Глава 1- Здравствуйте, доктор Ватсон. Вы пунктуальны, как всегда.
- Здравствуйте, Элла.
Я расположился в кресле напротив неё, и она улыбнулась мне приветливо и ободряюще.
- Вижу, вам действительно больше не нужна трость, - заметила она. - Мои поздравления.
- Да. Вы оказались правы, Элла.
Я отметил за собой, что напряжён, и вспомнил, что мне никогда не нравилось сидеть в этом кресле. Я ходил сюда, потому что это была часть лечения, но всегда терпеть не мог эту процедуру. Люди часто боятся стоматологов, мужчины избегают ходить к андрологам, но я бы согласился скорее на три необезболенных лечения зубов с удалением нерва, или трижды мастурбировать в туалете в специальную ёмкость, чтобы сдать анализ спермы, только бы избежать этого кресла, где меня заставляют говорить о себе.
Я почувствовал непреодолимое желание уйти, но сумел совладать с собой. В конце концов, это теперь уже не часть терапии. Я сам пришёл сюда, чтобы кое в чём разобраться.
- Когда вы попросили меня принять вас, я подумала, что, возможно, боль вернулась, - мягко сказала Элла, прерывая затянувшееся молчание.
- Нет, с ногой всё в порядке, - ответил я, кивнув и сглатывая.
- Но вам, несмотря на это, всё-таки требуется моя помощь.
- Да… - Я помолчал немного, а потом резко и отрывисто спросил: - Вы ведь читали мой дневник?
- Конечно, доктор Ватсон. И получила большое удовольствие.
- Спасибо.
- Но это скорее удовольствие читателя, а не удовлетворение психотерапевта. Я рада, что подала вам идею завести блог и что благодаря этому раскрылись ваши творческие способности.
Я только хмыкнул.
- …но, признаться, советуя вам описывать то, что с вами происходит, я имела в виду нечто другое.
- В каком смысле?
- Вы поняли меня, пожалуй, чересчур буквально. Вы записываете все события вашей жизни, как добросовестный хроникёр. Но от дневниковых записей обычно ждут…более личного отношения.
- Но это сетевой дневник, - сказал я раздражённо. – К тому же, он открыт. Кто угодно может его прочитать.
- Именно это я и имела в виду, говоря о трудностях с доверием, - заметила Элла.
Ну, конечно. Трудности с доверием. Которые я сейчас наглядно демонстрирую, чувствуя себя так, как будто я нахожусь не в кресле специалиста, которому я сам плачу за то, чтобы он меня слушал, а на допросе в лагере противника. И, похоже, я скорее язык себе откушу, чем выдам военную тайну.
Элла словно прочитала мои мысли.
- Доктор Ватсон, - сказала она мягко, - я ничего не буду у вас выпытывать. Я только выслушаю то, что вы хотите мне рассказать. И, возможно, смогу чем-то помочь вам.
- Но вы сделаете какие-то выводы, - пробормотал я через силу. – Может быть, выпытывать вы не будете, но вдруг вы сами что-нибудь поймёте.
- Простите, - улыбнулась Элла, - я не могу обещать вам понять только то, что вы захотите, чтобы я поняла.
- Вот видите.
- Но в чём, по-вашему, тогда заключается работа психолога? Какой вам прок, если я пойму только то, что вы и без меня понимаете?
Я молчал, уставившись на свои руки.
- И с каких это пор вы боитесь людей, которые делают выводы? - спросила она. - А как же вас сосед?
- Вы прочли о нём у меня в дневнике?
- Трудно было не сделать этого. Если по вашему дневнику и можно составить чей-то психологический портрет, то не ваш, а его.
- Тогда вы должны были понять, - сухо сказал я.
- Что именно?
- Шерлок может разгадать, что я служил в Афганистане и что моя сестра – алкоголичка. Ну, пожалуй, ещё то, что, когда я ночую у своей девушки, я сплю у неё на диване. Но это всё. Так что мне нечего бояться.
