Глава 1*-*-*
Лили сидит в самом углу, подогнув одну ногу под себя и откинувшись на спинку кресла. Книжку, которую она листала до этого, теперь вертит в руках Сириус, рассматривая ее со всех сторон.
— Попробуй почитать, Блэк, — лениво предлагает она. — Умеешь это делать?
Сириус мотает головой, ухмыльнувшись, и кидает на нее озорной взгляд. Лили приподнимает уголок рта — мол, заметила улыбку, принято, — и ежится: в комнате холодно, а встать и разжечь камин все недосуг. Надо будет пошевелиться, встать с места, пройти мимо Блэка…
Нет, Лили на это не готова.
Сириус, качнувшись на хлипком стуле, отдает ей книгу обратно и зевает, даже не подумав прикрыть рот ладонью. Лили чешет кончик носа и открывает нужную страницу с загнутым уголком.
— Джеймс идиот, — невпопад замечает Сириус, не глядя на нее, и Лили закатывает глаза.
— Поссорились? — спрашивает она и дергает плечом.
Холодно-холодно-холодно.
Сириус искоса смотрит на нее, и Лили вдруг становится не по себе. Взгляд обычный, Сириус всегда так смотрит, только это, наверное, в Лили что-то дало сбой, раз она… так.
— Нет, — говорит он. — Ну, просто — идиот. Разве нет, Лил?
Лили приподнимает брови и раздраженно отвечает:
— Не больший, чем ты. Тебе, что, делать нечего, Блэк? Ты чего тут расселся?
— Угу, — кивает он, и волосы падают на лицо, и если бы Лили потянулась, она могла бы заправить прядь ему за ухо. Но Лили не двигается, а Сириус все не убирает челку с глаз. — Нечего. Расселся. Нельзя?
— Нельзя, — огрызается Лили, чувствуя, как кожа покрывается мурашками. Она дышит на ладони, обхватывает себя руками и закрывает глаза.
Сразу же появляется так много звуков: стул Сириуса скрипит, часы на стене тикают, на кухне капает вода из сломанного крана, за окном трещит старое дерево — надо бы срубить, но жалко: оно такое засохшее, съежившееся, сгнившее откуда-то изнутри.
Как я, внезапно думает Лили, и распахивает глаза.
Сириус смотрит прямо на нее.
Лили облизывает пересохшие, потрескавшиеся губы, уставившись на него в ответ, и не отворачивается, хотя, вообще-то, это неприлично — так смотреть друг на друга.
Особенно, когда Джеймса нет.
Или хорошо — что его нет, Лили не может решить.
Кончики пальцев ледяные, и Лили засовывает руки в карманы. Не потому что аж ладони жжет, как хочется дотянуться до Сириуса, вовсе не поэтому.
Просто холодно же.
Сириус моргает, криво улыбается и встает, чтобы разжечь камин.
*-*-*
— Блэк, — зовет Лили неожиданно, и Сириус поднимает голову от газеты, которую листал. — Так почему Джеймс идиот?
— Ты о чем? — недоуменно хмурится тот, и Лили вздыхает:
— Память у тебя… Ты сказал, что Джеймс идиот. Я и спрашиваю — почему?
Сириус, мигнув, кусает губу и неожиданно кивает:
— Ну, поздно уже. — Он смотрит на тусклый зимний вид за не зашторенным окном и добавляет: — И темно. И холодно. Вернулся бы уже, я обязан няньку изображать? Пусть сам тебя сторожит, раз так боится.
— Не обязан, — спокойно подтверждает Лили, а потом громко и сердито заявляет: — Катился бы ты, а, Блэк? Вот к чертовой матери и катился бы. У меня от тебя голова болит, ты стулья портишь, и, вообще, я и сама могу за себя постоять!
Вышло бы куда убедительнее, если бы голос не был таким сиплым и простуженным, но уж как есть. Сириус, впрочем, вряд ли бы впечатлился, Лили это и так знает.
— Магглокровка, — как в школе, тянет он, дразнясь. — Магглокровка как есть.
Лили взвивается с места и, в один шаг преодолев расстояние между ними — условные «кресло» и «стул», потому что Сириус тоже на ногах — оказывается рядом. Сириус легко хватает ее за запястье, притягивая ближе, и она шипит, прищурившись:
— Что ты сказал?
— Магглокровка, — повторяет Сириус, улыбаясь, и его пальцы словно обжигают — Лили бы выдернула руку, но слишком холодно, а Блэк — он же теплый, пусть делится. — Стулья я ей порчу.
