Глава 1***
Двадцать девятое августа на Гриммо, 12 начинается неожиданным театрализованным представлением под кодовым названием «Лили Луна Поттер уговаривает Гарри Джеймса Поттера купить ей метлу».
Джин изумленно качает головой: и откуда только дочурка нахваталась? Гарри улыбается и подыгрывает, как может. Рон и Роза с одинаковым подозрением поглядывают на Скорпиуса Малфоя, но тот отвечает безмятежно прозрачным синеглазым взглядом: подумать только, на лицо вылитый хорек, а глаза как у Лавгуд: наивные до невероятия! Ал и Джим с насмешливым восхищением взирают на сестренку – вот бы им так уметь…
Лили начинает разговор издалека. О том, как хорошо рисует Северус («Ма-а, ну какой он Альбус… Гермиона говорит, «альбус» – это «белый», а у Сева все синее, ты же знаешь»), и как она вчера летала на метле Джима, и как брат ее нарисовал…
- Я сейчас принесу показать! – и Гарри с Джинни и Роном серьезно изучают движущиеся на пергаменте картинки.
На завтрак как обычно заявляется Тедди Люпин, и малышка тотчас вовлекает его в свой план. Через пару минут Поттер-старший уже втянут в дискуссию о достоинствах новой модификации «Молнии», а рыжая интриганка тихонько помогает маме расставлять тарелки на огромном столе.
Никого не удивляет, что Джеймс, едва перекусив, бросается азартно рассуждать о квиддиче. Лили ехидно усмехается: ну что ж, не зря прикрывала брата в последний раз, когда тот утащил у отца мантию-невидимку…
Рон заводится с пол-оборота: хлебом не корми – дай вспомнить свое вратарское мастерство. Альбус подливает масла в огонь:
- Ну, в конце концов, у нас с Джимом полеты в крови, да и у Хьюго тоже… Даже Рози, хоть играть и отказывается, - Ал с обидой косится на сестру, - все равно отличный охотник!
Гарри с гордостью смотрит на ребят: почти весь клан Поттеров-Уизли играет за факультетские сборные по квиддичу. Розу, сколько б она ни сопротивлялась, уломают все равно – на следующий год, когда выпустятся из школы нынешние семикурсники-равенкловцы. Кажется, не разделяют общей любви к полетам только красавица Мари-Виктуар и еще, как ни странно, дочь Фреда Алиса. А вот Малфой, что ни говори, - определенно лучший ловец в Хогвартсе за последние полвека, и Поттер-старший вынужден был это признать, к вящему удовлетворению Драко: «Уж не завидуешь ли, а, Поттер? Дай хоть сыну-то за меня отыграться…»
Джеймс смущенно поводит плечами, слегка краснеет и начинает:
- Пап, а ты знаешь, что директор разрешила первоклашкам тренироваться, если под присмотром страших? Это она так обеспечивает… «пре-емственность»!
Рози насмешливо хмыкает: - Джим на год старше, а все как маленький…. Чуть подлиннее слово – непременно запнется, выговаривая.
Гарри скептически поднимает бровь («Ох, вечно ты подражаешь этим малфоевским выкрутасам!») и сам стремится в расставленную ловушку:
- И на чем, интересно, вы там тренируетесь?
- Ни на чем, - подмигнув сестренке, охотно объясняет Ал. - Разве мы позволим малышне трястись на этих разнесчастных «Кометах»? Они же просто для жизни опасны!
Лили демонстративно надувает губы:
- То есть я целый год не буду летать? - и, стараясь казаться взрослой, добавляет:
- Так и играть недолго разучиться!
- Эй, Поттер! – вдруг вклинивается Скорпиус, до тех пор с искренним наслаждением наблюдавший за событиями со стороны. - А давай я тебе метлу подарю?
Джинни одновременно и хмурится, и смеется:
- А что ты с нее взамен потребуешь, интересно?
Малфой, не задумываясь, выдает:
- Ну, пусть пообещает, что, когда вырастет, выйдет за меня замуж… - и тут же несколько нервно ищет глазами Джеймса. Тот усмехается:
- Пусть только попробует!
