ОранжевыйПроверка гипотезы была отложена на неделю: Пэнси решила, что надо выждать, прежде чем предпринимать новую попытку найти брешь в броне излишней праведности Вуда.
— Тренер, мы можем поговорить? — осторожно поинтересовалась она, столкнувшись с Оливером в коридоре.
Ужин уже начался; большинство учеников успели занять свои места за столами, но Пэнси не хотела обращаться к Вуду на виду у всех, улучив момент до того, как тренер окажется в Большом зале.
— Паркинсон, я же предупреждал, что если ты еще раз…
— Я просто хотела извиниться! — заверила его Пэнси, стараясь быть при этом как можно убедительнее. — Мое поведение на трибуне было неуместным, и я прошу прощения, что…
— Это все, что ты хотела сказать? — перебил ее Оливер.
Он сделал шаг в сторону, чтобы ее обойти, но Пэнси преградила ему путь.
— Нет. Еще я хотела бы добавить, что сожалею о вашей травме.
— Паркинсон, ты издеваешься надо мной?
— Тренер, позвольте мне закончить, — продолжала Пэнси, гадая, успеет ли она озвучить свое предложение до того, как Вуд окончательно разозлится. — Я знаю, что из-за ранения вы были вынуждены оставить профессиональный спорт, и готова сделать все от меня зависящее, чтобы решить эту проблему. Например, организовать встречу с высококвалифицированным иностранным специалистом. Учитывая, что наша колдомедицина несовершенна…
— Да много ты в этом понимаешь, Паркинсон! — хмыкнул Оливер, предпринимая новую попытку ее обойти.
И на этот раз она увенчалась успехом.
— Немного! — прокричала Пэнси в его спину. — Совсем ничего. Но одно я знаю точно: в больнице святого Мунго отцу прочили хромоту, а французские колдомедики поставили его на ноги за полтора месяца. И это после двойного Режущего проклятия.
Вуд обернулся.
— Я не могу дать стопроцентную гарантию, что ногу вылечат, — продолжала Пэнси, наконец увидев интерес в его глазах. — Но кое-кто будет полным идиотом, если не рискнет.
— А кое-кто не будет играть в сборной, — отрезал Оливер.
Огонек в его глазах исчез так же быстро, как и появился.
— Как скажете, — пожала плечами Пэнси. Она старалась изобразить равнодушие, хоть ее душила досада. — Полагаю, что нам действительно нечего больше обсуждать. Желаю вам и в дальнейшем приятных
просмотров матчей, тренер.
Пэнси понимала, что победу в их состязании снова одержало упрямство Вуда, но сдаваться не спешила. Матч не закончен, пока не пойман снитч, а партия в магические карты продолжается, пока один из игроков не вытащит главный козырь.
«Последнее слово будет за мной, Вуд», — мысленно пообещала она, спускаясь в спальню.
В ее комнате нужных журналов не нашлось, и вечер следующего дня Пэнси провела в библиотеке, кропотливо подбирая статьи из колдомедицинских газет и копируя их в отдельный свиток. Блейз с Миллисент подшучивали над ней, утверждая, что в своем рвении к учебе она стала похожа на взъерошенную старосту Гриффиндора, но Пэнси игнорировала их издевки, и ее оставили в покое. Она так увлеклась процессом, что пропустила ужин, но поняла это, лишь когда мадам Пинс ворчливым голосом сообщила, что библиотека закрывается. Перспектива прогулки в темноте Пэнси не обрадовала, и визит в совятню пришлось отложить на утро.
«Мерлин великий, зачем я это затеяла?» — размышляла Пэнси, спускаясь в подземелья.
Если изначально она руководствовалась желанием помочь Малфою, а потом вошла в азарт в стремлении переупрямить Вуда, то теперь вовсе не понимала, что ею движет.
Это — дело принципа, решила она наконец. Принцип и не более того.
К началу завтрака Пэнси опоздала, пропустив утреннюю почту.
— Держи, это тебе от матери, — сообщил Блейз, протягивая конверт.
— Спасибо, — Пэнси взяла письмо и сломала сургуч. — Печенье я тебе потом отдам.
— Не обеднею, — хмыкнул Забини. — К тому же сова попалась с норовом и не взяла крекер.
— Зато отобрала гренку у филина Малфоя, — добавила Миллисент. — Так что Блейзу ты ничего не должна.
Она рассмеялась, вспоминая птичью возню, а Драко принялся возмущаться низким качеством почтовых услуг. Пэнси кивала, слушая вполуха: ее внимание было приковано к преподавательскому столу в ожидании реакции Вуда. Затаив дыхание, Пэнси следила за тем, как он разворачивает пергамент.
Оливер не любил почту. В полученных письмах его ждали сожаления матери, в квиддичных журналах — хвалебные статьи о чужих победах. Его раздражало и то и другое, и он перестал выписывать спортивные альманахи и отвечать на письма родителей. Со временем почтовые совы стали редкими гостьями, поэтому Оливер удивился, когда во время завтрака птица принялась кружить над ним. Все еще не веря, что свиток предназначен ему, он угостил сову кусочком вафли и развернул пергамент. И сделав это, понял, что готов убить посланника.
