Не хлебом единым

Глава 1

Не хлебом единым


Момент первый –Есть кто-нибудь дома,
1. –Никого нет
2. – Совсем никого
3. – Совсем
4. – Нет, кто-то наверное, все-таки есть. Ведь кто-нибудь должен был сказать «Совсем никого»…
5. (Из российского м/ф «Винни-Пух идет в гости»


- Ау! Есть тут кто живой? Люди!!!
- Людей нет. Я есть.
- Ой! Простите, а Вы тогда кто, сударь?
- Никто.
- Как, совсем- совсем никто?
- Совсем.
- Потрясающе! Ну и угораздило меня провалиться в эту воронку….Хорошо, а хотя бы куда я попала Вы сказать можете?
- В никуда.
- Очень информативно…А если точнее?
- Вот любопытная бабенка! В Заземелье. Теперь довольны?
- Нууу…не уверена. А что это- Заземелье? Я хоть и не географию преподаю, но школьный курс еще не забыла, и такой страны что-то не припомню…
- Вы что, с Луны свалились?
- Да нет, вообще-то с Земли…Скажите, сударь, это место где мы находимся…это что, тюрьма?
- Угадали. Оказывается. Вы не так бестолковы, как кажетесь.
- Во-первых, я вообще предпочитаю быть, а не казаться. А во-вторых, сударь, Вы не джентльмен!
- Тоже мне, открытие! Я им никогда и не был!
- А кем же Вы были, позвольте спросить., прежде чем стать никем?
- Ооо.. кем я только в своей жизни не был….И солдатом , и командиром, и начальником, и мальчиком на побегушках Ее Величества…Был всем – стал никем. А вот джентльменом бывать не приходилось….
- Понимаю…
- Ни шиша Вы не понимаете! Что Вы вообще можете понимать!…
- Позвольте…
- Не позволю! Ничего обо мне не знаете – а туда же! Да что Вы вообще знаете?! Кто Вы вообще такая?!
- Ну вот как раз кто я, я пока еще знаю вполне четко. Вильгельмина Мюррей, по мужу Харкер…
- Еще и замужняя… Вот принесла нелегкая…
- …Я- вдова, сударь. Муж погиб еще в начале войны. А я пошла на фронт сестрой милосердия. Хотя по профессии я вообще-то учительница. Начальных классов.
- Час от часу не легче… И зачем Вы сюда притащились? Меня учить?
- Сказать по правде, сударь, я сюда вовсе не собиралась. Был взрыв недалеко от меня….буквально в двух шагах….помню, как накрыло волной, а потом чувство, будто я лечу и лучу вниз….я была уверена, что умерла, а очутилась здесь. И как отсюда теперь возвращаться домой, в Лондон – науке не известно…
