Рождество у моря

Глава 1

Название: Рождество у моря
Автор: rose_rose
Категория: гет
Жанр: общий
Рейтинг: G
Пейринг: РУ/ГГ, Билл/Флер
Размер: мини
Саммари: Рождество в коттедже "Ракушка", время действия - 7-я книга.
Примечания/предупреждения: написано на флафф-фикатон для Somewhere, тема - "снежность".
Дисклеймер: все не мое, я только взяла поиграть



- Будем спг’авлять Г’ождество у мог’я? У-у-у, très romantique! – говорит Флер, кутаясь в зимнюю мантию с меховой оторочкой. – Пг’огуляемся до того мыса?

Они отправляются в путь втроем: Билл и Рон по обеим сторонам Флер, будто почетный караул, – Билл, высокий и стройный, в кожаной куртке, с развевающимися по ветру рыжими волосами, и Рон под оборотным зельем, в обличье коренастого русоволосого паренька. Его смутно раздражает это чужое тело, но ничего не поделаешь – во всей магической Британии есть только два человека, которых Пожиратели или охотники схватят с большим удовольствием, чем его. Вспоминая об этих двух людях, Рон ежится и поднимает воротник куртки – как будто дело в налетевшем с моря ветре. Постепенно Флер и Билл все плотнее прижимаются друг к другу, а их реплики становятся все глуше и неразборчивее и все чаще перемежаются хихиканьем Флер, и Рон дает им уйти вперед, а сам замедляет шаг и в конце концов останавливается, глядя на море. Море, огромное, мутное, неспокойное, сливается на горизонте с таким же мутным низким небом, а вблизи – с бежевым песком, на котором вдоль линии прибоя лежит полоса спутанных бурых водорослей и там и сям разбросаны вылизанные морем куски дерева, ракушки да разный морской мусор. Шум прибоя и шум ветра сливаются в однообразный гул, который вместе с мельчайшими брызгами морской воды заполняет собой воздух. Рон садится на корягу и всматривается в бескрайнее серо-бежевое пространство, и слушает гул прибоя, время от времени бездумно бросая в море мелкие камешки. Кажется, что камешки растворяются в воздухе, даже не долетая до воды. «Как романтично», - сказала Флер. Рон не уверен до конца, что девушки понимают под этим словом, но если бы ему пришло в голову сформулировать, что значит «романтично», - картина была бы настолько далека от этого продуваемого всеми ветрами, блеклого побережья, насколько это только возможно. Рон глядит вдаль, на полустертую линию горизонта, но видит совсем другое: пышущий жаром камин в гриффиндорской гостиной, высокие бокалы со сливочным пивом у мадам Розмерты, засыпанный снегом Хогсмид, тесную и шумную кухню в Норе, и везде рядом с ним Гарри – взлохмаченные волосы, перекошенные очки, всегда чуть удивленный взгляд – Гарри, лучший друг, живая легенда, ходячая бомба, ежеминутно готовая взорваться очередными неприятностями. И Гермиона.
Гермиона.

Рон наклоняется и старательно выводит это имя на влажном песке, ледяном и липком на ощупь. Если верить книге «100 способов очаровать ведьму», это тоже романтично. Но, когда надпись закончена, кривые неуклюжие буквы выглядят совсем не романтично, а глупо и неуместно, и Рон поспешно стирает надпись кроссовком и с отвращением вытирает испачканную песком руку о джинсы. И остается сидеть на коряге, бездумно бросая камешки в море, которое проглатывает их без звука, - остается сидеть, пока Билл и Флер, дойдя до мыса, не поворачивают обратно и не уводят его в дом.

