Глава 1Посвящается Ильде, с огромной благодарностью за колоссальное терпение и настоящий читательский талант пинать и вдохновлять ленивого автора. С днём рождения, дорогая, пусть в жизни тоже случаются сказки!
(Роуд-муви, увы, не получилось, главгера опять заела рефлексия.)
Дин Томас чувствовал себя героем. Только, к сожалению, не тем, вокруг которого ревут фанфары, которому под ноги осыпаются лепестки роз и воздушные поцелуи с трибун. Нет, Дин находился на самом неблагодарном этапе героического пути – этапе непосредственного совершения подвига.
По правде говоря, лепестки и фанфары доставались ему до обидного редко. Взять хотя бы квиддичную карьеру. Дин был самым молодым и самым результативным охотником северо-американской лиги. Проклятье, он был
единственным результативным игроком лиги, но это ничего не меняло! Теперь, когда Дин стал звездой своей команды, во всей Америке у него, возможно, насчитывалось меньше поклонников, чем во времена игры за Гриффиндор собирал хогвартский стадион, а уж в Англии он и вовсе был никем. Ничего удивительного, если учесть, что сборную северо-американской лиги неизменно отсеивали на первом же этапе международных соревнований. На самом деле единственным, кто всерьёз рассчитывал на победу, был мистер Эндрюс – владелец и тренер команды Дина, являвшийся по совместительству президентом лиги. Мистер Эндрюс, от рождения бывший почти полным сквибом, страстно фанател от квиддича и был готов пожертвовать всё своё баснословное состояние, лишь бы вывести национальную сборную на мировой уровень. К сожалению, пока что его энтузиазма не хватало, чтобы переломить многовековую традицию, сложившуюся в магическом обществе Нового Света, суть которой была сформулирована в лозунге: "В первую очередь мы – американцы". В США волшебники даже селиться предпочитали среди магглов, пользовались всеми достижениями маггловского прогресса и отдавали предпочтение маггловскому образу жизни, в частности – маггловским видам спорта. Квиддич же был лишь чуть популярнее европейского футбола, и ожидать его скорого подъёма мог только безнадёжный оптимист.
Дин Томас оптимистом не был. Но всё равно считал шанс, предоставленный ему мистером Эндрюсом, лучшим в своей жизни. Он наконец смог уговорить маму вернуться в Америку, более того – обеспечить ей и сёстрам не только безбедное существование, но и выполнение любых капризов в разумных пределах. А также потакать своим собственным прихотям. Дин любовно похлопал "мустанг" по нагретому солнцем боку.
В конце концов, ему всё равно было нечем заняться, так что за беда, если они покружат часок-другой по просёлкам? Он-то никуда не спешил, в отличие от этой нелепой парочки. Дин бросил косой взгляд на Лавгуд, уткнувшуюся носом в карту, и его попытка вернуться в нормальное расположение духа вновь потерпела поражение. Всё это безумно
раздражало. Когда Дин сходил с трапа в Хитроу, то и предположить не мог, что спустя всего несколько часов окажется на какой-то Богом забытой дороге в никуда, в компании двух законченных неудачников. Если он и рисовал себе картины случайной встречи с бывшими соучениками, то в них определённо не было ни Лавгуд, ни Лонгботтома. И вообще ничего авантюрного, спонтанного и чудаковатого.
А ведь сначала всё шло по плану! До тех самых пор, пока Симус, которого он вызвал через камин Дырявого Котла, не заявил, что сегодня не очень удачный день для визита, потому что он до завтрашнего утра вынужден присматривать за приболевшей бабушкой со стороны отца, а та терпеть не может всяких магических штучек, и поэтому… Когда маггловская бабушка за спиной Симуса отчётливо произнесла: "
Ассио миска с клубникой!" и встрепала внуку волосы смуглой, безупречно наманикюренной рукой, Дин вежливо распрощался, пообещав непременно заглянуть на следующий день.
Обижаться на Симуса было бесполезно. Равно как и пытаться внушить ему свои представления об обязательствах, которые накладывает звание лучшего друга. Вообще, в такой ситуации самым оптимальным было бы надраться, не отходя от стойки Дырявого Котла, чтобы скоротать время до завтра. И, возможно, Дин так бы и поступил, если бы не мысль об оставленном в маггловской части города "мустанге".