- Ваш сосед не разбирается в людях? – спросила Элла.
- Это трудный вопрос, - ответил я, подумав. – Точно могу сказать только то, что он не находит нужным в них разбираться.
- «…Он находит нужным их разбирать», - закончила Элла цитату из моего дневника.
- Зачем спрашиваете, если читали?
- Просто хочу удостовериться в том, что правильно поняла вас… Но вернёмся к нашему разговору. Вы боитесь, что я начну делать какие-то выводы на основании ваших слов. Но, право же, я не уверена, что ещё могу делать какие-то выводы.
- Что вы имеете в виду?
- Как я уже сказала, я читала ваш дневник. И я сделала один вывод. Но теперь думаю, что он был неправильным.
- Какой вывод?
- Мне показалось, что вы счастливы.
Я молчал, опустив голову. А потом спросил:
- Теперь не кажется?
- Доктор Ватсон, вы не из тех людей, которые становятся зависимы от психотерапевтов. Вряд ли вы пришли только потому, что вам не хватает наших бесед. И ещё я очень хорошо помню то, что вы сказали мне на первом же сеансе. Я даже привела эту фразу в своей книге «Психотерапевт: друг или враг?» - Она взглянула на меня и поспешила оговориться: - Разумеется, без имён. Вас там зовут просто Д-р В. И эта ваша фраза – просто классический пример…
- Что же я такого сказал? – перебил её я.
- Вы сказали: «Я не какой-нибудь инфантильный депрессивный подросток, которого за уши надо вытаскивать из того дерьма, которое он сам развёл в своей голове. Я взрослый человек и сам могу решить свои проблемы».
- О Боже, - пробормотал я, краснея. – Неужели я правда мог такое сказать? Элла, простите меня, это ужасно грубо… Я был не в себе.
- Что вы, доктор Ватсон. Просто вы принадлежите к тому типу клиентов, который я в своей книге условно назвала: «Барон Мюнхгаузен».
- Что это? – заинтересовался я.
- Это люди, которые, как барон Мюнхгаузен, утверждают, что могут сами вытащить себя из болота за косичку.
- А как же ваш принцип: «Помоги себе сам?» - спросил я.
- Они так говорят не потому, что действительно хотят и могут помочь себе сами, а потому, что не хотят принимать помощь. А сами только всё глубже и глубже погружаются в болото.
- И я?
- И вы, - кивнула Элла. - Сначала.
- В каком смысле?
- До того, как вы познакомились с Шерлоком Холмсом.
Я хмыкнул и опустил голову.
- Но мы снова отклонились от темы. Так вот, вы не ходили ко мне, пока были счастливы. Значит, что-то изменилось.
Я молчал. Время шло. И я не знал, чего хочу больше – то ли того, чтобы время закончилось, и я бы смог уйти и унести в себе всё то, что заставило меня прийти к Элле, то ли того, чтобы она каким-нибудь неведомым способом всё-таки сумела развязать мне язык. Я не знаю. Пусть напоит меня «сывороткой правды», если потребуется. Пусть использует гипноз. Она психолог, ей лучше знать, как поступать в таких случаях. Но пусть она уже что-нибудь придумает. Пожалуйста.
Элла кашлянула и взяла со стола какой-то листок.
- Что ж, доктор Ватсон. Может быть, вы позволите мне прочитать кусок из вашего дневника, который особенно меня заинтересовал? И потом мы попробуем поговорить об этом. Вы согласны?
- Да.
- Итак, запись из дневника доктора Джона Ватсона, два дня назад, понедельник… - торжественно произнесла она.
- Вас заинтересовал «Палец инженера»? – перебил я.