Лили смеется и наконец отвечает:
- Не-ет, Скорп, я лучше у папы метлу попрошу…
И Гарри обреченно вздыхает:
- Та-ак… Ну, я пока дочь замуж выдавать не собираюсь, так что… завтра в Косом купим тебе «Молнию», Лил…
- Я не Лили! - возмущенно возражает будущая первокурсница. – Я Поттер!
И все девять человек за столом заливаются смехом.
***
Когда девочка, как две капли воды похожая на Лили Эванс, направляется к табурету с Распределяющей Шляпой, Минерва МакГонагалл улыбается уголками губ и уже готовится услышать «Гриффиндор». Сидящий с ней рядом Невилл совсем не по-профессорски подмигивает в сторону красно-золотого стола, где взволнованно замер, перекрестив пальцы на удачу, Джеймс.
Рыженькая Поттер решительно натягивает на себя Шляпу и, не успев даже испугаться, слышит невероятное:
- Слизерин!
Зал изумленно замирает. Джеймс ошарашенно трясет головой, надеясь, что ослышался. Альбус просто хмурится и бросает настороженный взгляд на притихших студентов змеиного факультета.
Лили поднимается с табурета, обводит всех насмешливым взглядом и, гордо вскинув голову, с улыбкой направляется к столу серебристо-зеленых. Скорпиус Малфой напряженно наблюдает за тем, как малышка легко присаживается с краю, не обращая внимания на зловещий шепот вокруг. Надо же, улыбается…
***
Сам Скорпиус четыре года назад так и не сумел улыбнуться, услышав удовлетворенное:
- Безусловно, Гриффиндор, мистер Малфой!
Хотя с ним рядом был Джим. И хотя в его положении еще неизвестно, где было бы хуже – на Гриффиндоре или на Слизерине.
А Лили совсем одна – и смеется… Откуда только вылупляются эти бесстрашные Поттеры?
Скорпиус хмурится, вспоминая, с каким трудом сам приживался на львином факультете. Если пуффендуйцам, к примеру, вполне хватило бы того, что его отец – герой и замминистра, то гриффы копали глубже. И прекрасно знали, что уже триста лет как все Малфои учатся на Слизерине, да и до того исключения бывали разве что в сторону Равенкло. И кем были его деды Альберт Гринграсс и Люциус Малфой – знали тоже.
Если б не Джеймс…
Поттер, который для своей выгоды даже пальцем не пошевелит, еще на первом курсе чудом выпросил у МакГонагалл для друга разрешение участвовать в отборе в квиддичную команду. Тот оказался лучшим, и с тех пор был бессменным и непревзойденным ловцом – попробуй такого тронь, факультету это недешево обойдется…
Незаметно, матч за матчем, день за днем в общей гостиной, где Джеймса нельзя было застать без Малфоя, к нему все больше и больше привыкали. Но окончательно признали, как оказалось, только в середине третьего курса, на матче против Равенкло, когда Скорп прекратил погоню за снитчем в метре от победы, чтобы подхватить сбитую с метлы гриффиндорскую охотницу Метеллу Вуд. В тот раз золотой мячик поймал Альбус, через год после Джеймса распределившийся на орлиный факультет на пару с Розой Уизли.
Ал, растерянный, рвался все переиграть, но Скорпиус решительно отказался – дескать, сам решил, сам и выкручиваться буду. И – пропал. Под вечер гриффиндорцы, обыскав замок сверху донизу, нашли-таки своего замерзшего ловца на вершине Астрономической башни и почти силой затащили в факультетскую гостиную.
Скорп, помнится, не знал, что и подумать, пока порывистая кареглазая Метелла не бросилась его обнимать, чуть не плача то ли от благодарности, то ли от беспокойства. На то Рождество он получил подарок едва ли не от каждого на факультете – львята, как могли, старались извиниться за два с лишним года предвзятого отношения к наследнику Малфоев.
Впрочем, проблем им с Джимом хватало все равно. Попытки директрисы примирить враждующие факультеты срывались одна за другой; после поступления в Хогвартс Поттеров, Малфоя и Забини Минерва и вовсе махнула на это рукой – все равно дело-то безнадежное!
