О кошках и людях

Глава 1

Название: «О кошках и людях»
Автор: rose_rose
Рейтинг: PG
Тип: гет (наверное)
Пейринг: Живоглот/миссис Норрис (и не только)
Жанр: юмор/романс
Аннотация: время действия – седьмая книга. Живоглот в Хогвартсе вместе с Джинни, на попечение которой его оставила Гермиона. И разве сможет он остаться в стороне от подпольной борьбы, которую ведет Армия Дамблдора?
О маленьких кошках и маленьких людях, попавших в круговорот больших событий.
Отказ: все не мое, я только взяла поиграть.
Комментарии: изначально был написан на Фест редких пейрингов по заявке "Живоглот/миссис Норрис, Когда-то и кошки были людьми…"


Кашу, как всегда, заварили гриффиндорцы. В магическом мире вообще большая часть историй начинается с гриффиндорцев, чей неуемный энтузиазм никак не позволяет им ни во что не вмешиваться – точнее, хоть во что-то не вмешаться. Так и с нашей историей: хотя в ней сыграли роль различные люди и существа, началось все с Армии Дамблдора, которая, как известно, была организована гриффиндоркой под предводительством гриффиндорца. Да и наш главный герой, хоть никогда и не проходил Распределение, втайне считал себя гриффиндорцем до мозга костей.

- Надо что-то делать, - убежденно сказала Парвати Патил. Ответом ей было молчание – никому не хотелось в очередной раз переливать из пустого в порожнее. Только Шеймас Финниган вполголоса выругался. В другое, мирное время подобные выражения в присутствии девочек были бы абсолютным некомильфо, но сейчас нервы у всех были на пределе, и сил заботиться о приличиях уже не хватало. Очередное собрание Армии Дамблдора было посвящено животрепещущей теме: как продолжать подрывную деятельность и соблюдать секретность в условиях неусыпного контроля со стороны идеологического противника. Шеймас, который пять минут назад влетел в Выручай-комнату запыхавшимся и растрепанным, едва избежав встречи с Алекто, являл собой живую иллюстрацию по теме.
- Написать-то успел? – спросила Джинни.
- Успел. «А ты записался в Армию Дамблдора?» Нормально вышло, большими буквами… вопросительный знак только не получился. Потому что явилась эта бешеная тварь и давай орать дурниной!
- Кэрроу?
- Миссис Норрис! Я в нее Силенцио, но ее уже услышали… Кэрроу примчалась быстрее Филча. Еле успел сбежать. Кажется, она не успела меня разглядеть.
- Значит, завтра достанется всем… - мрачно заметил Захария Смит.
- Вообще-то мы здесь никого не держим, - огрызнулась Джинни.
- Прекратите! – Невилл ударил рукой по подлокотнику кресла, в котором сидел. – Не хватало еще, чтобы мы все переругались. Мы собрались подумать, как нейтрализовать тех, кто патрулирует коридоры. С Кэрроу мы ничего поделать не можем. Но с миссис Норрис-то справиться можно?
- Да прибить ее уже, – негромко предложил Захария Смит. В воздухе повисло неловкое молчание.
- Ты «прибивать» будешь, умник? – презрительно спросила Парвати. Оглядевшись, Захария обнаружил, что вокруг него само собой образовалось свободное пространство, и смутился.
- Да чего вы… я ж не всерьез…
- У нас ведь тоже есть кот! – внезапно объявила Лаванда Браун с видом Архимеда, произносящего «Эврика!». Джинни сделала глубокий вдох и прикрыла глаза. «Наш кот» - которым был никто иной, как Живоглот, оставленный Гермионой на попечение Джинни, - отвернулся с несколько презрительным видом. Лаванду он по старой памяти недолюбливал.
- И что, Лаванда? – терпеливо спросил Невилл, когда продолжения не последовало.
- И он мог бы отвлечь миссис Норрис. Ну, он же кот. А она кошка. Вот, - судя по взгляду, которым Лаванда обвела присутствующих, она считала свое объяснение исчерпывающим.
Джинни сделала еще один глубокий вдох. Шеймас погрузился в разглядывание собственных ботинок. Парвати посмотрела на подругу с некоторым беспокойством.
- Мне кажется, ты преувеличиваешь способности Живоглота… - начал было Невилл, но тут раздался безмятежный голос Луны, которая уже некоторое время молчала, как делала обычно в случае общих разногласий:
- А я думаю, что Лаванда права. Живоглот мог бы попробовать с ней подружиться. Как ты считаешь, Глотик?
Внезапно обнаруживший себя в центре внимания Живоглот Луну, в отличие от Лаванды, весьма уважал, но теперешнее предложение его, мягко говоря, озадачило. Чтобы скрыть замешательство, он принялся старательно вылизывать переднюю лапу.
- Все, хватит, - Джинни решительно поднялась на ноги. – По-моему, мы все здесь переутомились и уже начинаем бредить. Пойдемте спать.