Когда они с вероломным Финниганом договаривались о встрече, Дин в красочных подробностях представлял поездку в какой-нибудь, например, Брайтон: солёный ветер в лицо, голосующие на дороге задорные маггловские девчонки в коротеньких топах или цветастых сарафанчиках, море, окрашенное закатным солнцем, холодное пиво на капоте машины… А может не в Брайтон, а в Довиль: всё то же самое, только девочки лопочут что-то непонятное по-французски, поэтому можно даже не напрягаться, придумывая, как бы поостроумнее ответить.
Вообще-то на Лавгуд как раз был светлый сарафан в мелкий цветочек, и большую часть времени было невозможно понять, о чём она говорит, но всё-таки это было не то.
После того, как Симус перенёс встречу, ни в Брайтон, ни, тем более, в Довиль они уже не успевали, так как мистер Эндрюс никогда не страдал особой щедростью при составлении графика отгулов и уже послезавтра Дину полагалось вернуться на базу. Если опять говорить об оптимальных решениях, то таковым было сдать "мустанг" обратно в прокатную контору, а затем вернуться в бар и как следует отдохнуть от спортивного режима, пока ещё имелась такая возможность. И если бы Дин сделал всё именно в такой последовательности, то сейчас уже достиг бы градуса, при котором ему было бы абсолютно плевать, что вот он опять один-одинёшенек в ненавистном Лондоне, и совершенно никому тут не нужен.
Но Дин поступил иначе. Он решил сначала поменять в Гринготтсе деньги и поэтому неосторожно сунулся в Косой переулок. Где и столкнулся нос к носу с этими двумя.
Сейчас было трудно в это поверить, но Дин на мгновенье испытал нечто вроде радости, когда узнал в идущем навстречу верзиле в маггловской одежде Невилла Лонгботтома. В конце концов, грустно, когда родина встречает тебя полным забвением, даже если ты сам не питаешь к ней особо тёплых чувств. В общем, Дин обрадовался возможности поприветствовать (просто поприветствовать!) бывшего однокурсника и потерял бдительность. Вместо того, чтобы изобразить крайнюю занятость и тут же распрощаться, он зачем-то упомянул в коротком, ни к чему не обязывающем разговоре о сорвавшейся по вине Симуса договорённости. Непростительная ошибка! Невилл тут же почувствовал свою ответственность за школьного товарища и, что было гораздо для него важней, – за товарища боевого. Похоже, седьмой курс в захваченном Пожирателями Хогвартсе не прошёл для тюфяка Лонгботтома даром. Раз привыкнув быть лидером сопротивления в стенах школы, он так и не смог отделаться от тяги опекать членов Армии Дамблдора на правах бывшего командира. И хотя Дин тот учебный год провёл сам по себе, бегая по лесам и пустошам от бригад
охотников, и никогда не был у Невилла в подчинении, само наличие ничтожной, на самом деле не стоящей внимания проблемы включило в том режим Защитника и Спасителя Магического Мира Номер Два. А вынырнувшая из какого-то магазинчика Лавгуд тут же предложила решение: "Ты можешь пойти с нами на день рождения Гарри. Я уверена, он будет очень рад!"
И тут Дин совершил вторую (или уже третью?) непростительную ошибку. Вместо того, чтобы просто отказаться – без объяснений и оправданий, он произнёс витиеватую речь о том, как он был бы счастлив воспользоваться их любезным предложением, если бы не "мустанг", которого совершенно невозможно оставить без присмотра на такой длительный срок.