- Не совсем. То есть, конечно, история захватывающая, но я хочу прочитать ваши размышления в конце. Начиная с той фразы, которая здесь сегодня уже звучала. – Она ещё раз как следует откашлялась. Я почувствовал некоторое раздражение. Может, у неё бронхит? - «Не могу точно сказать, разбирается ли Шерлок в людях. Точно могу сказать только то, что он не находит нужным в них разбираться. Он находит нужным их разбирать. Вполне возможно, что он не знает, что там внутри. Но всегда подозревает, что что-то плохое и недостойное. И именно поэтому с таким садистским удовольствием их препарирует. Должно быть, он не понимает, как они устроены, но хочет понять… Нет, я сам себе противоречу. Ничего он не хочет. Скорее, он думает, что понимает, и считает, что все они одинаковые. Поэтому периодически разбирает их на составные детальки. И тыкает их носом в их собственное устройство. Смотрите, шестерёнки и винтики, как везде. СКУЧНО!!!
Да, и постоянно ищет изъян. И находит, по правде говоря. Обычно находит. И торжествует: "Ага, я знал, что здесь что-то не так! Инженерский просчёт. Это значит, нормально работать оно по определению не может. Брак".
А обратно он их собирать не торопится, они для него теряют интерес, как сломанные игрушки. Да ещё и бракованные. Зачем их собирать, если они всё равно правильно не работают?
Он, конечно, забывает (или не берёт в расчёт в силу своего незамутнённого эгоизма), что вообще-то всё прекрасно работало до того, как ему приспичило всё это разобрать. И что вообще-то он, разобрав человека по косточкам и досконально его проанализировав, всё-таки не может судить о нём. Это просто части. А есть ещё некие связи, которые образуются между ними, и поэтому только в совокупности они могут давать эффект человека».
Элла перестала читать и посмотрела на меня в упор.
- Доктор Ватсон, - спросила она, - вы что-нибудь слышали о гештальтпсихологии?
Я напряг память, пытаясь вспомнить, о чём она говорит.
- Мне читали курс психологии в университете, - осторожно сказал я. - Должно быть, и об этом тоже, потому что термин кажется мне знакомым. Это важно? Я постараюсь вспомнить.
- Не нужно. Я спросила это просто так. Мне стало интересно, сами ли вы пришли к этому.
Я неопределённо пожал плечами и облизнул губы.
- Собственно, трудно было не сделать такого заключения. Шерлок применяет свою дедукцию ко всему подряд. И к людям тоже. Он щёлкает их, как простенькие задачки от Лестрейда. И для него каждый человек – это потенциальный преступник, которого он должен поймать. Причём, достаточно недалёкий преступник, - сказал я.
- Поэтому он такой одинокий человек? – спросила Элла. – Не хочет, чтобы его окружали преступники, которых он видит насквозь?
- Ну да.
- Но вы почему-то не вписываетесь в эту схему, не так ли?
Я провёл рукой по голове, ероша волосы. Они были влажные.
- Доктор Ватсон? – позвала Элла. – Почему он терпит вас?
В горле у меня пересохло. Я молчал.
- Вы хороший человек, доктор Ватсон.
Я вскинул на неё изумлённый взгляд.
- Я серьёзно. Такой хороший, каких он ещё не видел. Вам даже скрывать нечего. Вы не стыдитесь ничего в себе и в своей жизни.
Я беспокойно заёрзал на стуле.
- …поэтому вы для него неуязвимы. Он расписал вам, что вы служили в Афганистане, что ваша сестра пьёт… а вы только выразили своё восхищение его способностями. Он разобрал вас, как всех прочих, но вы, похоже, первый, в ком он не нашёл изъянов, принципиально несовместимых с нормальным фукционированием. Вы были проверены, проанализированы и признаны…пригодным. И ваш сосед…мистер Холмс постановил для себя: "Угу, как ни странно, оно может работать. Его существование и функционирование не противоречит законам логики. Поэтому я официально разрешаю ему существовать".
Я хмыкнул. Элла передразнила Шерлока очень похоже.
- Но что-то произошло, - вдруг сказала она. Я подобрался. – Я так понимаю, что вы служили ему чем-то вроде тренажёра. Ну, знаете, такой простенькой головоломки для упражнения мозгов. - Я усмехнулся - Вы ведь в армии разбирали и собирали оружие на скорость?