Забравшись в постель, Джинни обняла кота, который послушно вытянулся вдоль ее тела и замурлыкал. Он не так уж много мог для нее сделать, но старался изо всех сил. Кошачья магия примитивна, но действенна: помурлыкать перед сном, отгоняя кошмары и навевая приятные сновидения; потереться о ноги перед важной вылазкой, втирая в кожу и одежду немного кошачьей удачи; припасть пушистым тельцем к человеческому телу, измученному Круциатусом, вытягивая боль и даря облегчение… А главное – принести в жизнь хоть немного тепла и радости.
Разумеется, первое место в его сердце было навсегда отдано хозяйке, возвращения которой он ждал с нетерпением, но сейчас хозяйка попросила его позаботиться о своей подруге, и он считал это своим долгом. Он видел, как тяжело было милой рыжей девочке: сейчас, когда Хогвартс превратился во враждебное и опасное место, она осталась здесь практически одна. Так вышло, что близких подруг на своем курсе Джинни так и не завела, чаще общаясь с собственными братьями, с Гермионой – и со своими парнями. Теперь единственный, в кого она была влюблена по-настоящему, был далеко, с ним Рон и Гермиона, остальные братья уже закончили школу… да, были Невилл и Луна, была Армия Дамблдора, но они – скорее боевые товарищи, чем близкие друзья. Проявлять слабость перед ними не хотелось. Оставалось выговариваться перед сном Живоглоту.
- Не обращай на них внимания, Глотик. Все мы уже с ума сходим… а у Лаванды его и так-то всегда было… а Луна – она очень хорошая, ты же знаешь, но совершенно сдвинутая… ну, мы ее поэтому и любим. Может, это глупости все – то, чем мы занимаемся, - но что-то же надо делать? Не сидеть же просто так? Знаешь, Глотик… так жалко всех наших…

Когда Джинни уснула, Живоглот осторожно выбрался из-под ее руки и вздохнул. Подруге хозяйки было плохо. Ей и ее друзьям грозила опасность. И если он может сделать хоть что-то, чтобы эту опасность уменьшить… Потянувшись, он осторожно подошел к краю кровати и тяжело спрыгнул на пол.


* * *
Миссис Норрис было семнадцать лет. Если бы она была человеком, это был бы прекрасный возраст. Но миссис Норрис была кошкой, и прекрасного в ее возрасте было столь же мало, сколь и во всей ее особе. Даже самые большие любители кошек при виде ее становились очень скупы на выражения восторгов. Внешностью миссис Норрис напоминала крысу-переростка – такая же серая, худая до болезненности, с треугольной мордой и горящими на ней желтыми глазами. Впрочем, сама по себе внешность еще могла бы вызвать если не умиление, то хотя бы сочувствие. Хуже было то, что миссис Норрис с младых ногтей – точнее, в ее случае «с младых когтей» - отличалась самым что ни на есть скептическим отношением к окружающему ее миру. Нельзя сказать, что на это у нее не было причин. Молодую кошку-подростка подобрала в маггловском квартале миссис Фигг – дрожащую от холода, изъеденную блохами и до невозможности голодную. Как она оказалась на улице, было непонятно – но видно было, что проживет она там недолго. Когда миссис Фигг протянула к ней руки, кошка шарахнулась и сжалась в комок, давая понять, что ничего хорошего от человеческих рук она не ждет. С большим трудом ее удалось выманить и принести домой, где ее отмыли и накормили. Правда, другие коты миссис Фигг восприняли новое приобретение в штыки. В общем, когда через неделю Дамблдор попросил ее подобрать котенка для хогвартского завхоза, а тот, не колеблясь ни минуты, выбрал среди всего кошачьего великолепия забившуюся в угол неказистую кошку, которая никак не могла вписаться в коллектив, миссис Фигг испытала большое облегчение. Возможно, Аргус Филч с самого начала почувствовал душевное родство с миссис Норрис – а возможно, дело было в том, что, в отличие от других экземпляров в питомнике миссис Фигг, она предлагалась бесплатно, но дело было сделано, и человек с кошкой нашли друг друга.
Других животных миссис Норрис чуралась, школьников ненавидела, домовых эльфов презирала, к взрослым магам питала смесь страха, недоверия и неприязни… Эту гамму чувств она доносила до мира всеми доступными ей способами: зубами, когтями, шипеньем и встающим на спине гребнем шерсти, а также мелкими и крупными пакостями. Мир отвечал взаимностью. Исключением был только мистер Филч, и он же был единственным, кто удостаивался от миссис Норрис иных звуков помимо шипенья.
Посторонние коты в число исключений не входили. Путь к сердцу миссис Норрис был настолько тернист, что никто так и не отважился пройти его до конца, и она дожила до почтенных семнадцати лет, оставшись старой девой. Впрочем, сама она, казалось, этим нисколько не тяготилась.