"Так это же замечательно! – воскликнул Невилл. – Мы могли бы все вместе поехать на твоей машине. Я как раз опасался, что
Spei Certus, – он гордо продемонстрировал горшок с каким-то странным растением, – повредит перемещение через каминную сеть. Аппарировать-то с ним точно нельзя. Мы поэтому и добирались из Хогвартса на поезде…"
Но даже и тогда было не поздно вежливо отклонить предложение и пойти своей дорогой, предоставив этих двоих с горшком их судьбе. Если бы Лавгуд не была в коротком сарафанчике на тонких бретельках… Если бы Лонгботтом не сиял так, словно только что узнал, что зельеварение навсегда исключено из школьной программы… А главное – если бы Дину на самом деле не хотелось сбежать куда-нибудь подальше из Косого переулка, а лучше вообще из Лондона…
В общем, винить теперь было некого. А так хотелось! И это только усиливало раздражение. В самом деле, на что он рассчитывал, когда, развесив уши, слушал туманные объяснения Лавгуд, которая всего один раз добиралась из Оттери-Сент-Кэчпоула до Лондона маггловским автотранспортом? Или когда полагался на изданный пять лет назад дорожный атлас, который ему вручили в прокатной конторе?
Нет, Суррей они пересекли без проблем. Если не считать проблемой напряжённое лицо Невилла, цветом сравнявшееся с побегами молодой мандрагоры. А может и не молодой вовсе, трудно сказать наверняка – Дин выкинул из головы гербологию, едва сдав СОВы, а сам Невилл был не в состоянии посмотреть на происходящее взглядом учёного. Что же касается Лавгуд, то она воспринимала мир настолько перпендикулярно, что Дин опасался обращаться к ней с такими банальными вопросами. В ответ запросто можно было получить получасовой доклад о повадках и ареале обитания карликовых камнеедов.
Да и кого вообще волнуют нюансы оттенков зелёного, главное – с М3 Дин всё-таки решил свернуть и объехать Саутгемптон по просёлку, чтобы немного срезать путь и дать Невиллу возможность передохнуть от шума и больших скоростей автомагистрали. Передышка получилась весьма основательной, так как, проехав всего милю, "мустанг" надёжно увяз в стаде коров. Лавгуд, внезапно превратившаяся в почти обычную девчонку, визжала и хлопала в ладоши, Невилл постепенно приходил в норму, а Дин, уткнувшись лбом в руль, впервые задался вопросом, какого облезлого гриндилоу он вляпался в очередное
приключение – то, чего клялся избегать до самой старости.
***
Сейчас, когда обозначенный на карте мост в реальности оказался щербатой шеренгой старых бетонных свай, этот вопрос снова зазвучал в голове Дина с настойчивостью набатного колокола. Почему он опять позволил хаосу вторгнуться в его жизнь?
– Ну, что делать будем? – вид у Лонгботтома был уже далеко не такой уверенный, как утром, в Косом переулке.
"Хоть какой-то бонус – сбить с нашего личного гриффиндорского
рикки-тикки-тави его возмутительно героические замашки…"
Всё-таки некоторые вещи не должны меняться. Если Лонгботтом перестанет официально считаться главным неудачником их курса, то к кому перейдёт этот незавидный титул? Дин крепко подозревал, что ближайшим претендентом на него является он сам. Ну или, если угодно, на пару с Малфоем, чьё жалкое положение в сочетании с прежним гонором давало тому хорошие шансы на победу. Но делить что бы то ни было с Малфоем Дину было неугодно, поэтому лицезрение явной растерянности на лице Невилла парадоксально подняло ему настроение. Это был знак, что незыблемые основы его мира пока что держатся. В точности как эти дурацкие сваи: до тех пор, пока они остаются здесь, неважно, что само полотно давным-давно разрушилось или было разобрано и перевезено в другое место. Стоит как следует захотеть – и мост можно отстроить заново с минимальными усилиями. Лонгботтом – неудачник, Лавгуд – чудачка, Гарри – герой. Вот они – неизменные сваи его заброшенного и обветшалого моста.
А лучший друг Симус – это, вероятно, вон та, покосившаяся под напором течения…
– Может, отлевитировать его, – Лавгуд ткнула пальцем в приборную доску "мустанга", – на тот берег?
– Или трансфигурировать из чего-нибудь новый настил…
"Эй, это моя идея!" – возмутился Дин про себя. Высказанная Лонгботтомом, мысль потеряла всякое рациональное зерно.
– Высушить речку и переехать её вброд?
На мгновение Дину показалось, что от Лавгуд дохнуло жаром египетской пустыни, даже воздух вокруг задрожал.
"Тоже мне, Сехмет!" – тряхнул он головой, прогоняя видение той, давней Луны в Львиной Шляпе.
– Уменьшить, облегчить и перенести?