- Да, - кивнул я.
- Кажется, примерно то же самое он регулярно делал с вами. И всё шло хорошо…до определённого момента.
- До какого момента?
- Вот это мне и интересно, доктор Ватсон. С каких это пор вы вдруг стали бояться людей, которые делают выводы?
Меня словно обожгло.
- Элла, вы не совсем…
- Вы боитесь, что он что-то найдёт внутри вас, - перебила она меня. - Что там появилось такого, что вы хотите скрыть? Чего вы стали стыдиться в себе?
- Элла…
- Если вы не расскажете мне, я не смогу вам помочь. Я не Шерлок Холмс и не смогу самостоятельно докопаться до сути. Поговорите со мной, доктор Ватсон.
Я глубоко вздохнул, ещё раз облизнул губы и начал:
- Понимаете, Элла, мне приснился сон…
Когда я завершил свой рассказ, я был мокрый, как мышь, весь дрожал и не смел поднять на неё глаз.
- Я предал его, Элла, - сказал я. – Пусть во сне, но вы психолог и должны понимать… Бессознательное и всё такое прочее. Если мне это приснилось, значит, это есть где-то внутри меня. И рано или поздно он это найдёт. Скорее рано. – Я помолчал немного, решаясь. А потом внутри меня как будто открыли какой-то клапан, и слова лавиной хлынули наружу, и я заговорил – быстро, торопливо, перебивая сам себя, и горячо, сам обжигаясь об свои же слова. - Но ещё раньше…ещё раньше меня просто порвёт на тысячу маленьких Шерлоков. Понимаете, такое иногда происходит, когда какого-то человека в тебе становится больше, чем тебя самого. Он вытесняет меня из меня. И скоро я сам стану только каким-то филиалом Шерлока, вот и всё. И все они кричат и страдают внутри меня. И они…Боже, они слишком живые. Настолько живые, что я сам себе кажусь по сравнению с ними дохлым и ненастоящим. Он сказал мне, что это я ненастоящий. Ну, то есть, он этого не сказал, но я знаю, что он имел это в виду. А если он во сне до этого додумался, то он поймёт это и наяву.
- Подождите, подождите, доктор Ватсон, - подняла руку Элла, как будто рука могла защитить её от потока моих слов. – Я запуталась. Что-то в вас рвётся наружу? Может…вам попробовать записать это в дневник?
- Что? – не поверил я своим ушам.
- Может быть, из вас просто лезут сюжеты? – продолжала она неуверенно. – Может, вы просто латентный писатель?
- Элла, мне кажется, или вы издеваетесь надо мной? – спокойно спросил я. – Вы, по-моему, не понимаете всей серьёзности.
- Ну, почему же?..
- Тогда скажите: что мне делать? Я видел его во сне таким, каким никогда не видел в реальности.
- Вы видите его во сне таким, каким его видит ваше подсознание, - возразила она.
- К дьяволу моё подсознание! Да не надо мне сны толковать. Всё это: что было, что будет, чем сердце успокоится…
- Доктор Ватсон, вы принимаете меня за гадалку?
- …потому что оно не успокоится. Я не знаю, что мне делать, я в тупике. Какой из них – настоящий? Какого мне надо любить? Того, глазами которого на меня смотрит бездна? Ту эссенцию Шерлока, очищенную от примесей?
- То есть вы всё-таки считаете, что тот Шерлок, которого вы видели во сне, - настоящий?
- Боже, Элла, я видел, как Пиноккио становится настоящим мальчиком. Разве я смогу теперь любить это полено?
Я рухнул на стул, стараясь отдышаться. А потом снова забормотал бессвязно, закрыв лицо ладонями:
- Но это неправильно, неправильно, чёрт возьми. Может, я должен любить того, который глядит равнодушно и – я знаю – не любит. И молчит. И порой так несносен. Ау, где ты, Шерлок? Доктор, доктор, мы его теряем… Доктор, доктор, ты его потерял.