— Портишь, — кивает Лили, и как-то получается, что они — лицом к лицу, и можно легко закрыть глаза, податься вперед, поддаться Сириусу, и…
— Это же одно заклинание, — слишком тихо говорит Сириус. — Хочешь, сам починю? А то ты вон про магию совсем забываешь.
— Так хочется остаться? — спрашивает Лили, выдыхая Блэку прямо в губы, и она не хотела так близко, но это все Сириус — не отстраняется, стоит совсем рядом, и это все он, он, а не Лили.
— Джеймс с меня шкуру сдерет, — бормочет Сириус, и Лили не знает, про что это он: про то, что ему надо ее охранять, или…
Сириус отпускает Лили, делает крошечный шаг назад и ерошит ее волосы.
— Магглокровка, — повторяет он, и если бы не тон — Лили бы обиделась.
*-*-*
На часах — почти полпервого, когда Лили сдается и решает лечь спать. Она как раз раздумывает над тем, что стоит сделать — попросить Сириуса уйти или постелить ему в гостиной, когда раздается странный треск, и Блэк вскакивает на ноги, выхватив палочку.
— Дом старый, — шепчет Лили, стараясь незаметно оказаться поближе к Сириусу. — Это просто…
Сириус кивает и не долго думая хватает ее за локоть, притискивая к себе. Лили прижимается к нему, лезет в карман за палочкой и, крепко сжав ее в пальцах, принимается тревожно оглядываться.
За окном все так же темно, антиаппарационное поле работает, и, вроде, нет поводов для беспокойства, но Лили не может отойти от Сириуса, а тот не отстраняется.
Когда первая паника проходит, Лили качает головой — волосы, которые она скрутила в жгут, чтобы не мешались, рассыпаются по плечам — и хрипло смеется:
— Говорю же, дом старый, мало ли…
Сириус перемещает ладонь ей на плечо и странно улыбается — как будто ему не хочется, но он чувствует себя обязанным.
— Ты права, — мелко кивает он. — Джейми прикончит меня, если с тобой что-то стрясется. Да я сам… — он неуютно ежится, и Лили, поддавшись странному порыву, тянется и обнимает его, прижимаясь всем телом.
Сердце Сириуса глухо бьется, кажется, где-то в ней самой, так они близко, и Лили выдыхает ему куда-то в шею, и бормочет что-то невнятное, и ей надо бы уже отстраниться, но Сириус не отпускает — она поэтому медлит, да-да, — и больше не слышно ни звука: будто уши забило ватой.
Сириус зарывается в ее волосы пальцами, хватается за яркие, медные прядки и прячет в них лицо. Лили не дергается, не вырывается, стоит, замерев, потому что ей совсем не хочется отталкивать Сириуса — чокнутого Блэка, который будет шафером на свадьбе, на ее же свадьбе, эй-эй, говорит что-то внутри — и только сильнее обнимает его.
Часы со скрипом начинают отбивать час ночи, когда огонь в камине вспыхивает зеленым.
*-*-*
— Так испугались? — смеется Джеймс, поглаживая Лили по голому плечу — майка съехала куда-то, обнажив кожу. — Ладно ты, Сириус, совсем девчонка, но Лил… — он охает, когда Блэк сильно толкает его, заставляя навалиться на Лили.
— Придурок, — шипит та, непонятно к кому обращаясь, и вылезает из-под Джеймса.
Кресло, достаточно широкое для одного человека, теперь кажется просто крошечным, когда Джеймс уселся в него тоже. Лили пихает его, заставляя отодвинуться, и тот чуть не сшибает Сириуса, забравшегося на подлокотник. Хлипкая конструкция из их тел то и дело покачивается, грозя разрушиться, но все остается на своих местах — они все на своих местах, на положенных, заранее отрепетированных, таких правильных местах.
За окном занимается рассвет, и Лили зевает, укладывая голову на плечо Джеймсу, и закрывает глаза — поэтому не замечает, как резко отворачивается Сириус.
А Джеймс осторожно обнимает ее, привлекая к себе, и одними губами шепчет:
— Спасибо.
Сириус криво улыбается, пожимает плечами и, убедившись, что Лили заснула, поднимается на ноги.
— Ты бы тоже лег, Джейми, — зевает он и добавляет негромко: — Я вот с ног валюсь.
— Вот же черт, — шипит тот едва слышно. — Я не знаю, где простыни, устроили бы тебе тут… Ну не будить же ее?