***
Летом перед первым курсом Джима Гермиона была загружена работой по самую макушку и то и дело в отчаянии вопрошала Мерлина, с чего это ее когда-то потянуло согласиться на этот пост в Департаменте Образования Министерства…
Бо́льшая часть коллег давным-давно разъехалась по курортам, Рон был в отпуске и вместе с детьми весело проводил время в загородном коттедже Драко и Астории. Гарри и Джинни, сплавив свой выводок Люпину, в кои-то веки выбрались в Румынию навестить Чарли и Луну Уизли, и только она застряла в надоевшем за год кабинете на весь июль.
Посетители появлялись нечасто, и от этого становилось еще тоскливее. В какой-то из дней, когда монотонное перекладывание бумаг довело ее почти до исступления и миссис Уизли начала было подумывать о Веселящих Чарах, раздался неожиданный сигнал и дверь кабинета распахнулась. В комнате, защищенной от солнца темными шторами, было слегка сумрачно, так что Гермиона с трудом могла рассмотреть черты лица посетительницы.
Та держалась спокойно и с достоинством, хотя, присмотревшись внимательнее, можно было заметить в ее осанке излишнюю напряженность, которая выдавала то ли просто волнение, то ли страх.
- Садитесь, пожалуйста, - мягко проговорила Гермиона, про себя благодаря женщину за своевременный визит.
- Спасибо, - та грациозно опустилась в кресло и безукоризненно вежливым тоном продолжила:
- Миссис Уизли, я не думаю, чтобы вы меня помнили, - она вдруг посмотрела Гермионе в глаза, качнув изящно заплетенной бронзовой косой, и та мгновенно сообразила, откуда знает этот голос и прическу.
- Блейз? – Грейнджер и сама не могла бы поручиться, чего в ее тоне больше – удивления, радости, страха или горечи.
Та едва заметно вздрогнула и саркастично заметила:
- О, да я, кажется, в этой стране популярна…
Гермиона пожала плечами:
- Вряд ли. Так что ты хотела?
- Ты не поверишь – всего лишь отправить сына учиться в Хогвартс. Я давно живу в Германии, поэтому приглашения ему, разумеется, не присылали, но…
- Мне кажется, достаточно было обратиться к МакГонагалл, - начала Гермиона, но Забини резко прервала:
- Думаешь, все так просто, Грейнджер? Директор не приняла бы сына пожирательницы без рекомендации Министерства, и ты это наверняка понимаешь!
- Ерунда, Забини! Близнецы Гойл поступили в прошлом году без каких бы то ни было нареканий…
- Ты же знаешь, что Грег…
- Так и не принял метку, - уверенно закончила Гермиона. – Знаю. Только, можешь мне поверить, для людей это мало что меняет… К Малфою и то до сих пор относятся подозрительно.
Рука Блейз взметнулась к волосам и она спросила нарочито небрежно:
- Ах, да… Вы же наверняка общаетесь с Малфоями. Как Драко?
Гермиона тепло улыбнулась:
- Счастлив. Сын – тоже будущий первокурсник, своеобразный такой паренек… Ты у них вообще не бываешь?
Забини выпрямила спину еще сильнее, чем раньше, и ответила ледяным тоном:
- Как ты себе это представляешь, Грейнджер? Я его едва не убила когда-то!
- Вот и извинилась бы, - взгляд Гермионы сверкнул непонятной смесью злости и сочувствия, такой едкой, что Блейз пришлось отвести глаза.
На пару секунд повисла тишина, а потом гриффиндорка вдруг тихо спросила:
- Почему в Хогвартс-то? Здесь будет труднее…
Блейз, по-прежнему глядя в сторону на тонкий луч, проникающий в кабинет через зазор между шторой и рамой окна, ответила решительно и не по-слизерински порывисто:
- Да лишь бы не в Дурмстранг! Не хочу, чтобы моего сына учили Темным искусствам, хватит с меня этого…
Гермиона закусила губу:
- Как его зовут?
- Оливер, - Забини нерешительно подняла взгляд на Гермиону.
- А фамилия?
- Моя, - Блейз снова натянула на лицо высокомерное выражение, видимо, боясь лишних вопросов. Гермиона с легким вздохом кивнула:
- Я обязательно напишу Минерве. Уверена, она не будет против… Но я в любом случае пришлю сову.