- Лондон…звучит знакомо….Она тоже была родом оттуда…
- Ну а теперь, может быть, расскажете поподробнее об этом мире?
- Много будете знать – скоро состаритесь.
- Вы сама любезность. Но я уже и так не юная дева, так что этим Вы меня не смутите, а вот знать я обычно хочу все и всегда. Например, за что Вы сюда попали?
- За дело.
- Очень содержательно. И все же…
- Оставьте же меня наконец!
- …В покое?
- Увы, покой мне даже не снится. Причем давно. Просто оставьте.
- Все так плохо?
- А что хорошего? Жрать и то раз в день приносят. Кстати, может у Вас есть в этом рюкзаке чем закусить?
- Немного есть. Правда, на длинное путешествие я не рассчитывала, поэтому только пара сэндвичей и фляжка с чаем. Берите, не стесняйтесь!
- А я и не стесняюсь. В конце концов, это Вы свалились на меня, как снег на голову, а не наоборот. Должна же быть от Вас какая-то польза…Хм, а пирожков Вы часом с собой не прихватили?
- Ну Вы и шутник, сударь! Война идет четвертый год, какие могут быть пирожки?!
- С вишневым джемом, например. Ну, или там с черничным….
- Увы, вынуждена Вас разочаровать…
- Какая досада! Сто лет не ел ничего сладкого…
- Постойте, а как же тот, другой узник, в дальнем конце камеры? Ему ведь тоже надо немного оставить!
- Ни за что! Во-первых, это она, а не он. А во-вторых, будучи на свободе, она сроду хлеба в рот не брала. Одними пирожными питалась, стерва большеголовая!
- Как Мария Антуанетта?
- А это еще кто?
- Была такая французская королева больше ста лет назад. Говорила, если у людей нет хлеба, пускай едят пирожные…Только кончина ее была весьма незавидной…
- И что с ней случилось?
- Ей отрубили голову.
- Так ей и надо!
- Прошу прощения, сударь, но теперь я бы хотела отправиться в дальнейший путь.
- Уже уходите?
- Ну, продуктов у меня все равно больше с собой нет. Значит, надо их разыскать. Может, нам повезет..
- Нам?
- …и я вернусь с пирожками в следующий раз!
- Все вы, надземцы, одинаковые! Говорите, что скоро вернетесь- и поминай, как звали!
- В таком случае, сударь, я надеюсь стать исключением из правил. Терпеть не могу оставлять незавершенные дела….До скорой встречи!