– Так, стоп! – вмешался наконец Дин в их так называемый мозговой штурм. – Ничего трансфигурировать, левитировать или осушать мы не будем.
– Ещё можно заколдовать его, чтобы летал, как машина Уизли, – не унимался Невилл. – Могли бы тогда прямо до места добраться по воздуху. Помнишь, на втором курсе Гарри с Роном…
– Можно подумать, ты знаешь, как! Мне Джинни рассказывала, какие там были сложные чары и сколько мистер Уизли провозился…
Вот и сорвалось с языка имя, которое он тщательно вычёркивал из памяти весь последний год. Которое старался не вспоминать сегодня, напрочь игнорируя тот факт, что сам, по доброй воле едет
к ней. Про день рождения Гарри, про манипулятора-Лонгботтома, про свою лондонофобию он мог рассказывать кому угодно, но обманывать себя самого Дин пока что не наловчился. Это, видимо, и было истинным источником его раздражения: делать то, чего не должен, при этом не признаваясь себе, что в полной мере это осознаёшь – как тут не начать искать виноватых! Точно так же, как он мысленно перевалил на Невилла ответственность за то, что "пришлось" сойти с автомагистрали и теперь петлять по грунтовкам, которые уже несколько раз непредсказуемо заканчивались тупиками. Конечно же, это из-за недотёпы Лонгботтома, а вовсе не потому, что неопытный водитель Дин, получивший права всего девять месяцев назад, неуверенно чувствовал себя на дороге с левосторонним движением и сам мечтал отдохнуть от скорости. А бестолочь Лавгуд, видимо, плоха хотя бы потому, что в её блондинистую голову не встроен джи-пи-эс. Не то чтобы она не пыталась при этом засыпать Дина зашкаливающим количеством абсурдных советов…
– Так как же мы тогда поступим?
"В первую очередь мы – американцы!" – решил Дин за себя с "мустангом" и, усаживаясь обратно за руль, скомандовал:
– Вернёмся, поищем объезд.
Конечно, было обидно поворачивать назад из-за такого ничтожного препятствия – путь им преградила даже не речка, а скорее ручей, который, впрочем, бежал по дну довольно глубокого оврага. Может, им и удалось бы найти более пологий берег и на самом деле форсировать эту переплюйку вброд, но способен ли "мустанг" на такие подвиги? Строительство нового моста чем дальше, тем больше казалось совершенно бредовым вариантом. И уж точно Дин брал в прокате этого красавца не для того, чтобы позволить его угробить двум экспериментаторам-недоучкам, которые вряд ли когда-нибудь в жизни пробовали левитировать что-то тяжелее дорожных сундуков.
Он успокаивающе погладил "мустанга" по шершавому покрытию торпеды, как будто обещая, что никому не даст его в обиду. Когда Дин только увидел роскошный тёмно-красный кабриолет, понуро стоящий в дальнем углу площадки перед зданием автопроката, он сразу понял, что бесповоротно влюбился. Сколько агент ни пытался отговорить его брать леворульную машину, к тому же не первой молодости, Дин уже сделал свой выбор. Они с "мустангом" были так похожи: оба чужие в этой стране, оба рождённые для скорости и свободы, но задвинутые куда-то на задний план, всего лишь статисты, уже отыгравшие свою роль, о которой теперь никто и не вспомнит. Им на роду было написано держаться вместе, и Дин даже всерьёз начал подумывать, не выкупить ли "мустанга" у прокатной конторы, где ему предстояло бездарно сгнить в ближайшие несколько лет.
– И куда теперь? – поинтересовался Невилл, забираясь на заднее сидение.
– До предыдущей развилки, – ответил Дин, сосредоточенный на том, чтобы умудриться развернуться на узком пятачке перед мостом. – И почитаем, что там на указателе.
– Зачем читать? – удивилась Лавгуд. – Можно просто выбирать поворот по правилу лабиринта – всегда левый.
– Слева у нас сейчас должен быть Лондон, – буркнул Дин. – Твоё правило годится только для того, чтобы в результате вернуться в исходную точку!
– Ну да, – спокойно сказала она, в очередной раз заправляя за ухо поднятую ветром прядь волос, – чтобы начать всё сначала.