Слизеринка церемонно склонила голову:
- Благодарю, - и сухо попрощалась.
Выйдя за дверь, она опустилась на диван в пустом коридоре и закрыла лицо руками. Фамилия… Много бы она дала, чтобы никогда не слышать ничего о том хлыще из Министерства, который во время войны втихую работал на Темного Лорда и с его согласия лапал молоденьких пожирательниц. А потом, после победы Поттера, просто собрался и уехал куда-то, кажется, в США, даже не вспомнив ни о ней, ни о ребенке. К мерлиновой бабушке его фамилию!
***
Как и ожидала Гермиона, МакГонагалл не возразила ни слова, и одиннадцатилетний Оливер Забини распределился на Слизерин. Парень оказался хмурым, серьезным и решительным, совершенно непохожим на непоследовательную и страстную Блейз. Был в нем стержень, позволивший как-то исподволь завоевать первое место среди студентов змеиного факультета. Уже ко второму курсу симпатии и антипатии Забини оказывали влияние на мнение всего Слизерина, и именно с тех пор серебристо-зеленые категорически невзлюбили гриффиндорца Малфоя, а заодно с ним и Джеймса.
Скорпиус, обычно не спускавший никому обид, принципиально игнорировал межфакультетские дрязги; Поттер первое время хорохорился, пока не заметил, что друг огорчается его перепалкам со слизеринцами и зачастую после них на несколько дней замыкается в себе.
Джеймс так ни о чем и не спросил, просто однажды, услышав от Забини очередное оскорбление и заметив, как напрягся в ожидании скандала Скорп, он только пожал плечами:
- Слушай, нам уже не по одиннадцать лет, тебе не кажется, что пора прекращать эти глупые ссоры?
И, улыбнувшись другу, спокойно отправился на зельеварение, оставив слизеринца в полном недоумении.
Через пару месяцев, поняв, что гриффиндорцы возобновлять войну не намерены, Забини поостыл и сам удивился своей злости… В конце-то концов Оливер и сам не знал, что преобладает в его отношении к Скорпиусу: злость на Малфоя-старшего, из-за которого мама то и дело плачет ночами и все еще не выходит замуж за мистера Брейля, который так любит и маму, и его самого?.. Или, может быть, зависть – потому что у гриффиндорца счастливая семья, потому что его чуть не боготворят на факультете, где он должен был стать чужим, потому что вокруг него вечно – целая компания всех этих Поттеров, Уизли, Люпинов, Лонгботтомов, которые готовы защитить от всего на свете и согласны перевернуть все в Хогвартсе кверху дном, чтобы только порадовать и успокоить, если что-то не так?
В конце концов, себе-то можно было признаться, что сколько ни злись, не получается избавиться от желания хоть раз оказаться вместе с этой компанией в Хогсмиде или даже просто на прогулке по территории Хогвартса.
И Оливер сдался. Просто наотрез перестал замечать и Скорпиуса, и Джеймса, и весь их шумный неразлучный клан.
***
А они, почти оккупировав школу, продолжали попадаться на пути в любом коридоре и в любое время. С поступлением Хьюго и приехавшей из Румынии Элиминель Уизли (Джинни, узнав, как назвала дочь Луна, сползла на пол от смеха…) на Пуффендуй и этот факультет был вовлечен в общий кавардак, который устраивала в Хогвартсе веселая компания во главе с Тедди Люпином.
На каком-то из семейных торжеств Гермиона пошутила:
- Эй, а не пора ли нам завоевывать Слизерин, а? – и с улыбкой взглянула на Асторию, которая ждала наконец-то второго ребенка.
И вот теперь…
***
Лили Поттер сидит за слизеринским столом, изо всех сил стараясь не показать своего беспокойства. Папа, конечно, поймет, Гермиона и Рози со Скорпом наверняка тоже, но вот что скажет мама? А дядя Рон – вот это будет ужасно! Девочка украдкой кидает взгляд на Джеймса, но тот сидит за гриффиндорским столом мрачный как туча и не поднимает глаз. Зато Ал ободряюще кивает сестренке, и сразу становится немного легче – хоть один не обижен!
