Оптимистические Драбблы1. Carpe diem
Немногие девушки могли бы похвастаться тем, что просыпались в постели профессора Снейпа. И не существует, пожалуй, ни одной, которая
захотела бы этим хвастаться.
Из чего бы трансфигурировать зубную щётку?
Тонкс, в мятой аврорской мантии, мрачно смотрит в щербатую сахарницу и думает о тотальной несправедливости мирового устройства. Она никогда в жизни даже и вообразить не могла его и себя, э-э... тьфу! Но ведь все, все подумают... Что с того, что он её бывший учитель, что у него рожа, как у гиппогрифа, наевшегося лимонов, что он старше на целых двенадцать лет?! Ремус Люпин тоже на двенадцать, ехидно напоминает внутренний голос. О, Мерлин! Когда до соратников по Ордену дойдёт, где она провела нынешнюю ночь – а до них дойдёт, тут можно не сомневаться – и когда Ремус услышит... Тонкс собирает волю в кулак и
не бьётся лбом о столешницу. А ведь всё так хорошо начиналось!
Вчера аврор Тонкс была героиней дня. Это она выручила Гарри Поттера, когда Драко Малфой чуть было не отправил его, обездвиженного, в пустом Хогвартс-экспрессе прямо в лапы наверняка поджидавших где-нибудь Фенрира или Беллатрикс. Это она выследила Малфоя, это она сумела проникнуть вслед за ним в комнату, где был спрятан Исчезательный Шкаф, который, как предположил Дамблдор, Пожиратели собирались использовать для нападения на замок. Она раскрыла заговор, она героически получила от Малфоя сглазом по лбу, она вызвала подмогу, она сидела на праздничном ужине по правую руку от директора, она напилась, она, распугивая эльфов, объяснялась Ремусу в любви через камин в кухне, она, рыдая, бежала прочь по коридору, она очнулась наутро под колючим одеялом в аврорской мантии, вышла, борясь с тошнотой и нехорошими предчувствиями, на запах кофе и обнаружила Северуса Снейпа, невозмутимо левитирующего тост над спиртовкой. Слёзы и сглазы очень плохо сочетаются с огневиски.
– Вашего кузена до сих пор не отпустили, – сообщает Снейп, продолжая колдовать над завтраком. – У него обнаружилась Тёмная Метка, кто бы мог подумать...
Говорит он совершенно бесстрастно. “Да на чьей ты вообще стороне?” – думает Тонкс. Так она и поверила, что любимый шпион Того-Кого-Нельзя-Называть мог не знать о Метке Драко. Её кузена Драко. С родственничками тоже повезло, нечего сказать.
– Чуть не забыл: пошлите Люпину сову, что ли... Он ночью во все камины ломился, вас искал зачем-то...
Тонкс автоматически переводит взгляд на камин Снейпа. На полу перед камином валяются её аврорские ботинки.
За что?!
– Извините, сливок нет. Я сказал, что понятия не имею, где вы.
Это полная катастрофа. Всё настолько плохо, что это, пожалуй, даже смешно. Тонкс думает, не расхохотаться ли ей, но вместо этого она ведь наверняка снова разрыдается. А Снейп станет её утешать. Погладит по голове и скажет, что всё будет хорошо – вот это уже действительно будет смешно. Ну, давай, обернись и скажи: “Всё будет хорошо”, мрачно думает Тонкс, сверля взглядом его сутулую спину, и тогда со мной сделается настоящая истерика.
Снейп, с кофейником в руке, оборачивается, пожимает плечами и цедит:
– “Хорошо”, мисс Тонкс, это то, что сейчас.
2. Нюанс
− Мы все умрём, − говорит Анжелина.
− Я не понимаю, как кто-то может вас путать, − говорит Анжелина.
− Я отличала тебя с первого взгляда, − говорит Анжелина.
Они сидят в коридоре на подоконнике – на очень жёстком и неудобном каменном подоконнике. Край неба совершенно бесшумно вспыхивает зелёным, и он пытается убедить себя, что не вздрогнул. Вообще-то его пост чуть дальше по коридору, за поворотом которого в строгом соответствии с приказом наверняка маячит неисправимый отличник Перси. Но пока Пожиратели не прорвались в замок, охранять там, собственно, нечего. Время тянется невыносимо медленно. Он пытается убедить себя, что не понимает, к чему она ведёт.
− Я не хочу умирать, не сказав тебе, − говорит Анжелина.
– И вообще, − говорит Анжелина и шмыгает носом, − и вообще, я не хочу умирать, Фред. Фред, Фред, Фред, Фред.
Он молчит. У него ноет копчик. Анжелина права, они действительно очень разные. Брат сразу нашёлся бы с ответом, а он молчит и упускает момент, когда ещё мог бы...
− Я люблю тебя, − говорит Анжелина.
Чернильное небо бесшумно прошивает оранжевая молния.
