Глава 2. Смешная девчонкаНочью Гарри долго ворочался в кровати, не в силах заснуть. Устал вроде бы зверски, но сон не приходил. Мысленно он сочинял новое послание, но упирался в ту же проблему, что и утром. Он не мог найти не только подходящих слов, но даже и мыслей. Все, что лезло в голову, казалось либо заумным, либо слишком пресным, либо неуместным и черствым.
Вскоре немногие вымученные слова, махнув рукой на бессилие автора, покинули утомленную голову, и их вытеснили их тяжёлые мысли о погибших.
Кингсли Бруствер сегодня сказал короткую речь над могилой Сьюзен Боунс. «Простите еще раз, что мы, взрослые люди, допустили такое. Мы постараемся, чтобы этот кошмар больше никогда не повторился".
Рон и Гермиона, как обычно, стояли рядом, держась за руки. Иногда обменивались взглядами, что-то тихо говорили друг другу. Крышка гроба опустилась, закрывая собой худенькую бледную девочку с длинной светлой косой.
Неестественно гулкий, ужасающий своей безысходностью стук земли по дереву... Гроб почти пустой, просто огромный для такой хрупкой девочки. «Резонанс, который дает всякий пустотелый сосуд, - пояснила как-то вечером Гермиона, когда Рон пожаловался, что у него неимоверно закладывает уши от этих звуков. – Ну, как игра на барабане», - тихо добавила она и замолчала.
- Пойдем, - шепнул Рон. – Все закончилось. Пора домой.
Вечером они сидели на кухне, глядя на танцующие в камине языки пламени и бездумно прихлебывая теплый травяной чай. Рон раздобыл где-то целую упаковку пакетиков зеленого чая с мелиссой, которая, по словам его мамы, хорошо успокаивает нервы.
Гермиона сидела за столом, подперев голову руками и тупо уставившись в остывающую чашку. Неожиданно она подняла глаза, встала со стула, и, взглянув на обернувшихся в её сторону друзей, запричитала.
- Господи, Господи! Гарри, Рон... Мальчики, родные мои... Как же хорошо, что вы оба живы! Я бы не... я бы просто не пережила, если бы кто-нибудь из вас двоих умер! И не надо мне про Кингс-Кросс и про бессмертие души! Вы нужны мне... Оба!.. Живые.
Гермиона говорила торопливо, путая слова и заикаясь, будто боясь, что не успеет высказать своих отчаянных страхов. Ее голос срывался, как натянутая струна.
Рон бросился к девушке, ударом ноги задвинув в сторону подвернувшийся табурет. Гермиона пошатнулась, её тело обмякло, голова упала на грудь Рона. Она не зарыдала, а застонала, судорожно всхлипывая при каждом вздохе, тщетно пытаясь набрать в легкие побольше воздуха. Рон обнимал её и шептал: «Все хорошо, Гермиона, все хорошо... Мы живы. Гарри живой! Наш Гарри живой!»
Растерявшийся Гарри смотрел на них, не зная, что сказать, и чувствуя, что у самого начинает щипать глаза. Голова кружилась от усталости, ноги подкашивались. Хотелось прижаться к кому-то более сильному, выплакать своё отчаяние, разделить скопившуюся боль… Но Гарри стоял неподвижно, не смея дать волю переживаниям.
Он не боялся показаться слабаком, просто в глубине души считал, что Рону, потерявшему брата, и Гермионе, не имеющей никаких сведений о родителях, сейчас тяжелее, чем ему. Надо было как-то держаться. У него родственников не убавилось, сирота - он сирота и есть.
Рыдания Гермионы стали тише, плечи больше не тряслись, сжавшееся в комок тело немного расслабилось. Рон приподнял подбородок, взглянул на Гарри, и, видимо заметив что-то странное в его лице, зажмурил глаза, качнул головой и жестом позвал к себе. И словно что-то прорвалось внутри. Гарри метнулся к друзьям, не пытаясь больше заставлять себя геройствовать, прижался к широкой груди Рона, к слабо вздрагивающей спине Гермионы, и, ощутив, как сильные руки друга обнимают его, почувствовал, что дышать становится чуточку легче.
*****
Лунный свет, смешавшись с отблесками уличных фонарей, проникал в комнату сквозь узкую щель в небрежно задернутых портьерах. Рассеянный луч слабо освещал свернувшуюся в комочек девушку и разметавшегося на диванных подушках парня.
Гарри по-прежнему не спалось. Глаза привыкли к темноте. Из-за плохого зрения силуэты расплывались, но в сумерках казались вполне естественными.
Завтра выйдет утренний выпуск «Пророка», где среди волшебников, родственников и друзей Сьюзен, будет красоваться его мрачная физиономия. Гарри не надеялся встретить Джинни среди магглов, но сегодня пару раз ловил себя на том, что высматривает в толпе копну ее огненно-рыжих волос. Напрасно - Джинни на похоронах не появилась, присутствовали только Перси, Чарли и Билл с женой.