После праздничного ужина Джеймс, не позвав с собой Скорпиуса, решительно направляется к столу Слизерина. Лили бросается ему навстречу:
- Джим! Ты на меня сердишься?
Брат хмурится еще сильнее и опускается перед ней на корточки:
- Ничего подобного, сестренка! Я просто предупредить хотел, - Джеймс повышает голос так, чтобы слышали все, кто еще остается за столом. - Если кто-нибудь чем-нибудь тебя здесь обидит, он будет иметь дело со мной!
Лили ерошит брату волосы:
- Кто это тебе сказал, что меня здесь будут обижать?
Тот пожимает плечами:
- Ну, это же слизеринцы… Они по-хорошему не умеют!
И тут девочка вдруг серьезно заявляет:
- Джеймс, к твоему сведению, это теперь мой факультет! Так что пообещай, что больше не будешь плохо говорить о слизеринцах…
Парень внимательно смотрит сестре в глаза и понимает, что все. Она Поттер, и она решила. Точка.
И Лили с удивлением слышит, как брат медленно и торжественно произносит:
- Обещаю!
В двух метрах от них Оливер Забини изумленно замирает, не в силах поверить в то, что услышал.
***
- Гарри? – Малфой, как всегда аккуратный, выходит из камина в кабинете Поттера, стряхивая с мантии несуществующие частички пороха.
Поттер кивает, не отрываясь от чтения пергамента, который держит в руках.
- У тебя такое лицо, словно тебе прислала весточку тетушка Беллатриса… - Малфой усаживается во второе кресло, не сводя глаз с друга. - Потте-ер!!!
Гарри наконец поднимает взгляд:
- Доброе утро.
- Что-то по тебе не скажешь, что доброе… Что там случилось? Малышка Поттер взорвала Хогвартс-Экспресс?
- Хуже, - слабо усмехается гриффиндорец, - Лил распределилась в Слизерин.
Малфой выглядит не слишком удивленным:
- Ну, этого можно было ожидать: у твоей младшей потрясающий талант к интригам. Даже я иногда не сразу ее раскусываю, уж не говоря о Скорпиусе…
- Малфой, я серьезно, дементор тебя побери!
Тот удрученно вздыхает:
- И я серьезно. Кстати, надеюсь, теперь ты понимаешь, что со мной творилось, когда Скорп попал на этот ваш ало-золотой факультет?
- Сейчас все сложнее. У Скорпа был Джим. И гриффиндорцы не пускают заклятий в спину.
Малфой резко встает и отходит к окну:
- По-прежнему считаешь, что все слизеринцы – сволочи?
Гарри чувствует звучащую в его голосе обиду и возражает:
- Не считаю. Эта моя теория потерпела крах еще в Хогвартсе, - и вдруг у него вырывается:
- Драко, она там приживется?
Малфой задумывается и отвечает медленно:
- В зависимости от того, как поведет себя. Слизерин не так плох, но предавать его чревато большими последствиями.
Гарри сжимает голову руками:
- Ч-черт!
- Поттер, да прекрати ты панику, - с досадой и беспокойством одновременно бросает Драко, - Лили девчонка хитрая, разберется…
Гарри взрывается:
- Да откуда вообще в ней это? Что мои предки, что Джин – лукавства ни на грош!
Малфой терпеливо отвечает:
- Ну, если тебя мое мнение интересует, то, во-первых, дело тут не только в Лили. Джеймс тоже не так уж прост, а Ал – это вообще отдельная история… Ты б хоть подумал, Поттер, прежде чем давать детям имена! Ну, Альбус Северус – это вообще прямая дорога в высокую политику. Джеймс Сириус уже лучше, но Сириус вообще-то…
- Сириус был гриффиндорец!
- До того, как стать гриффиндорцем, он был Блэком, Гарри. А это просто так не забывается.
- А Лили?
Драко усмехается:
- Ну, знаешь ли… Сколько я знаю о твоей матери, она много лет водила за нос одновременно и крестного, и твоего отца. Вот и подумай… А уж что до Лавгудов, то про эту семейку никогда не знаешь, где у них правда, где вранье, а где фантазия!