* * *
В будние дни Билл уходит на работу в «Гринготтс», а вечером часто пропадает по делам Ордена, и Рон остается с Флер – помогает ей на кухне, подновляет заклинания, защищающие дом, а иногда они вместе отправляются ставить защиты на маггловский квартал неподалеку. У Флер получается гораздо ловчее, но Рон старается. Однако даже со всеми этими занятиями у него остается очень, очень много времени на размышления – гораздо больше, чем было когда-либо в жизни. Дни в коттедже «Ракушка», где никогда не умолкает гул прибоя, ничуть не похожи на жизнь в беспорядочной и шумной Норе, то и дело оглашаемой взрывами смеха и перебранками, или на вечный круговорот событий в Хогвартсе… или на тревожное напряжение их похода за хоркруксами.
Рону кажется, что он ни разу еще по-настоящему не думал… ни о чем. И он думает.

Он сидит на веранде, вдыхает просоленный морской воздух, слушает море – и думает. О войне, о хоркруксах, о Том-кого-нельзя-называть. О семье. О Билле и Флер. О будущем – про которое неизвестно, будет ли оно. О Гарри – друге, Избранном, их последней надежде, мальчишке, с которым семь лет делил кров и которого знает, как облупленного, - и его странной судьбе. О Гермионе.
И о том, как к ним вернуться. Главным образом – о том, как ним вернуться.

- Рон! – зовет его из дома Флер, занятая предрождественскими хлопотами, как будто в этом коттедже у моря, на краю обезумевшего мира приближающийся праздник по-прежнему имеет какое-то значение.

Флер, окруженная кухонной утварью, до странности напоминает Молли, хотя внешнего сходства между ними нет никакого, и Рон это прекрасно понимает. Он помнит Флер на Турнире Трех волшебников – окруженную облаком серебристого сияния, скользящую по Большому залу Хогвартса, будто по водной глади, - помнит внезапную волну лихорадочного волнения в груди, желание тут же, немедленно сделать что-то необыкновенное, героическое, сумасшедшее…

- Она вейла! – сказал он.

- Разумеется, нет, - сказала Гермиона, и горячая волна в груди медленно пошла на спад – хотя еще долго, долго не исчезала полностью.

Он украдкой глядит на Флер – и видит просто милую девушку, свою невестку. Или сестру? Мимоходом удивляется, куда девалось серебристое сияние, - и снова погружается в свои мысли.

- Разумеется, она не вейла, - говорит Гермиона.

- Вы хоть что-нибудь вообще читаете? – спрашивает Гермиона.

- Думаешь, что если ты способен чувствовать не больше, чем чайная ложка, то и все вокруг такие? – возмущается Гермиона.

Пространство вокруг него наполнено Гермионой: Гермиона в джинсах и рабочих перчатках, ловящая гномов в саду… Гермиона в школьной мантии, прижимающая к груди стопку книг… Гермиона в зимней шапочке и куртке, целящаяся в него снежком… В голубой мантии на Святочном балу – и в сиреневом платье на свадьбе Билла и Флер… Ее волосы. Ее нахмуренные брови. Ее острые ключицы.
Серебристое сияние.
Рон видит это сияние во сне – и улыбается, будто ему наконец-то удалось разгадать мучавшую его загадку.

Вечером, когда с работы приходит Билл, Рон садится напротив него и, немного помявшись, бросается в воду с головой.
- Я больше не могу… тут сидеть, - говорит он Биллу. - Если у меня не получится найти Гарри и Гермиону… - перед вторым именем он делает крошечную паузу, - то я хочу делать что-нибудь для Ордена. Что угодно. И пусть все узнают, что я сбежал, да, - говорит он в ответ на вопросительный взгляд Билла и отворачивается.
- Хорошо, после Рождества решим, - спокойно отвечает тот.

* * *
В сочельник Флер решает превзойти сама себя и сооружает совершенно невообразимый ужин – с нелюбимыми Роном лобстерами и фуа-гра, запеченной уткой и каким-то безумным тортом в виде настоящего полена. Все это ни в коем случае нельзя называть просто «ужином» или даже «ужином в честь сочельника», а только и исключительно «revellion». Впрочем, когда Рон скрепя сердце произносит искомое слово, Флер удивленно смеется и хвалит его произношение.

Елку они трансфигурируют из кустарника во дворе, а игрушки на ней – обыкновенная иллюзия, но у Билла они получаются чрезвычайно ловко.