Неудивительно поэтому, что явление Живоглота со свежепойманной мышью в зубах было воспринято с враждебным недоумением. Мышь миссис Норрис отвергла, а на дарителя зашипела так яростно, что будь на его месте другой, более робкого десятка, на этом история бы и закончилась. Не таков был Живоглот. На следующий день номер был повторен. Пять мышей и две сосиски спустя шипенье стало сменяться презрительным фырканьем, что для любого, кто хоть чуть-чуть разбирался в женской психологии, было хорошим знаком. Не прошло и месяца, как Живоглот окончательно расхрабрился и спел ночную серенаду. Успех был оглушительным: миссис Норрис шипела, как никогда в жизни, и даже попробовала утробно рычать. На лестнице, служившей сценой, собралась добрая половина преподавательского состава. Филч гнался за певцом три лестничных пролета с половой щеткой наперевес, а озверевшие от того, что проснулись среди ночи, Кэрроу попытались одновременно послать в Живоглота Круциатус и чуть не попали друг в друга.

Пока все заинтересованные лица пытались прекратить серенаду, на стене в Большом зале таинственным образом появилась надпись, призывающая избавить Хогвартс от прихвостней Сами-Знаете-Кого.

* * *
В общем и целом, Живоглот был доволен. Выяснилось, что ухаживать за миссис Норрис довольно весело. Регулярные скачки по коридору от Филча позволяли приятно размяться, попытки снискать расположение привередливой дамы представляли собой интересную логическую задачу. А главное, миссис Норрис – а нередко и сам Филч – были настолько поглощены обороной, что Армия Дамблдора получила гораздо большую свободу действий.
И даже сам объект ухаживаний при ближайшем рассмотрении оказался хоть и не лишен недостатков, но все-таки не настолько безнадежен, каким казался предыдущие четыре года.

А потом наступил март.

* * *
Ирме Пинс было пятьдесят пять лет, и она тоже была старой девой. Собственно, этим было сказано почти все. Если еще добавить, что всю свою жизнь она проработала библиотекарем, то картина получалась полная. По своим взглядам на жизнь она как нельзя больше походила на миссис Норрис, да и внешностью ушла от нее недалеко. Возможно, именно поэтому обе избрали объектом своей единственной привязанности одного и того же человека.

Увидев, что Аргус Филч, по обыкновению заглянувший к ней на чашку чая с вареньем, мрачен более обычного, мадам Пинс не преминула спросить, в чем дело. В ответ ее собеседник некоторое время мялся, а потом вдруг взорвался необычно эмоциональной для него тирадой. Суть тирады заключалась в том, что поганый кот смеет преследовать миссис Норрис с явно грязными намерениями и как хорошо было бы запретить студентам привозить животных в Хогвартс, потому что от них один бардак и нарушение всех мыслимых правил. В общем-то, ничего удивительного сказано не было, но накал страстей мадам Пинс как-то неприятно поразил, хотя она сама не могла бы объяснить своей реакции. В ней проснулся неистребимый в женщинах – и даже в библиотекаршах – дух противоречия.
- Ваша миссис Норрис сама хороша, - сказала она, облизывая ложечку с вареньем.
- Что?!
- Захотела бы – прогнала бы. А так… хвостом перед ним вертит только.
- Миссис Норрис – хвостом? Да как вы…
- Вы ее вечно баловали – и вот результат!
Диалог не продолжался и пяти минут, когда мистер Филч вскочил и выбежал вон из комнаты, на прощание хлопнув дверью так, что все находившиеся в комнате мадам Пинс книжные шкафы подпрыгнули, возмущенно задребезжав.
Мадам Пинс невозмутимо поднялась, взяла чашку гостя и вылила остатки чая в раковину. Потом, так же невозмутимо поправив на носу очки, прошествовала в библиотеку, к успокаивающим рядам стеллажей.
Это была ее первая размолвка с мистером Филчем.