Гарри ухмыляется, вспомнив о нарглах, но тут же возражает:
- Не складывается твоя версия, Малфой…
- Это еще почему?
- Ну, твой-то сын… Скорпиус… как второе имя?
Малфой с мгновение колеблется, но потом все-таки отвечает:
- Брайан.
Поттер смотрит недоумевающе:
- Я был уверен, что… Это тоже в чью-то честь?
Малфой неопределенно пожимает плечами, отводя взгляд, и Гарри, вдруг догадавшись, ахает:
- Дамблдор?! Это было одно из его имен…
Драко молчит с минуту, потом тихо объясняет:
- Это что-то вроде извинения… В конце концов не будь меня, он прожил бы немного дольше.
И Поттер, не осмеливаясь возразить, вдруг спрашивает:
- А почему не… Люциус?
Драко вздрагивает, услышав это имя. С тех пор, как отец погиб, только Нарцисса решалась иногда вспоминать о нем вслух. Но не Драко. А уж чтоб Гарри…
- Потому что я не уверен, что он того заслуживал, - резко бросает Малфой.
- Я не… - начинает Поттер, но Драко перебивает:
- Ты не в курсе, я знаю. Никто, в общем-то, не в курсе.
Молчание. Пауза тянется около минуты, потом Малфой придвигает одно из кресел к камину и зачем-то разжигает огонь. Гарри сидит, почти затаив дыхание, до тех пор пока Драко не заговаривает сам:
- Мама - урожденная Блэк, они не умеют кланяться. А Темный Лорд не любил гордецов. Его ужасно раздражала ее манера всегда высоко держать голову. И… однажды он просто был не в настроении, а отец с мамой попались под руку. Лорд приказал отцу применить к маме Круциатус… - Малфой вдруг заходится сухим кашлем.
- Он отказался? – тихо, но очень спокойно спрашивает Гарри.
- Нет, - горько качает головой Драко. - Он просто не смог. Подошел с палочкой, произнес заклинание, - и ничего. Ты же знаешь, что Непростительные завязаны прежде всего на эмоциях… Даже смешно – у Люциуса Малфоя не нашлось ненависти на обычный Круциатус. Он тогда так странно выглядел… никогда раньше я не видел отца настолько растерянным. А потом Лорд решил, что такой слабый слуга ему не нужен.
Малфоя передергивает.
Гарри поднимается и подходит к окну:
- Малфой…
- Да?
- Мне жаль.
И усомниться как-то не получается.
***
Лили стоит посреди общей гостиной Слизерина. Время уже далеко за полночь, но ей не спится. А все этот портрет виноват!
Уже несколько дней он пронизывает ее глазами всякий раз, когда девочка появляется возле стены почета. Она ежится и старается побыстрее пройти мимо – а когда уходит, то ей становится стыдно. Так, словно она и в самом деле причиняет кому-то боль.
И вот теперь он начинает ей сниться. Жесткое, измученное лицо, почти физически тяжелый взгляд, тонкие руки, сжатые в безнадежной попытке ничем не выдать эмоций. Странное дело – остальные портреты в Хогвартсе весьма активны, а этот, хоть и живой, кажется, едва дышит и почти не двигается. И Лили всякий раз приходит в голову непрошеная мысль о том, что, может быть, его когда-то недолечили, и теперь он старается не тревожить старых ран.
Когда Лили жалуется братьям на портрет, они непонятно переглядываются и Джим хмыкает:
- А ты попробуй с ним поговорить!
Сев отчаянно хмурится, но не возражает.
И Лили наконец-то решается. Все равно сон не идет, так почему бы и нет?
Девочка решительно подходит к простенку с портретом и удивленно замирает: тот, к кому она пришла, крепко спит, сидя в директорском высоком кресле. Лил нервно сжимает кулачки: неужели во сне ему еще хуже? Человек на портрете изредка слабо вздыхает, закусывая губы и, кажется, шепотом просит о чем-то. Когда он вдруг резко распахивает глаза, в них все еще стоят слезы.
- Доброй ночи, сэр, - Лили вежливо наклоняет головку, убеждая себя, что ей вовсе не страшно.
Мужчина хмуро кивает ей с портрета.
- Извините, если я помешала, но мне показалось, что вам было плохо… Жаль, что я не могу сварить зелье для портрета!