Её логики Дин не понимал и понимать не хотел. Поэтому, во избежание дальнейшего захламления своих мозгов безумными сентенциями, не стал вступать с Лавгуд в дискуссию. Этот защитный механизм выработался у него, ещё когда они вместе жили в "Ракушке". Тогда проще было промолчать, даже не пытаясь оспорить очередное бредовое заявление, а главное – не вслушиваясь дальше в её щебетание. В таком режиме Лавгуд была вполне терпима. Во всяком случае, в то время она была единственной, кому вообще было дело до Дина. Тогда как Гарри, Рон и Гермиона совершенно явно искали возможности уединиться, чтобы обсуждать свои планы без
посторонних, Лавгуд не делила обитателей коттеджа на более и менее своих. Порой с ней даже было забавно. Но в такие минуты Дин неизвестно почему начинал чувствовать себя предателем. Не то чтобы он что-то испытывал к Лавгуд. Разве что когда однажды она тренировалась со своей новой палочкой на лужайке перед домом и в лучах садящегося солнца её волосы казались огненно-рыжими. Но это наваждение прошло, стоило только отгореть закату. Да и с какой стати Дину оправдываться! К тому времени он давным-давно получил отставку и имел полное право любоваться волосами любого цвета.
"Интересно, что у них с Невиллом?"
Вне всяких сомнений, эти двое составили бы гармоничную пару. Особенно для цирковых представлений.
Указатель на развилке ничем им толком не помог, но Дин и без того уже решил, куда поворачивать. Направо. На юг. По направлению к совершенно напрасно оставленной автомагистрали. Назло дурацким правилам. Он победно ухмыльнулся.
***
– Так почему ты всё-таки уехал в Америку?
"Потому что не хочу ходить по одним улицам со своим папашей-предателем. И каждый раз, общаясь с волшебником подходящего возраста – продавцом в магазине Косого переулка, целителем в Мунго, тренером квиддичной команды, отцом нравящейся девушки – думать: "Это может быть он". От всего этого можно было с ума сойти".
– Там климат лучше.
– Это верно, – закивала Лавгуд. – У них там даже мозгошмыги не водятся. То есть у вас.
Дин почувствовал что-то похожее на разочарование. Впервые он вдруг захотел рассказать кому-то, почему не может жить в Англии, действительно рассказать без утайки, чтобы его поняли, чтобы с ним согласились, признали, что в такой ситуации лучшего выбора не существовало. Раньше он отделывался несколькими словами, вроде: "Отец бросил нас, когда я был ещё маленький, и я его совсем не помню, даже не уверен, что он был волшебником". Но на самом деле Дин был почти уверен. Уж слишком
сказочными были ухаживания этого проходимца за молоденькой американской художницей, приехавшей в Лондон, чтобы изучать искусство. Послушать мать, так парень был вылитым принцем на белом коне. Его семья даже владела собственным особняком в центре Лондона. Но это как раз могло быть очередной сказочкой, на которые его мама была мастерицей. После того, как она однажды созналась, что на самом деле отец Дина ушёл от неё, когда тот ещё не родился, было сложно доверять ей, как раньше. Он-то, дурак, изо всех сил напрягал память, пытаясь вспомнить хоть что-то! А оказалось, мать с отцом даже никогда не жили вместе.
"Я просто не хотела, чтобы ты думал обо мне плохо! – рыдала мать, после того, как случайно проговорилась. – Я была совсем молодой и глупой, а он был такой… трагический и загадочный, как принц Гамлет. Он говорил, что со мной отдыхает от всего. Говорил, что я его изменила. А потом, когда он перестал приходить, я долго не могла поверить. Всё ждала, ждала… Вот что я сделала не так? Почему он меня бросил?"
"Отдохнул, наверное, – жёстко ответил Дин, всё ещё находившийся в шоке от её откровений. – Отпуск кончился".
Получив заслуженную пощёчину, он навсегда закрыл для себя тему биологического отцовства. Перестал расспрашивать мать, перестал часами простаивать перед зеркалом, пытаясь понять, какими чертами лица наградил его этот мистер Я-Придумал-Себе-Фальшивое-Имя-Чтобы-Не-Нести-Ответственности-За-Соблазнённых-Девушек. И при первой же возможности перевёз семью в Новый Свет, чтобы больше никогда-никогда об этом не думать.