Ни один из наших героев не отличался великодушием и отходчивостью, поэтому следующий разговор между мистером Филчем и мадам Пинс состоялся только через три недели.
Первым сдался Филч. Ему было одиноко, о чем он и пришел сообщить, после некоторого раздумья прихватив с собой коробку конфет из «Сладкого королевства» к чаю.
Все шло неплохо, пока Филч не решил окончательно закрепить успех.
- А ведь вы были правы, мадам Пинс. Миссис Норрис-то моя – вертихвостка еще та. Повадилась гулять с котом этим проклятым. Ни стыда у нее, ни совести. Тьфу, глаза б мои не смотрели.
Дух противоречия в женщинах все-таки очень силен. Даже в библиотекаршах – а может быть, особенно в них. Или, может быть, дело было не в духе противоречия, а в чем-то другом, но вместо того, чтобы обрадоваться тому, что их мнения наконец-то сошлись, Ирма Пинс почувствовала необыкновенно сильный приступ женской солидарности. Возможно, ей снова не понравилась та страстность, с которой Аргус Филч обличал свою любимицу, - хотя кто теперь разберет…
- Значит, теперь кошка во всем виновата? Вы рассуждаете как… мужчина!
- А как кто же я должен рассуждать?
- Как вы можете обвинять женщину… особу женского пола!
- Ишь ты! Вот вечно вы, женщины, накуролесите, а упрекнуть вас – ни-ни.
- Это вы, мужчины, всегда готовы упрекать всех, кроме самих себя!
- А вы…
Через пять минут такого диалога мадам Пинс указала Филчу на дверь, которую он снова захлопнул за собой, заставив подпрыгнуть вместилища книжной мудрости.

Мадам Пинс опустилась на стул и глубоко задумалась.Характер у нее был не сахар, но она была неглупой женщиной, и жизнь в окружении книг не прошла для нее впустую.
В следующий раз мириться к Филчу пошла она сама.

К несчастью, в тот момент, когда мадам Пинс – в новой темно-синей мантии на полтона светлее (а значит, параднее) ее обычной подходила к каморке Филча, тот как раз прогонял от порога Живоглота.
- Таскается сюда и таскается, зараза… Уже делов наделал, а все не угомонится.
Мадам Пинс открыла рот, чтобы сказать что-нибудь едкое, но вместо этого у нее вышло нечто совершенно неожиданное:
- А может, у них любовь? – произнесла она со странной улыбкой.
- Это кошки, - угрюмо проворчал Филч.
- Когда-то и кошки были людьми… - задумчиво проговорила мадам Пинс. – Аргус…
- Некогда мне, - буркнул Филч, закрывая за собой дверь каморки. – Выдумали тоже – любовь… - Он и сам не мог бы сказать, откуда взялся этот непонятный и неуместный приступ раздражения, в котором он тут же раскаялся. Но мадам Пинс была уже далеко.
Разговор на этот раз и вовсе не сложился.

А март давно уже хозяйничал в замке и за его пределами, и на носу были пасхальные каникулы.

* * *
Когда Джинни отправилась в «Кабанью голову» вместе с близнецами, Живоглоту полагалось остаться дома. Но кот с гриффиндорским характером вытерпеть этого никак не мог. Кроме того, его не оставляло чувство, что в замке происходит что-то важное – важное не для магического мира (с этим все было понятно), а лично для него. В последний момент перед аппарацией он прыгнул на руки Джинни, и она просто не успела его оставить.
- Мистер Дамблдор, присмотрите за Живоглотом, пожалуйста! – попросила она перед тем, как войти в портрет, ведущий в Выручай-комнату. Аберфорт кивнул.
Но едва Джинни скрылась из виду, как кот посмотрел на Аберфорта, а затем на портрет Арианы и замяукал настолько выразительно, что даже словами нельзя было бы передать его мысль лучше.
Аберфорт озадаченно поскреб в затылке.
- Ты ведь полуниззл, да? – спросил Аберфорт.
На морде кота выразилось согласие, и он замяукал с удвоенной силой.
- Все равно покоя не дашь?
Живоглот снова поддержал его всеми доступными ему способами.
– Ну, тогда я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Иди.
В суете Выручай-комнаты, куда то и дело прибывали новые члены Армии Дамблдора, Живоглот быстро скрылся в углу, и его никто не заметил. А уж когда дело дошло до битвы, всем и вовсе стало не до кота. Впрочем, Живоглот принял в событиях посильное участие. Он носился по территории, перенося известия, – от домовых эльфов к гиппогрифам, от гиппогрифов – к кентаврам. Он знал, что где-то там, в гуще событий, его хозяйка – но пока не смел думать о встрече с ней. О другой цели своего прихода в замок он пока тоже думать не смел, сосредоточившись на общем деле. Впрочем, как и все остальные.
Мадам Пинс сражалась вместе с преподавателями Хогвартса, вспоминая все заклятья, которыми грозила самым злостным нарушителям библиотечных правил, и усиливая их в десять раз. Скрепя сердце, она даже выпустила на Пожирателей весь имевшийся в библиотеке тираж «Чудовищной книги чудовищ», который в свое время заказал Хагрид, - и зубастые книги нанесли нападавшим серьезный урон, хотя и сами во множестве пали на поле боя.
Аргус Филч, выведя из Хогвартса студентов, вернулся. Будучи сквибом, он не мог принимать участия в сражении, но мог выносить с поля боя раненых и по мере сил помогать мадам Помфри за ними ухаживать.
Миссис Норрис… миссис Норрис оставалась в каморке Филча. Он несколько секунд раздумывал, прежде чем запереть дверь на ключ, прикидывая, что будет безопаснее, но в конце концов рассудил, что вряд ли сможет убедить ее сидеть на месте и никуда не соваться, если дверь будет открыта. Впрочем, у миссис Норрис на эту ночь было более важное дело, чем битва.