Ее странный собеседник вдруг заинтересованно переспрашивает хриплым спросонья голосом:
- Ты что, умеешь готовить зелья? Ты же первокурсница!
- Меня Гермиона научила… Для этого ведь не нужна палочка.
- А, эта Грейнджер… Мисс гриффиндорская всезнайка?
Лили вдруг улыбается:
- А я догадалась, кто Вы! Вас ведь зовут Северус, так?
Снейп саркастически кривится:
- Популярность все-таки - довольно приятная вещь… А тебя как зовут?
- Поттер. Лили Поттер, - гордо вскидывает голову девочка, но тут же испуганно спрашивает:
- Что с Вами?
Снейп, с трудом переводя дыхание, отмахивается:
- Не ваше дело, мисс Поттер. Идите-ка лучше спать!
Лили мгновенно понимает, что лучше не спорить и направляется к лестнице в спальню. Жаль, что она уже не видит, каким ласковым взглядом провожают ее матовые черные глаза.
Наутро никто не верит, что Лили говорила с портретом. Снейп никогда не разговаривает. Видимо, какой-то сбой в оживляющей магии.
***
- Кто это у нас здесь? – угрожающе надвигается на девочку пятикурсник с Равенкло.
Лил смело смотрит ему в глаза:
- Мисс Поттер, будем знакомы!
- Ах, вот оно что, - язвительно тянет парень, - та самая Поттер.
Вокруг, предчувствуя развлечение, уже собирается небольшая аудитория.
- Та самая? – с наигранным недоумением спрашивает слизеринка. В конце концов, бежать все равно некуда. Разве что рядом окажется кто-то из родни… Лили незаметно обводит взглядом собравшихся – нет, никого. Правда, где-то поблизости занятие у пятого курса Слизерина, ну так им до нее дела как флоббер-червям до луны.
- Вот именно. Единственная предательница в семье, - девочка вздрагивает, словно ее ударили:
- Что?!
- Сама знаешь. Дочка победителя Вольдеморта учится на факультете пожирателей, подумать только…
- Слизерин ничем не хуже других факультетов, - зло отчеканивает младшая Поттер. - И вообще, советую придержать язык!
Вокруг смеются, и это нервирует еще больше.
- Знаешь, дорогая, - почти шипит равенкловец, - на месте твоего отца я бы мигом отказался от такой дочурки!..
Лили пытается придумать какую-то колкость в ответ, но ничего не приходит в голову, а на глазах уже сами собой выступают слезы. Думая только о том, как бы их удержать, девочка даже не сразу слышит за спиной уверенный голос:
- Чтобы быть сейчас на месте Гарри Поттера, Рифтер, нужно было быть им с самого начала. А я уверен, что такой трус, как ты, этого бы не выдержал. Экспеллиармус!
Сквозь слезы Лили не сразу узнает парня, который возвращает ей волшебную палочку, а как только узнает, громко ахает от удивления.
***
На следующий день перед зельеварением к Оливеру неожиданно подходит старший из братьев Поттеров:
- Забини, спасибо тебе большое за сестру.
Голос смущенный, но настолько искренний, что слизеринец теряется, не зная, что ответить, и, в конце концов, выдавливает что-то совсем неподходящее:
- Не за что. Забудьте.
Джеймс кивает и собирается уже уйти, но что-то заставляет его остановиться и добавить:
- Знаешь, отец мне всегда говорил, что дело не в факультете. А я не верил.
Забини пожимает плечами:
- И что?
- Зато теперь верю.
- Рад за тебя, Поттер, - теперь уже торопится уйти Оливер.
- Да подожди ты, Забини, - окликает его Джеймс. - Я хотел спросить, может, ты не против сходить с нами в Хогсмид? Со всей компанией, в смысле?
Слизеринец изумленно замирает, пытаясь сообразить, не розыгрыш ли это:
- Поттер, ты что, серьезно?
- Конечно, - уверенно отвечает тот и смотрит с каким-то напряженным ожиданием.
- Тогда я только за, - громко заявляет Оливер, сам не замечая, как губы расплываются в непривычно счастливой улыбке.
Давно он так не улыбался.