– Да, – подтвердил он, – мозгошмыги у нас там не водятся.
***
– Дин, ты хорошо себя чувствуешь? – Лавгуд кончиками пальцев легко коснулась его руки на руле, заглядывая в лицо.
И почему считается, что самые ведьмовские глаза – зелёные или чёрные? Дин не встречал в жизни ничего более завораживающего, чем эти светлые прозрачные омуты. Смотреть в них – как вглядываться в небо, отражённое в поверхности озера, в конце концов забывая, где верх, где низ, до головокружения, до полной потери чувства реальности…
– Не отвлекай! – процедил он сквозь зубы.
Они как раз въехали в очередную деревушку, и их и без того узкую дорогу стиснули с двух сторон живые изгороди, на некоторых участках сраставшиеся в сплошную арку над головой. Тесный зелёный туннель, в котором из-за каждого поворота может выскочить гружённый сеном трактор или пацан на велосипеде.
– Я просто подумала, вдруг ты голодный… – пожала она плечами.
О, Дин был не просто голодным – он ощущал в своём животе чёрную дыру, готовую со свистом всосать в себя целую галактику. Перед тем, как стартовать, они втроём наскоро перекусили в Дырявом Котле, а потом Дин выпил на заправке чашку кофе с шоколадным батончиком, но это было так давно, как будто в прошлой жизни.
– А что? – равнодушно спросил он.
– Я голодный! – вмешался в разговор Невилл, который даже горшок свой отставил в угол сидения и подался вперёд, облокотившись на спинки передних сидений.
–
Ассио! – Лавгуд взмахнула палочкой и ловко поймала вылетевшее из-за изгороди небольшое зелёное яблоко, с одного бока явно тронутое червяками. – Ох, прости, Невилл, я в другое целилась. Дин, ты не мог бы остановиться на секунду? Сейчас…
Ассио! – она гордо протянула Невиллу ещё одно яблоко, чуть желтее и крупнее первого. Тот впился в него зубами и схрупал всё до огрызка, впрочем, заметно покривившись. – Ну как, вкусно?
– Кисло, – признался Невилл. – Но если прямо сейчас наложить на яблоню чары созревания…
– Так, – перебил его Дин самым мрачным и решительным голосом, – если бы вы сразу признались, что собираетесь в набег на сады мирных жителей, я бы с вами никуда не поехал. Представляю заголовки в "Пророке": герои войны воруют у магглов яблоки… Нарушая статус секретности вдобавок!
"Герои войны" притихли, как Дин надеялся, чувствуя себя пристыженными. Но стоило ему только тронуться дальше, как машину накрыло небольшим прицельным яблокопадом. Одно даже угодило Дину по голове.
– Стихийная магия, – невинно похлопала ресницами Лавгуд. – Ты точно не голоден?
***
– Мне кажется, где-то в этих местах я уже был, – признался Дин, вытягиваясь во весь рост на похрустывающем ковре из сухого светлого мха. – Когда скрывался от "охотников".
Лавгуд щепкой, трансфигурированной в подобие ножа, сосредоточенно кромсала ветчину, которую они купили ещё до того, как пересекли М27 и углубились в Нью-Форест. Здорово повезло наткнуться на небольшой дорожный супермаркет, потому что дальше ожидали мили и мили национального парка и лишь в конце пути – праздничный стол в доме Уизли. Странно, но незаметно для себя Дин вдруг поверил, что это приключение завершится хорошо. Что они больше не заблудятся в переплетении просёлочных дорог, что доберутся до пункта назначения и поздравят Гарри с днём рождения, и что Дин сможет по-дружески чмокнуть Джинни в щёку и не выглядеть при этом невесть с чего краснеющим идиотом. Вот такие у него были планы на сегодня, но сейчас солнце ещё стояло высоко, и торопиться было некуда. Да и невозможно, потому что не существовало в этой вселенной силы, которая усадила бы Невилла в машину, заставив прервать охоту на редкие травки. Ожидая, пока он утолит свой гербологический зуд, Дин решил дать глазам отдых, предоставив Лавгуд возиться с едой.