Момент второй
Велика Федора, да дура
(русская народная поговорка)
- Ау, мистер Стейн! Вы все еще здесь?
- Конечно, где же мне еще быть…А Вы, смотрю, уже успели узнать мое имя?
- Да, я уже много чего разузнала. В том числе и про Вас.
- И Вас это не испугало?
- Ничуть. Я, знаете ли, не из пугливых. К тому же, я не привыкла слепо верить суждениям одних людей о других. Людям свойственно ошибаться. Сомневаюсь, что Вы именно таковы, каким Вас рисует народная молва.
- В данном случае зря сомневаетесь. Я еще хуже.
- О, да у вас смирение паче гордости! И все же я склонна думать, что Вы себе льстите.
- В каком смысле?
- Настоящие злодеи не заботятся так о своей репутации. А Вам, сударь, все еще важно, что о Вас думают или говорят. К тому же, Вы пошли по самому легкому пути.
- Это мой-то путь, по-вашему, легкий?!
- Конечно! Заслужить дурную славу – что может быть проще. Тут и напрягаться особенно не нужно. Это чтобы добро – настоящее добро- сделать, надо усилие над собой совершить, да еще не одно, а вот дурные дела… Никаких усилий, плыви себе по течению, а там - куда кривая выведет….
- Что –то Вы все обо мне да обо мне… Вы лучше о себе скажите – где Вас столько времени носило?
- Так я же в чужую страну попала! Нужно было время, чтобы освоиться, навести справки, контакты установить….да хотя бы крышу найти над головой!
- И где же она, Ваша крыша? Уж не в Мрамории ли?
- Именно там. Но, как видите, я про Вас не забыла….
- Будто Вам есть до меня дело!
- Может быть, и есть….
- А мне до Вас- нет! Я вообще спросил только потому, что есть охота, вот и вспомнил, что кое-кто пирожки пообещал и как в воду канул. А так Вы не в моем вкусе.
- Неужели? В чем же я так оплошала?
- Ростом не вышли
- Что до моего роста, сударь, он весьма удобен. Не так больно падать, знаете ли. Вдобавок, нет искушения смотреть на окружающих свысока…
- А я слыхал, что коротышки как раз сильнее других рвутся во власть…
- В таком случае, мистер Стейн, мы с Вами оба исключения из правил!
- «Мы с Вами»…скажете тоже….
- А что Вас удивляет?
- Будто у меня и Вас может быть что-то общее!
- А почему нет? Хотя бы то, что оба мы – люди, как бы Вы не стремились этот факт отрицать. А это уже немало. А рост…ну что рост….Не в нем счастье! Уж Вам-то он счастья не принес, иначе мы бы тут с Вами не разговаривали, ведь так?
- Может, и так…Вы поесть хоть принесли? А то все болтаете…..Разговорами сыт не будешь…
- Вы прирожденный дипломат, мистер Стейн! Конечно, принесла! Но открою рюкзак только после того, как Вы покажете, что с Вашим правым плечом.
- Вот еще! Да ни за что! Я в полном порядке!
- Нашли кого пытаться обмануть…..Я же предупреждала – я учительница, а не светская дама.
- Я же сказал, что я в порядке!
- Тогда разрешите откланяться – вместе с десертом….
- Постойте! Как Вас там…Вильгельмина!
- Я слушаю?
- Я…это….передумал
- По поводу чего, сударь?
- По поводу раны на плече. Еще с Бравного дня никак не заживет. И по поводу ужина тоже.
- Отлично. Бог даст, к следующему разу Вы еще многое передумаете. Времени у Вас пока достаточно….