Сириус смотрит на Лили точно так же, как он.
Но Джеймс, конечно, не замечает, он перебирает рыжие прядки, и Сириус очень хочет сдохнуть.
Вот прямо сейчас, прямо в данную секунду и на строго отмеренное количество времени — он просто перекантуется в могиле, пока не закончится свадьба, а потом вернется, и все будет раньше.
Он. Джейми. И Лил, которая все еще Эванс, а не Поттер.
Их любимая хлипкая конструкция, любимый цвет и размер.
— Эй, — улыбается он. — Какая разница? Посплю так. Тебе же завтра с утра в Орден? Вот и посторожу Лил опять, мне не сложно.
— Здорово, — благодарно и облегченно отзывается Джеймс, и не будь Сириус так занят рассматриванием спящей Лили, заметил, услышал бы странные нотки в его голосе.
Он иногда думает — Джейми, что, слепой? И глухой? Или просто чокнутый, безобразно, безоглядно им с Лил доверяющий?
— Помочь отлеветировать ее? — кивает он на Лили, и Джеймс качает головой, осторожно вставая, чтобы не потревожить:
— Лучше сам отнеси, на руках, а я пока в душ, а?
Сириус моргает — слепой, глухой, чокнутый — и кивает. Джеймс уходит, оставив дверь широко распахнутой, а он подхватывает Лили на руки и тащит в спальню.
Где-то на условном месте, отмеченном, наверное, флажком — ну не первый же раз она так засыпает — она просыпается, сонно приоткрывает глаза и тихо фыркает:
— Не урони. Прокляну.
— А ты похудей, — легко отзывается Сириус и, уложив ее на кровать, укрывает одеялом. — Тогда не уроню,
Лили морщится, бормочет что-то невнятное и обнимает подушку.
Сириус едва-едва дотрагивается до ее плеча, гладит по волосам и думает, что он последний мудак на свете, таких еще поискать надо. Это ведь он виноват, это его несет, Лил, она тормозит, она умница, она как всегда.
Она любит Джеймса, она ни за что не сделает ему больно.
Сириус прекрасно осведомлен, что эта любовь, в конце концов, пересилит то странное, что происходит между ним и Лили, что она одумается, и он окажется за бортом, лишним звеном в цепочке. Лили поступит как надо — и это ведь правильно, только Сириус усаживается на край кровати и кладет ладонь ей на плечо, и крепко сжимает пальцы, и его воротит от себя.
Сириус не знает, сколько времени он так сидит, то отнимая руку, то возвращая ее обратно.
Он не слышит, как распахивается дверь, и вскакивает на ноги слишком поздно. Но Джеймс смотрит на него как ни в чем не бывало, тепло улыбается и проходит к кровати.
— Будь как дома, — бросает он дежурную фразу, ухмыльнувшись, и забирается под одеяло: — А теперь исчезни, Блэк.
— Идиот, — лениво замечает Сириус, выкатываясь из комнаты, и думает, что с этим надо кончать. — Это и так уже почти мой дой благодаря твоей паранойе.
Нельзя так с Джейми, он не заслужил, он не…
Сириус засыпает с этой мыслью, свернувшись в клубок на любимом диване Лили, с идиотскими выгнутыми ножками, о которые он постоянно спотыкается.
А Джеймс не может заснуть всю ночь, потому что он не слепой, не глухой и, вероятно, не чокнутый — хотя с этим можно поспорить.
Он все видит, слышит, чувствует.
Просто хлипкая конструкция, их любимый цвет и размер, не должна никуда деваться. И Джеймс, наверное, готов чем-то делиться и рисковать — пока все вот так. Будь на месте Сириуса кто-то другой, Джеймс бы не стал медлить и выжидать.
Но это Сириус, и это Лили, и это Сириус, влюбленный в Лили, и Лили, которая окончательно запуталась. И Джеймс, который между ними и между собой, и он просто не может выбрать, как и они.
Старательно выстроенная, выверенная схема, в которой просто что-то сбилось. Они вернутся к чему-то нормальному, Джеймс, по крайней мере, на это надеется. Они выберутся, и Джеймс с утра, вот прямо с утра, придумает выход, найдет способ.
*-*-*
Но назавтра все повторяется в точности до последней запятой, до последней точки-черточки и детали в их конструкции. И Лили привычно мнется, возясь с чайником, и Сириус пялится на нее как идиот, а Джеймс почему-то думает, что все правильно.
Завтра будет новый день без каких-либо измений, и это с какой-то стати хорошо.