— У тебя новое увлечение? — заинтересованно пробормотала Макгонагалл, разглядев заголовок статьи. — «Мартан Лерой — новое имя в восстановительной колдомедицине». Это интересно.
— Нет, я не выписываю такие газеты. — Оливер отложил свиток. — Сова ошиблась.
— Можно мне взглянуть? — Минерва потянулась к пергаменту.
Другому человеку он вряд ли разрешил бы изучать свою корреспонденцию, но директору Оливер отказать не мог. Пока Макгонагалл читала подборку, Вуд не сводил ненавидящего взгляда со слизеринского стола.
С четверть часа Пэнси удавалось прятать лицо за посланием матери, но сидеть так в течение всего завтрака было бы глупо. «Не убьет же он меня», — решила Пэнси, выглядывая из-за пергамента. И, сделав это, поняла, что совершила ошибку.
От мысли о непростительном заклятии Вуда отвлек комментарий директора.
— Оливер, это очень интересные статьи, — радостно сообщила Макгонагалл, возвращая ему свиток. — Я слышала об этом колдомедике, но и понятия не имела о том, что его методы настолько успешны. Ты не хочешь связаться с ним?
— Нет, — резко поднявшись, Вуд смял пергамент и, прихрамывая, направился к выходу.
Поравнявшись с Пэнси, Оливер на миг замер, и ей показалось, что он запустит в лицо ее же посланием. Втянув голову в плечи, она зажмурилась, а когда открыла глаза, оказалось, что тренер уже прошел мимо. Рискуя опоздать на занятия, Пэнси вышла из Большого зала последней, но надежда отложить объяснение оказалось напрасной: Вуд ждал ее у двери.
— Послушай меня, Паркинсон, — зло начал он, демонстрируя смятый свиток. — Ты не понимаешь слова «нет»? Или считаешь, что твои статейки про талантливых колдомедиков заставят меня изменить свое решение?
— Тренер, я и не думала…
— Оставь этот заискивающий тон, — пренебрежительно отмахнулся Вуд. — Я фальшь за милю чую.
— Не злитесь. Я просто хотела, как лучше, — голос звучал ровно и искренне, но лишь одна Пэнси знала, каких усилий ей это стоило. Не наорать, не ударить, а с грустью посмотреть в глаза и прошептать: — Неужели вам так сложно принять помощь?
— Долго репетировала? — ехидно осведомился Оливер.
«Всю ночь», — хотелось ответить Пэнси, но она сжала кулаки, чтобы не нахамить ему в лицо.
— Плохо подготовилась, Паркинсон, — продолжал издеваться Оливер, от которого не укрылся ее нервный жест. — «Тролля» тебе за актерское мастерство.
Пэнси скрестила руки на груди, стараясь сохранить остатки спокойствия.
— Вуд, я знаю, что лучшая защита — это нападение, — мрачно сообщила она, переходя на «ты», раз уж не было возможности держать дистанцию. — И твое поведение сейчас говорит лишь о том, что тебе страшно, поэтому ты и нападаешь. Ты просто боишься показаться слабым и принять помощь. Мне жаль тебя.
— Мне не нужна твоя жалость! — разозлился Вуд и кинул пергамент ей под ноги.
— Конечно, ведь ты сам себя жалеешь! — вспылила Пэнси, позабыв о выдержке и соболезнующем тоне. — Великомученик Вуд! Тебе просто нравится страдать! И жалеть себя.
— Заткнись, Паркинсон!
— Нет уж, слушай. Я предложила тебе возможность вернуться в твой чертов квиддич, а ты ее не использовал! Или игра не настолько важна для тебя?
— Последний раз предупреждаю…
— А что ты сделаешь? Ударишь? Или заткнешь заклинанием? Я-то замолчу, а вот твои собственные сомнения будут глодать тебя изнутри. И ты всю жизнь будешь задаваться вопросом: а что, если бы…
— …Силенцио, Паркинсон!
Пэнси охнула, словно в ее груди в один миг закончился воздух.
— А теперь послушай меня, маленькая змея, — Оливер сделал шаг к ней, и Пэнси испуганно отступила к двери. Вуд хмыкнул, увидев страх в ее глазах, и процедил сквозь зубы: — Меня тебе не купить. И если ты не прекратишь свои жалкие попытки, то я заставлю тебя серьезно об этом пожалеть.
Он отменил заклинание, но Пэнси не рискнула заговорить: так и стояла, прижавшись спиной к двери, и смотрела вслед удаляющемуся Вуду. Если раньше она испытывала раздражение при виде тренера, то теперь в ней просыпалась ненависть. Пэнси терпеть не могла, когда ее принуждают к чему-либо, но Вуд поступил хуже: он угрожал.
— Это я заставлю тебя пожалеть об этом, — сквозь зубы процедила Пэнси.