Момент третий

- Ведь надобно ж зависеть от других
- Зачем же надобно?!
- В чинах мы небольших…
- (диалог Молчалина и Чацкого, «Горе от ума»)

- Добрый вечер, мистер Стейн! Как Вы?

- Лучше всех, миледи!

Это мы сейчас проверим….Ну и неразбериха в этом дворце : чего ни хватишься – ничего сразу не найдешь…Хорошо что моя аптечка уцелела.

- Не боитесь оскверниться, дотронувшись до преступника, миледи?
- Кажется мы уже обсудили, что я не из пугливых! Да, кажется, процесс заживления пошел…А с каких это пор мы на такой официальной ноте, мистер Стейн? Я ведь из профессорской семьи, не из дворян, и титулов сроду не носила.
- С тех самых, как Ирацибету перевели из этой камеры.
- По личному распоряжению Ее Величества.
- И по Вашей персональной просьбе. Не думайте, что я тут совсем ничего не знаю о том, что делается при дворе.
- Я думала, эта перемена будет к лучшему….Разве нет?
- Не поймите меня неправильно, я только рад был избавиться, наконец, от ее общества….Только несправедливо все это…
- Несправедливо?
- Я здесь из-за нее, брандашмыг ее задери! Все, в чем меня обвиняют, я делал по ее приказу! По ее воле! И теперь я – козел отпущения, а она будет прохлаждаться во дворце, под боком у сестрички, под домашним арестом!
- Вы действительно считаете, что Ее Величество так поступит?
- Уже поступила. Конечно, свою-то кровь всегда жаль….Может, подождет несколько лет, а как страсти улягутся, даст блудной сестрице полную амнистию….А мне торчать теперь в этой дыре до скончания века! Ненавижу!!!
- Вы действительно считаете, что это она во всем виновата?
- А Вы считаете, что во всем виноват я?
- Нет, не во всем. Но и Ваша вина здесь есть. Вас же никто не гнал к ней под начало. Вы сами выбирали, кому служить, по своей воле.
- Ха! Можно подумать, будто была она когда-нибудь у меня, эта воля!
- Воля есть у каждого человека. Каждый сам делает свой выбор.
- Я не человек! Я – Валет. Просто карточная фигура. И не было у меня никогда никакого выбора!
- На мой взгляд, Вы все же лукавите, друг мой! Просто очень удобна эта позиция – не быть человеком…
- Скажете тоже….
- Конечно, так жить намного проще….Ответственности за свои поступки никакой, никаких мук выбора, сомнений, угрызений совести, наконец! В самом деле, зачем марионетке совесть?! Если прижмет – всегда можно на королеву – злодейку все смело валить, а себя выставить жертвой обстоятельств в собственных глазах….Удобно устроились, сударь, нечего сказать!
- Не ерничайте. Вам это не идет.
- А Вам не идет быть марионеткой, Стейн. Поверьте мне на слово.
- Тогда уж и Вы мне поверьте. Должен хоть кто-нибудь когда-нибудь мне верить… Вот Вы все говорите – свобода выбора, ответственность….А когда у меня эта свобода была? Всю жизнь я только и делаю, что выполняю чужие приказы. Не привык я сам принимать решения, вот оно что…Тяжело все это…
- Быть человеком вообще нелегко, особенно по нынешним временам. Но теперь, когда Вы свободны от власти Ирацибеты, теперь-то пора учиться поступать по совести…
- Вам бы лишь учить! А где она, эта моя совесть! Если и была когда-то, то давно вся вышла!
- Бесследно ничто не исчезает. А учиться никогда не поздно, поверьте мне. К тому же у меня скверная привычка верить в то, что люди могут меняться не только в худшую сторону. А в моем возрасте уже трудно менять привычки…
- В Вашем возрасте! Да Вы не старше меня, если не моложе!
- Вообще-то у меня сын-студент, так что молодость, увы, прошла…Но не будем углубляться в мою биографию, главное, будем помнить, что выбор у нас всегда есть. А уж как мы им распорядимся – зависит только от нас. И в тюрьме можно быть свободным, и находясь в высшем свете можно быть рабом. Однако, время позднее….Вот, смотрите, что я принесла….Даже пару пирожных удалось припрятать…
- Вы, должно быть, презираете меня…
- Может, с чьей-то точки зрения и должна. Но не презираю. Приятного аппетита, Илосович, а мне действительно уже пора идти…