* * *
Когда Волдеморт упал, поверженный Гарри Поттером, и Большой Зал взорвался криками радости, каждый, наверное, инстинктивно обернулся к тем, кто был ему дороже всего. Друзья, влюбленные, братья и сестры бросались на шею друг другу.
С кем он сейчас должен быть, было понятно мистеру Филчу сразу. Быстро окинув взглядом зал и на секунду задержав его на мадам Пинс, которая кого-то искала в толпе глазами, он опрометью бросился в свою каморку. Сердце его пропускало удары на бегу, а сознание рисовало жуткие картины: сорванная с петель дверь, развороченная мебель и… дальше сознание отказывалось фиксировать созданный им же самим кошмар и милосердно нажимало на «стоп».
Один взгляд на знакомую до боли дверь – и от сердца отлегло. Почти. По крайней мере, Пожиратели сюда точно не дошли. Отпирая дверь ключом, мистер Филч пытался разобрать, доносятся ли изнутри какие-либо звуки. А открыв, застыл на пороге, не в силах пошевелиться.
Мадам Пинс появилась ровно через полминуты – всклокоченная, с выжженой в рукаве мантии дырой и пятном сажи на щеке, которое она не успела стереть.
- Аргус, - позвала она. Но Филч стоял, не шевелясь, по-прежнему вглядываясь вглубь комнаты. Подойдя вплотную, она заглянула внутрь через его плечо и, увидев его лицо вполоборота, заметила, что в его глазах стоят слезы. – Ох, Аргус, - повторила она, беря его под руку. Мистер Филч обернулся, не в силах произнести ни слова, и они посмотрели друг другу прямо в глаза.
- Ирма… - сказал он, и голос его сорвался. – Ирма, выходи за меня!

В этот самый момент рыжая тень пронеслась у них под ногами и метнулась в комнату.

* * *
Солнце, встававшее над Хогвартсом, где отгремела последняя битва, одинаково беспристрастно освещало всех героев и антигероев нашей истории – не маленькой истории кота и кошки, я имею в виду, но большой истории спасения волшебного мира.

Гарри Поттер, герой войны и победитель Волдеморта, спал крепким сном без сновидений, разметавшись на своей кровати в гриффиндорской башне, а на полу возле кровати неподвижно сидел старый Кричер, на лице которого ясно читался смертный приговор любому, кто попытается нарушить хозяйский сон.

Рон обнимал Гермиону – растрепанную, измученную, смеющуюся и плачущую одновременно – и их поцелуи были сладки и чисты, как глоток родниковой воды в жаркий день.

Джинни сидела рядом с матерью, и на их лицах еще горел, постепенно угасая, огонь битвы, который делал их похожими друг на друга, как сестры.

В соседней с Большим залом комнате, куда отвели оставшихся в живых Пожирателей, Рудольфус Лестрандж смотрел на собственные руки, закованные в наручники, и пытался осознать, что и жена, и брат, и повелитель мертвы, а дело их жизни проиграно безвозвратно.

…В каморке завхоза над простой картонной коробкой стояли два человека – немолодых, некрасивых и совершенно негероических – и держались за руки, сжимая их так, что костяшки пальцев побелели.

А в коробке Живоглот и миссис Норрис наперебой вылизывали пятерых новорожденных котят – трех рыжих и двух полосатых – и мурлыкали в два голоса, отчего сам воздух в комнате, казалось, вибрировал.