− Видишь ли, Анжи... − он делает длинную паузу, надеясь что-нибудь придумать, почти надеясь, что произойдёт что-нибудь такое, что это предложение не придётся заканчивать, − мне кажется, что сейчас всё-таки немного не совсем... вернее... как тебе сказать... тут есть ещё вот какой нюанс... Дело в том... в том дело, что я, я... я, вообще-то, Джордж!
Анжелина коротко вдыхает, да так и застывает с приоткрытым ртом, глядя, как он медленно подносит руку к отросшим волосам, как будто собирается предъявить ей то ухо, по которому Фреда и Джорджа Уизли теперь безошибочно различают все сомневающиеся, но тут полыхает совсем рядом и на этот раз с оглушительным грохотом.
Бой оказывается молниеносным. Когда к образовавшемуся в стене пролому подбегает Анжелина, двое поверженных Пожирателей уже валяются на полу, а очень бледный Перси, чертя в воздухе дрожащие траектории, начинает лекцию о магической баллистике, из которой косвенно следует, что если бы кое-кто не отсиживал задницу, выслушивая признания Анжелины, а находился на своём месте, то был бы уложен первым же заклинанием. Но он слушает разглагольствования братца вполуха, а сам, с не отлипающей от губ ухмылкой, представляет, как будет хохотать над историей с Анжелиной его близнец.
Если, конечно, он ему расскажет. Но Фред, конечно, не станет рассказывать.
3. Сбой в программе
Когда она, не дожидаясь ответа, забирается на табуретку (и без того невозможно короткая юбка задирается так, что вот-вот покажется бледная, как у всех рыжих, кожа на коленных сгибах), по плечи исчезает в шкафчике и начинает чем-то там брякать, Северус сдаётся.
Он не будет ломать голову над тем, как вышло, что её имя не вписало себя в зачарованный свиток, бесперебойно, со времён Годрика-Самодура и Хельги Сердобольной, поставлявший в Хогвартс магглорождённых. Не будет рефлексировать по поводу того, за какие именно из многочисленных грехов директор отправил сюда его, Северуса, а не Минерву, отвечающую за набор и распределение и явно допустившую преступную халатность. Не будет пытаться придумать, что, собственно, с ней делать после того, как он дорасскажет о том мире, на поезд в который она опоздала на двадцать лет. Не будет даже злиться, что потратил полдня, приводя в порядок идиотское маггловское здание, в котором эта рыжая неумёха программировала свои безмозглые маггловские компьютеры, пока спонтанный выплеск её магии (как выяснилось, Минерва, не первый, далеко не первый!) не разнёс все четыре этажа. По-хорошему, действовать вообще следовало предоставить Министерству, но раз уж Дамблдор решил влезть в это дело лично, то пусть у него голова и болит. А он, Северус, просто будет сидеть здесь и пить чай, по мере сил притворяясь, что сожалеет о том, что она теперь безработная, и о том, что она пропустила столько интересного (война, восславление Лонгботтома-который-выжил-несмотря-на-Северуса-и-пророчество, десять лет чистки рядов). И да, черт возьми, он действительно хочет бренди.
− Вынужден отказаться, мисс Эванс, я не пью на работе.
Она слезает с табуретки и усаживается на неё же.
− Вы расстроены, − заявляет она невпопад.
У неё зелёные глаза, замечает Северус, зелёные-зелёные, не думал, что такие бывают у магглорождённых, что такие бывают в принципе. Поставив локти на стол, она опускает подбородок в ладони, улыбается не то смущенно, не то виновато.
− Не переживайте так, профессор Снейп.
Она ещё ему сочувствует. Не притворяется, действительно сочувствует. Он пришёл, перевернул весь её мир с ног на голову, а она сидит и старательно выговаривает “профе-ессор”, потому что он, по дурацкой школьной привычке, так представился, и она думает, что для него это важно. Хотя больше всего ей хочется разреветься. На Гриффиндор бы попала, не иначе, такая храбрая. Или на Хаффлпафф, такая добрая. Такая дурёха.
− Лучше называйте меня Северусом, − говорит Северус. И добавляет, на всякий случай: − Это моё имя.
− Угу, хорошо. Нет, ну правда, Сев – ничего, что я так? – ничего такого катастрофического же не произошло. Я уверена, что с этим вашим пергаментом всё в порядке. Это наверняка единичный случай, такой как бы сбой в программе...
Она наклоняется к нему – нет, просто наклоняется вперед, чтобы пересесть, поджать под себя ногу, как девчонка, какой была бы, если бы они познакомились тогда, когда должны были познакомиться.
Вот так она сидела бы в обитом зелёным бархатом кресле перед камином, каждый вечер, с первого курса по седьмой.
Северусу вдруг кажется, что произошло кое-что очень даже катастрофическое.
Но она ведь всё равно наверняка попала бы на Рэйвенкло.
Компьютерщица.
---
Всех ноябрьских именинников - с Днём Рождения! 
