он убьет меня.
Что ж. Надеюсь, это сделает Он сам, хотя не исключено, что даже такой чести я не удостоюсь.
Ни кровавым заклинанием,
Ни светлой молитвой.
Все напрасно - выхода нет
Из лабиринта.
Когда в Атриум ворвались встревоженные министерские работники, я ощутила настоящий ужас. Теперь все узнают, что Он возродился. Теперь Ему не удастся даже убить руками Дамблдора извивающегося на полу и что-то кричащего Поттера. Теперь я вовсе не умру, а вновь окажусь в Азкабане, наедине со своими мыслями и худшими воспоминаниями. Разумеется, о Нем…
А потом я почувствовала, как чьи-то руки обхватили меня за талию, и мы аппарировали.
- Милорд? – прошептала я в изумлении, увидев лицо моего спасителя. Его руки все еще были на моей талии, и мне казалось, что мое сердце сейчас остановится. Потому что в Его глазах на мгновенье промелькнуло что-то живое и до боли настоящее.
Мы ведь знаем, выхода нет… 