Момент четвертый.
Да, жалок тот, в ком совесть нечиста!
(А.С. Пушкин,«Борис Годунов»)
- Добрый вечер, Илосович!
- Не вижу ничего доброго.
- Вы не рады меня видеть?
- Я вообще сегодня не хочу никого видеть. Особенно Вас.
- Благодарю покорно!
- Это за что?
- За откровенность. Вы , друг мой, делаете успехи – уже начинаете говорить то, что думаете!
- Сегодня я не хочу говорить совсем. Ни с кем. Я понятно выражаюсь?
- Что стряслось, Илосович? На Вас лица нет.
- А какое оно вообще, мое лицо? Я сам давно забыл, как оно выглядит. А уж Вам это и подавно неизвестно…
- И Вам даже неинтересно, что у меня в корзинке?
- Я не голоден.
- О Боже…Что все-таки случилось за то время, пока я отсутствовала?
- Много чего случилось, но не за это время. Все случилось намного раньше, увы…
- Так Вас старые раны беспокоят? Я же вижу, что Вам больно…
- Да, больно, бармаглот Вас проглоти! И все из-за Вас! Вы во всем виноваты!
- Что за абсурд! Я, конечно, не ангел, и многое в своей жизни делала не так, но Вам , с тех пор как попала сюда, желала только добра…
- А не надо мне было ничего желать! Откуда Вы только свалились на мою голову….Зачем Вы вообще сюда приходите? Кто Вас сюда звал? Мирана, что ли, задумала меня вконец извести?
- Причем тут Королева? Я по своей воле прихожу!
- Тогда не ходите вообще!
- Но почему?
- Разве Вы не понимаете, что все это бесполезно? Хотя действительно не понимаете, куда Вам! Сколько раз я Вам говорил, что нет во мне ничего хорошего, а Вы все продолжаете упорно верить, что что-то еще есть. Нет у меня ни совести, ни чести, понимаете. НЕ-ТУ!
- Но…
- Никаких «Но»! Я жестокий, лживый, двуличный мерзавец, да еще и трус вдобавок! И ничего, вы слышите, НИЧЕГО изменить тут нельзя.. Перестаньте сыпать соль на раны! Оставьте меня, наконец, в покое!
- Илосович, успокойтесь! Во-первых, в одном Вы правы – я действительно дама упорная, и не привыкла ничего бросать на полдороги. Так что приходить я все равно буду. Уж простите надоедливую нахалку…Во-вторых, приберегите Ваше красноречие для более достойного случая, друг мой….Вы вот столько времени и с таким жаром убеждаете меня в своей абсолютной злодейской сущности, что я чуть было не поверила….Но, будь все так, как вы говорите, разве Вам понадобилось бы оправдываться? Кого Вы пытаетесь убедить, Илосович, меня или себя? И почему бы не потратить эту энергию на более…эээ…конструктивные цели? Вы ведь могли бы стать совсем другим человеком, если бы захотели…
- Мог. Но не стал же!
- Еще можете стать. Пока человек жив, всегда есть надежда…
- Это меня-то Вы называете живым?! Да я свою душу давно похоронил!
- Значит, Вы поторопились с похоронами. Мертвое не может болеть. Если у человека душа болит, значит, она еще жива.. А у Вас сейчас болит именно душа, друг мой! Значит, не все еще потеряно…Зачем же лгать самому себе?
- Слишком долго прожил во лжи. Не привык я к правде. Режет глаза, с непривычки-то…
- Понимаю…Но если не выпить это горькое лекарство, исцеление не произойдет. А лекарства редко бывают сладкими, сами знаете…
- Значит, Вы и впрямь верите, что пациент небезнадежен?
- Да, верю. Пациент скорее жив, чем мертв. И это не может не радовать…
- Вильгельмина..
- Да?
- Я солгал Вам.
- Когда именно?
- Когда сказал, будто не голоден. На самом деле есть просто зверски хочется!
- Ну вот, я снова Вас узнаю. И рада, что говорить правду все-таки входит у Вас в привычку. Так вот, я принесла….
- Спасибо.
- За еду?
- И за еду тоже.
- Пожалуйста, друг мой, пожалуйста…