Эта чудачка уже успела где-то найти здоровый лопух и, свернув его в подобие панамы, нахлобучить на голову. В таком странном виде она напоминала лесную фею-переростка, а возня с бутербродами, со стороны смахивающая на непонятный ритуал, только усиливала это впечатление.
И вдруг некстати вспомнилось, как Лавгуд украшала цветами могилу того эльфа. То ли потому, что она стояла на коленях, то ли потому, что эта шляпа-лопух была похожа на ту, которую он сам наколдовал для Добби (вот как его звали!), то ли просто из-за того, что сегодня целый день в голову лезли непрошенные воспоминания о войне, которая в реальности оказалась совсем не такой романтичной, как он когда-то представлял.
Смерти одного Добби было мало, чтобы это понять. Когда Невилл активировал зачарованный галеон, призывая всех на защиту замка, Дин почувствовал себя по-настоящему
счастливым. Его так измотало бесконечное ожидание неизвестно чего, так грызла тревога за друзей, что он без колебаний кинулся на зов, даже при том, что ему было нечем сражаться.
"Дуракам везёт", – коротко прокомментировал Симус, когда после боя Дин похвастался ему новой палочкой, отобранной у какого-то Пожирателя. И так же коротко обнял, заменив этим сотню сентиментальных слов.
Но от Джинни Дин почему-то ждал большего. Хотя он и видел своими глазами, как она просияла, увидев Гарри в Выручай-комнате, а его самого даже не заметила, стоя на расстоянии протянутой руки. Но всё равно ему так хотелось, чтобы она сказала: "Я рада, что ты выжил". Только это. Ведь он шёл в Хогвартс, чтобы биться рядом с ней, чтобы защищать её. Пусть они так и не встретились во время сражения, как ему мечталось, но потом Дин сразу нашёл глазами небольшой рыжий островок в море голов. А подойдя поближе, понял, что не услышит от Джинни радостного приветствия, и Гарри тут был совершенно ни при чём.
Но в тот момент не имело значения, на что надеялся Дин – когда она стояла перед ним, сама неживая от горя, и кусала бледные губы, то ли сдерживая слёзы, то ли наоборот пытаясь их вызвать. Он просто хотел поделиться с ней своей силой – в обмен на её тяжесть и боль. Но снова оказался не нужен, даже в качестве немого и безымянного плеча. И быть отвергнутым как друг оказалось в сотню, в тысячу раз тяжелее, чем разрыв отношений на шестом курсе. Ведь если они не пара и не друзья – то кто тогда? Чужие люди? Хорошие знакомые? Тьфу.
"Вы друг другу – гриффиндорцы, – пьяно хохотнул Симус, когда Дин разоткровенничался с ним за бутылкой огневиски. – У нас с товарищами по факультету принято делиться только хорошим. Она, конечно же, позовёт тебя на свадьбу, но плакать – плакать будет перед зеркалом. Или вообще в подушку".
А Лавгуд тогда, в "Ракушке", ходила плакать к Добби на могилу. Равенкловцы – они такие…
рациональные, хоть и дико было применять это слово к ходячему образцу перпендикулярной логики. И всё же – она горевала в месте, предназначенном для скорби, а всё остальное время демонстрировала несомненное присутствие боевого духа. Дин же был слишком поглощён тяжёлыми мыслями, чтобы хоть раз задуматься, не нуждается ли она тоже в поддержке и утешении.
– Лавгуд!
– М? – она подняла голову, замерев с занесённым над ветчиной "ножом".
– Я рад, что ты выжила.
– Я тоже рада, что ты выжил, – с самым серьёзным видом ответила Лавгуд, тыльной стороной ладони откидывая с лица волосы.
Дин вскочил на ноги, повернулся в сторону зарослей, в которых скрылся из вида Лонгботтом, сложил ладони рупором и заорал что есть сил:
– Невилл! Я рад, что ты выжил!!!
– Что? – переспросил тот, появляясь откуда-то сбоку с пёстрым букетом в руках.
– Есть, говорю, иди, – смутился Дин и поспешно утащил из-под руки Лавгуд свой бутерброд.
– Поставь
Spei Certus подальше от Дина, – посоветовала она. – Кажется, он уже надышался.