Джинни не могла не знать, где и как проводит время Гарри Поттер - «Пророк» по два раза в день представлял подробный отчет обо всех траурных церемониях. Она могла встретиться с ним, если бы захотела, но почему-то каждый раз упорно оставалась дома. Гарри испытывал разочарование и искал причину.
Заболела? Не может выйти из дома? Не хочет показываться на глаза с опухшим от слез лицом? Скорее, последнее - Чарли ведь сказал, что передаст сестре привет. Если бы Джинни была больна, разве стал бы Чарли скрывать?
Как-то раз, ещё в прошлой жизни, когда Гарри и Джинни, забравшись под мантией-невидимкой на Астрономическую башню, наблюдали восход луны, она задала странный вопрос:
- За что ты меня любишь?
- Если бы я знал! – Гарри попробовал отшутиться.
- Но все-таки? – подружка оказалась настойчивой.
- Ну, ты... классно играешь в квиддич, - сказал Гарри, обрадовавшись, что быстро нашел подходящий ответ.
- Лучше Чжоу?
- Да ты в сто раз лучше Чжоу! – воскликнул Гарри, не сообразив толком, отчего это вдруг имя когтевранки встряло в разговор.
- В квиддич я играю лучше Чжоу? – напористо, нетерпеливо переспросила Джинни.
- Ты же вырвала снитч прямо у нее из-под носа в последнем матче, - ответил Гарри, не понимая до конца, по какой причине его подружка так зациклилась на квиддиче.
- Два снитча! – напомнила Джинни, сверкнув глазами и победно приподняв руку с двумя оттопыренными пальцами: средним и указательным.
- Два? Я что-то пропустил?
- Пропустил, - Джинни сердито фыркнула. - Решающий матч Гриффиндор-Когтевран в прошлом сезоне.
Гарри промолчал. Его жизнь делилась сначала на «до» и «после» убийства Седрика, потом на «до» и «после» гибели Сириуса… Матч в конце пятого курса действительно вылетел у него из головы, тем более, что им с Гермионой тогда пришлось срочно покинуть трибуну и заняться проблемами Хагрида.
- И все-таки, я жду ответа на вопрос, - твердо сказала Джинни, когда пауза чересчур затянулась. – За что ты меня любишь?
- Но я уже ответил, - без особого энтузиазма выдавил Гарри.
- Как только что выяснилось, квиддич не самое важное в твоей жизни, - ответила Джинни и, усмехнувшись, добавила: - Иначе ты бы помнил все матчи до единого.
- Ты... смешная, - чуть замешкавшись, произнес Гарри, вконец обезоруженный её логикой. Только дался ей этот квиддич!
- В смысле, весёлая? – лукаво улыбнувшись, переспросила Джинни.
- Так точно! – воскликнул Гарри, обрадовавшись, что искомый ответ нашёлся так быстро.
- А подробнее?
Гарри вздохнул. Джинни, проворно высвободившись из-под мантии-невидимки, отошла на шаг в сторону. Лиловые сумерки стерли её веснушки, притушили пламя рыжих волос, но тихий ночной воздух делал голос юной волшебницы особенно звонким, а смех - заливистым.
- Ты не плачешь, как некоторые, по полгода, - начал перечислять Гарри, поняв, что от подробного ответа ему не уйти. – Ну, и умеешь развеселить... Знаешь, ты так похоже изображала этого придурка Маклаггена! Это было намного лучше того, что задумал я.
- А что задумал ты?
- Хотел просто отправить его на тот свет, - заявил Гарри таким тоном, как будто речь шла о каком-нибудь червяке или василиске. – Но перенапрягаться мне категорически запретили, - Гарри развел руками, - так что пришлось оставить свои коварные планы и лечиться.
- А почему ты не припёр Маклаггена к стенке потом? – дрогнувшим от смеха голосом поинтересовалась Джинни.
- Да... занят был, - протянул он с извиняющейся интонацией. – Уже не помню чем, но чем-то очень важным. У Гарри Поттера, знаешь ли, всегда такие важные дела... То Дамблдор записку пришлет, то министр в гости напрашивается.
Джинни согнулась пополам от смеха уже на середине тирады. Гарри крепился, как мог, но едва закончив про министра, схватился за живот. За разговором и неудержимым хохотом они не заметили, как сгустились сумерки. Заметив, что совсем стемнело, они торопливо протянули друг к другу руки и слились в поцелуе.
Гостиная Гриффиндора уже опустела - все ушли спать, включая вечно обложенную книгами Гермиону. Прощаясь с Джинни до утра, Гарри, не удержавшись, задал ей ответный глупый вопрос:
- За что ты меня любишь?
- Что значит, за что? – с недоумением пожала плечами Джинни. - Ты - тот самый Гарри Поттер, и этим всё сказано!
Предсказуемый ответ. Слишком предсказуемый… На худой конец, могла бы притвориться, что завтра прочитает «Новейшую историю магии» и тогда уже сформулирует точный ответ - он бы улыбнулся остроумной шутке. А так... Лучше ничего не отвечать, чем отвечать глупо.
Нет, лучше не задавать глупых вопросов. И хватит уже притворяться укротителем василисков.