Момент пятый
В нашем государстве все равны, но некоторые равнее
(Из советского юмора)
Строжайше запретить бы этим господам
На выстрел подъезжать к столицам!
(А. Грибоедов, «Горе от ума»)
- Миссис Харкер, вы забываетесь!
- Прошу прощения, Ваше Величество?
- Вы здесь человек новый, и не знаете наших порядков, следовательно, не можете судить о справедливости вынесенного нами приговора.
- Боюсь, Ваше Величество, что у нас с Вами разные представления о справедливости…
- По- Вашему , было бы справедливо отпустить на свободу опасного преступника?
- Насчет опасности не могу с вами согласиться. А насчет отпустить….не знаю, как насчет буквы закона, но это было бы великодушно с Вашей стороны…
- Я уже говорила, еще тогда, в Бравный День, и повторю сейчас, что этот человек не заслужил нашей милости!
- Каким холодным и враждебным был бы наш мир, если бы мы оказывали милосердие только тем, кто, по нашему мнению, заслужил его! Брр…Даже представить противно.
- Вас никто не заставлял спускаться в наш мир, миссис Харкер.
- Но и по своей воле я бы ни за что сюда бы не спустилась! Видно, Богу было так угодно. А Он, между прочим, учил нас прощать врагов, а не отвечать им злом за зло! А насчет справедливого суда…Я же вижу, ваше Величество, что Стейна Вы, мягко выражаясь, недолюбливаете. Какой же тут может быть справедливый суд? А он ведь уже сейчас совсем не тот человек, которому Вы вынесли приговор! Он УЖЕ другой ! Вы даже не знаете его….
- Зато Вы, миссис Харкер, судя по всему, знаете заключенного Стейна слишком хорошо….Впрочем, довольно об этом. Своего решения мы, при всем уважении к Вам, менять не намерены. Червонный Валет получил по заслугам.
- Но ведь милосердие выше суда, Ваше Величество!
- Это Ваши принципы, миссис Харкер. Не стоит навязывать Ваши убеждения тем, кто их не разделяет.
- А каковы тогда Ваши принципы, Ваше Величество? «Своя рубашка ближе к телу»? «Что позволено Юпитеру, не позволено быку?» Двойственная у Вас, однако, философия…
- На что Вы намекаете, мадам?
- Я не намекаю, Ваше Величество, я говорю прямо. Скажите мне и Вы – знают ли ваши подданные, что слухи о скоропостижной кончине бывшей Красной Королевы, скажем так, сильно преувеличены?
- Вы забываетесь, миссис Харкер! Я никогда не говорила, будто Ирацибеты нет в живых!
- Но и разубеждать народ Вы тоже не стали, не правда ли, Ваше Величество?
- Я не лгала своим подданным! Я всего лишь скрыла ту часть правды, которую им знать было необязательно…
- Я понимаю Ваши мотивы, Ваше Величество Но не могу их одобрить.
- Да кто Вы такая, чтобы одобрять или не одобрять мои действия?!
- Всего лишь школьная учительница, ваше Величество. Которая всю жизнь учит своих учениц жить не по лжи. В какой цвет ложь не выкрась, она от этого правдой не станет. Вы вот часто говорили, что неспособны и муху обидеть, а тут речь идет о судьбе ЧЕЛОВЕКА, не мухи! И не мухе, а человеку Вы вынесли приговор, который по сути страшнее смертного…Обречь на адские муки, пусть и виновного, достойного наказания, уже здесь, на земле, прежде Божьего суда….Если ЭТО называется справедливостью в Вашем королевстве, в таком случае, Ваше Величество, я счастлива, что не являюсь Вашей подданной!
- Чего Вы добиваетесь от нас, миссис Харкер?
- Отнюдь не Вашей короны, не пугайтесь. Женщина во власти – это страшно…..Я всего лишь прошу Вас пересмотреть приговор, вынесенный Илосовичу Стейну.
- В любом случае, полной амнистии не ждите!
- Он и не ждет ее, Ваше Величество. Не готов он еще…
- И мое условие для пересмотра приговора, миссис Харкер – это Ваше отбытие из Подземной Страны не позднее, чем через два дня. Задержись Вы тут дольше, и от наших порядков камня на камня не останется!
- Что же, если таковы условия его будущей свободы…. Я согласна. Но когда мне позволено будет вернуться?
- Когда придет Время. Вам сообщат.
- Будем надеяться., что Оно не задержится в пути…Ваше Величество, и еще об одном одолжении хотела бы я Вас попросить…
- Что еще?
- Поскольку Вы тут единственная представительница власти, я прошу Вас прибыть сегодня вечером в Заземелье, в крепость, где содержится известный Вам заключенный, для совершения церемонии бракосочетания.
- Вы с ума сошли, миссис Харкер.
- Раз в сорок лет можно позволить себе такую роскошь. Не забудьте кольца, Ваше Величество! В моем рюкзаке есть много полезных вещей, но, как оказалось , не на все случаи жизни….И передайте поварам, чтобы пирожных напекли столько, сколько стол выдержит!