- А еще я хочу, чтобы был снег! – заявляет Флер. – Для Г’ождества главное – снежность.

Билл посмеивается над ее неологизмом, но выходит во двор, скребя в затылке, - погодные заклинания не по его части. Наложив противомаггловские заклятья, чтобы обитающие в Тинворте магглы, если им в канун Рождества случится оказаться на берегу моря, не стали свидетелями его экспериментов, он начинает колдовать, и двор коттеджа «Ракушка» последовательно покрывается зелеными, оранжевыми и сиреневыми хлопьями, поразительно похожими на вату. Флер выглядывает из окна и смеется, и обвиняет Билла в том, что это он нарочно.

- Давай вместе, - в конце концов говорит она. Они синхронно вскидывают палочки, Билл сжимает пальцы Флер, и вот уже двор коттеджа «Ракушка» засыпан настоящим – ну, почти настоящим – снегом. Кажется, будто дом и его обитатели находятся внутри стеклянного шара, в котором всегда снегопад, если его встряхнуть. И даже тревожный гул прибоя куда-то отступает.

- И никаких г’азговог’ов о войне сегодня! Нет-нет-нет! – грозит Флер своим изящным пальчиком.

Reveillon или не reveillon, но ужин оказывается удивительно вкусным, и даже фуа-гра, как выясняется, можно есть, хотя Рон притворно ворчит по поводу еды «с непроизносимыми названиями», а Билл притворно сокрушается над его способностями к языкам. Под действием шампанского, на котором настояла Флер, они приходят во все более и более благодушное настроение.

- Пойдемте во двог’, - предлагает Флер, когда становится ясно, что никто больше не может проглотить ни кусочка.

Двор по-прежнему покрыт пушистым, поблескивающим в лунном свете снегом, и все вместе – и дом, и двор – кажется островом, который окружен бескрайним океаном. Островом, от которого тысячи и тысячи миль до ближайшей суши.
Последним приютом.

- Снежность, - выдыхает Флер, прижимаясь к Биллу. – На Г’ождество положено загадать желание. Что вы загадали? – спрашивает она.

- Ты просила не говорить о войне, - отвечает Билл, внезапно посерьезнев.

Флер кивает.

- Не надо вслух. Давайте пг’осто скажем пг’о себя. Г’ождество – всегда чудо.

Втроем они берутся за руки, закрывают глаза и загадывают желание.

Рон не знает, о чем думают Билл и Флер, но сам он зажмуривается и отчаянно желает вернуться к своим друзьям. Вернуться к Гермионе.

* * *
В рождественское утро он просыпается ни свет ни заря – за окном ни малейших признаков рассвета, все тот же ночной пейзаж, и все так же поблескивает зачарованный снег. Часы показывают начало седьмого, но почему-то становится ясно, что уснуть уже не получится. Вздохнув, Рон поднимается с постели, зажигает свет и вспоминает, что в эфир должен выйти «Поттер-дозор». Радиоприемник шипит и свистит, пока он настраивает его на нужную волну, ища знакомый голос Ли Джордана, как вдруг – перекрывая шипение и свист, но не из радиоприемника, а из его собственного кармана – раздается другой до боли знакомый голос.

- …Рон, его палочка… - говорит Гермиона, и в ее голосе, тревожном и расстроенном, слышатся слезы. Она то ли просит о чем-то, то ли оправдывается… но остального не разобрать. Ее слова исходят из делюминатора, и Рон, не в силах до конца поверить в происходящее, щелкает им, наполовину ожидая, что делюминатор сейчас перенесет его прямо… прямо к ней. Но в комнате просто гаснет свет, и на секунду – очень, очень долгую и мучительную секунду – Рону кажется, что на этом все закончилось, что ему послышалось и никакого чуда не произошло. Но за окном, освещая собой заснеженный двор, уже загорается волшебный огонь – шарик света, живой, пульсирующий, полный тепла и обещания, будто приплясывающий на месте от нетерпения.
Рождественское чудо.
Путеводная звезда.

Рон смотрит на него пару секунд – и бросается собирать рюкзак.