– Не может быть! – решительно возразил Невилл. – Через защитный колпак да на открытом пространстве…
Но горшок всё-таки отнёс в машину, вместе со свежесобранными травками. А Дин тем временем махнул палочкой, превращая лопух на голове Лавгуд в соломенную шляпу.
***
Повинуясь движению палочки, карта становилась всё крупнее и детальнее. Это было похоже на скайдайвинг, к которому Дина приобщили товарищи по команде. Такое же стремительное приближение земли, которая оттуда, с высоты кажется лоскутным одеялом под ногами.
Лавгуд колдовала над атласом всю дорогу, но Дин так и не понял, как ей в результате это удалось. В Америке магический патент на такое заклинание оторвали бы с руками.
– Кажется, вот этот мыс я знаю! – она ткнула пальцем в какую-то точку на линии побережья. – Мы почти приехали, слышишь, Нев?
– А? – Невилл приподнял голову с сидения, помотал ею, прогоняя сон, и сел вертикально. – Уже?!
– Ещё минут десять – и будем на месте. Во-о-он за тем холмом Оттери-Сент-Кэчпоул. Просто я никогда раньше не приближалась с этой стороны, потому что левее есть более прямая дорога. А там, – она махнула рукой ещё восточнее, – мой дом.
Глядя на её оживлённое лицо, Дин испытывал неоднозначные чувства. К гордости за себя и за "мустанг", что они всё-таки сделали это, почему-то примешивалась грусть и объяснимо почему – тревога. Он был бы рад, если бы их путешествие продлилось ещё немного. И даже готов был начать его сначала, вернувшись в исходную точку, чтобы вновь выбрать те же самые повороты. А может быть наоборот испытать что-то совершенно новое. Только левитировать машину он бы в любом случае не позволил.
Лавгуд привстала, одной рукой вцепившись в спинку своего сидения, а другой придерживая улетающую шляпу. Пахнущий морем ветер трепал её волосы и подол сарафана, и казалось, вся она трепещет, как вымпел на мачте яхты.
– Эге-гей, а вот и мы!!!
– Эге-гей! – вторил её звонкому голосу Невилл.
– Давай, Дин, кричи с нами! Разве ты не рад?
Он ответил, что рад, конечно, рад, потому что зверски голоден и устал. И это была абсолютная правда.
***
P.S.
– Мама?! Мам, я в Хитроу! Всё нормально, рейс по расписанию. Да, улаживал тут кое-какие дела… Ничего, говорю, ты сама увидишь, чем я тут занимался. Да, мистер Эндрюс разрешил. Ну недоволен, конечно, но мне правда нужно было ещё несколько дней. Не волнуйся, вовсе это не авантюра. Просто купил кое-что. Мам! Слушай, ответь мне на один вопрос. У отца… у моего настоящего отца где-нибудь была татуировка? Мам, я не "опять за своё", ты можешь просто ответить? Что? Ясно… Ясно, говорю, спасибо. Мам, я вернусь, и мы обо всём поговорим. Я тоже тебя люблю. Ага, мой рейс уже объявили, мне пора. До встречи.
Дин повесил трубку и направился к своему терминалу, возле которого его поджидал Симус.
– Ну, бывай, дружище! Выбирайся к нам почаще.
– Постараюсь. К тому же, у меня тут образовались дела.
– Какие ещё дела? Та самая прекрасная блондинка?
– Не совсем, – Дин задумчиво потёр левое предплечье. – Просто решил последовать совету той самой прекрасной блондинки. Вдруг Шляпа распределила её не совсем случайно?
– Шляпа? Наша, хогвартская?
Дин кивнул и протянул Симусу руку.
– Привет бабушке! Передай, чтоб не хворала.
– Она больше не будет, – Симус потупился, всем своим видом изображая раскаяние. – Может, в следующий раз махнём в этот твой Довиль все вместе?
– Ты, я и бабушка?
– Ага, и твоя блондинка.
Дин пожал плечами и зашагал на посадку. Где-то за несколько сотен морских миль отсюда, под ясным и прозрачным небом синяя ладонь Атлантики осторожно покачивала огромное грузовое судно с автоконтейнерами на борту.
Всё было неплохо.