Момент шестой
Святая наука – расслышать друг друга
Сквозь ветер на все времена
Две странницы вечных – любовь и разлука
Поделятся с нами сполна
(А.Малинин)
- Знаешь….
- Тсс…Не надо слов. Давай просто помолчим.
- Но мне столько хотелось сказать тебе.. А теперь я даже не знаю с чего начать. Чувствую себя, словно школьница, которую вызвали к доске, а она от страха забыла вссе, что учила…Глупо, правда?
- Совсем нет. Говори о чем хочешь, обо всем на свете и ни о чем, только не…
- Только?…
- Только не о том, что скоро уйдешь. Не надо …об этом…
- Разве прятать голову в песок правильно? Время все равно не остановишь…
- Не напоминай мне про Время. Слишком небрежно я обращался с ним, когда оно у меня было, слишком бездумно тратил его. А теперь его у меня не осталось. Если бы это мгновение можно было остановить, но это, к сожалению, не в наших силах. Еще немного – и ты исчезнешь, словно и вовсе не бывало, а я…я останусь Так вот. И все будет, как прежде, только холод да тоска…
- Илосович, как ты не понимаешь! Все изменилось. Мы изменились. Зачем обманывать себя? Ни для меня, ни для тебя уже НИКОГДА не будет «как было»!
- Возможно, ты и права. Но от этого ведь не легче – отнюдь! Может быть, лучше нам было вообще не встречаться…
- Лучше для кого?
- Для всех. Ты ведь, как всегда, права, - как раньше уже не будет. И как мне теперь с этим жить?! Стоило приподняться чуточку над трясиной, увидеть краешком глаза свет, понять, что есть другая, неизвестная тебе прежде жизнь, - и все для чего? Чтобы потом вскоре шмякнуться опять в то же привычное грязное болото?! Не было ли бы гуманнее не трогать меня вообще?
- Боже мой…Илосович, ты сам хоть веришь в то, что говоришь?
- Отвечать честно?
- Честно-честно.
- Тогда, пожалуй, нет. Себе не верю. А вот тебе…тебе верю. И, знаешь, даже если мы больше никогда не увидимся, я рад, что встретил тебя.
- Вернее, что я свалилась на твою голову?
- Можно и так сказать.
- Что ж…я рада, что ты рад.
- Ты забудешь меня.
- Ох, не будь ты моим мужем, я бы….Разве могу я забыть тебя…такого? А все то время, потраченное мной у плиты в дворцовой кухне, - такое разве забудешь? Покойный Джонатан, помнится, считал, что от меня проку больше за письменным столом или у классной доски, нежели на кухне….Да так оно по сути и было. Зато теперь даже Мартовский Заяц не смеет входить на кухню, когда я готовлю!
- Тебе бы все шутить. А я серьезно…
- Так и я серьезно. Илосович, пойми, я – не Алиса Кингсли. Могу написать мелом на доске, крупным шрифтом, вот только нет здесь ни того, ни другого. Я не лучше ее, возможно даже намного хуже, это сейчас не имеет значения . Я – другая. И если от меня хоть что-нибудь зависит, не оставлю эту страницу недописанной. Она вернулась в Подземье, чтобы покинуть его навсегда, а я….я ухожу, чтобы получить возможность вернуться. Мы должны расстаться именно затем., тобы потом, когда время придет, быть вместе. Иначе нельзя.
- Хотелось бы в это верить…
- Если хоть сколько-нибудь веришь, значит, все еще будет…
- Но что, если Мирана пойдет на попятную?
- Значит, вернусь досрочно, соберем народ и объявим ей импичмент.
- Всегда завидовал твоему непотопляемому оптимизму….Ну а мне как быть? Что мне делать в твое отсутствие?
- Знаешь, помнится, один русский писатель говорил, что надо по капле выдавливать из себя раба….
- В таком случае, безделье мне не светит. Наоборот, еще не факт, успею ли до окончания срока…
- И оглянуться не успеешь, как я уже буду снова здесь!
- Можно еще напоследок сделать одно чистосердечное признание?
- Конечно.
- Я люблю тебя, Минхен.
- И я тебя люблю.
- Прощай, Мина, и …Спасибо за все!
- До свидания, Илосович, до свидания…


Момент седьмой, заключительный N лет спустя
Не отрекаются, любя
Ведь жизнь кончается не завтра
Я перестану ждать тебя,
А ты придешь совсем внезапно,
Не отрекаются, любя
- Ау, люди! Есть тут кто живой?
- Кто здесь? Кто говорит?
- Всего лишь Ваша жена, сударь.
- Ее голос…Но это невозможно….Я сплю и все это мне снится…
- Илосович, мне что, помимо всего еще и будильник из Лондона надо было взять? Или ты предпочитаешь холодный душ?
- Вильгельмина! Может, я и сошел, наконец, с ума, но из всех, кого я знал когда-либо, только ты способна на такие шутки! Значит, это не сон….ты правда вернулась…
- Наблюдательности тебе не занимать, друг мой! Скажи честно – ты уже не надеялся?
- Надеялся. Но уже самую малость. Задержись ты еще на день, и последняя надежда бы исчезла.
- В таком случае, я рада, что успела вовремя. Илосович, я так соскучилась!
- А что уж обо мне говорить! Ты знаешь, Время вправду остановилось, когда ты ушла. Ни одна часовая стрелка с места не двигалась, и так по всему королевству. А уж здесь, в Заземье, вообще стало как в склепе. Но умирать-то мне совсем не хотелось…Я все думал, много думал о том, что ты говорила здесь, все наши встречи…и мне кажется, кое-что понял….Может, пока не все, но хотя бы что-то…
- Я рада. Очень. Значит, не зря все было.
- Конечно, не зря. А ты почти не изменилась, даже внешне.. просто чудеса, да и только…Как тебе это удалось? Ведь в вашем мире уже наверняка много лет прошло!
- Сама не знаю. Наверное, в душе слишком молодая была. А если серьезно, то просто чудо. Обыкновенное.
- Главное чудо в том, что ты снова здесь, со мной…Погоди! А каким же путем ты в этот раз пришла?!
- Кто ищет, тот всегда найдет. Если по факту, то через зеркало в доме своей бывшей ученицы и ее супруга, который тебе также небезызвестен. Не далее как вчера получила весточку от Ее Величества, в которой сообщалось, что Время вышло.
- Куда вышло?
- Срок твой вышел, Илосович. Ты свободен. А Время снова пошло. Ты слышишь, часы бьют?
- И правда, пошло….Тик-так, тик-так….Значит, в самом деле жизнь продолжается!
- Вот видишь как все замечательно….Ой! Дура я старая, я же тебе поесть принесла, а сама болтаю без остановки…Тут у меня пирожные, сейчас разверну только пакет…
- Вильгельмина, о чем ты? Я по своим грехам и черствого сухаря недостоин, не то что пирожных…Более того, я удивляюсь, как меня земля-то носит до сих пор….По справедливости, меня следовало бы уже давно изничтожить всеми известными способами…
- Тише, Илосович, не говори о Божьей справедливости. По справедливости нам всем следовало бы в аду гореть….Однако по милости Господней мы еще живы, значит, и сами друг ко другу должны быть милосердны! Так что если не хочешь сейчас есть, так хоть дома поешь…
- Дома?
- Конечно. Не сидеть же нам тут до скончания века. Ворота для нас уже открыли, не волнуйся. Мирана только рада будет, если мы избавим ее от нашего присутствия. А дома, в Лондоне, уже и стол накрыт, и ребята все собираются потихоньку…
- Стоп! Какие еще ребята?
- Ну в смысле мальчики, оба с семьями, да Милица ненадолго вырвалась. Надолго она не может, она же десять лет назад монашество приняла…
- Мина, ведь ты говорила, у тебя был только один сын!
- А, ты про Квинси! Да у него все в порядке: дом, работа, семья. Уже сам скоро дедом станет. Только фамилия-то у него Харкер, не Стейн. Так что сегодня ты его вряд ли увидишь. А вот наши тройняшки просто ждут не дождутся твоего возвращения. И детки их , внуки наши, тоже уже, чай, терпение потеряли. Да не смотри на меня так, будто бармаглота увидел! Сам же говорил раньше, что любишь большие величины! Вот и радуйся, что семья у нас большая! А пирожных у нас на всех хватит – и невестки готовят хорошо, и внучка подрастает, уже на кухне помогать начала…. Так что вставайте, милорд, нас ждут великие дела!


Конец