- Хотите, я пропишу вам снотворное? – вдруг спросила Элла. – Вы будете спать без кошмаров.
- Как вы не поймёте, - устало потёр я глаза. – Я не могу оставить его там одного.
- Боже, доктор Ватсон, - покачала головой Элла. – Вы понимаете, что вы говорите? Вы не в себе. Вы теряете связь с реальностью. Это сон, доктор Ватсон.
- А если я куда-то внутрь себя просыпаюсь? – спросил я. – И там, знаете ли, живёт Шерлок. Страдающий Шерлок.
- Вы что, поставили себе цель спасать всех воображаемых Шерлоков в придачу к реальному?
Я вскочил, опрокинув стул.
- Доктор Ватсон? – удивлённо позвала Элла. – Вы в порядке? Держите себя в руках, пожалуйста.
Я поднял стул и сел обратно. И спокойным голосом спросил:
- Элла… Как вы могли прочесть ту запись в моём дневнике? Ведь я ещё ничего не успел написать об этом.
Элла мягко улыбнулась:
- Наконец-то. Думаю, теперь я могу позвать остальных. – Она повернулась к двери и, махнув рукой, крикнула: - Эй, там! Входите! Он понял.
Дверь отворилась, и в неё начали заходить по очереди те, кого я, пожалуй, меньше всего ожидал здесь увидеть: Лейстрейд, Андерсон, Донован и Молли.
- И что это значит? – спросил я угрюмо, следя, как все участники процессии медленно прошествовали по кабинету и стали позади меня полукругом.
- Ну, скажем так, доктор Ватсон, - ответила Элла. – Это попытка вашего подсознания разобраться с вашим внутренним конфликтом.
- И не пытайтесь проснуться, - предупредил Лестрейд. – Для вашего же блага эта возможность у вас заблокирована. По закону вы не можете уйти от ответственности.
- Кем заблокирована? – обречённо спросил я.
- Высшими инстанциями вашего сознания.
Я не успел задать следующий вопрос. Дверь снова отворилась, и в неё важной походкой вошёл Майкрофт Холмс в парике и судейской мантии, помахивая неизменным зонтиком. Ну да, кто же ещё.
- Приветствую вас, доктор Ватсон, - произнёс он своим высоким неприятным голосом.
- Могу я вас спросить, что здесь происходит? – спросил я, глядя, как он усаживается за столом.
- О, это не должно вас беспокоить. Просто на повестке дня несколько вопросов, которые следовало бы обсудить.
- А как я раньше с этим справлялся? – буркнул я. – Почему не возникало необходимости в этом фарсе? Это же не первый внутренний конфликт в моей жизни.
- О, слушания проводились и раньше, - мягко улыбнулся Майкрофт. – Просто они были закрытыми.
- В каком смысле?
- Закрытыми для вас.
Я нахмурился.
- То есть как это? Я обвиняемый, и меня же не приглашали?
- Вы не обвиняемый, - возразил Майкрофт. – Я же сказал «слушания», а не «судебные разбирательства». Это следует понимать в буквальном смысле. Здесь будут высказаны мнения, вы к ним прислушаетесь…и примете определённое решение.
- А как я их раньше принимал?!
- Ну… - Майкрофт замялся.
- Их принимали за меня? Вы? В моей собственной голове?
- Я имею все полномочия… - развёл руками Майкрофт. – На самом деле, доктор Ватсон, вы не на том сосредоточились. Элла же рассказывала вам о позитивном мышлении? Обратите внимание на тот факт, что сегодня вы всё-таки здесь. И в известном смысле самостоятельны. Это следует понимать как то, что вы изрядно продвинулись в изучении и постижении себя. Вы делаете успехи.
- А что это было сейчас только что? – спросил я, кивая на Эллу.
- Мы были вынуждены провести официальный…
- Допрос? – подсказал я.
- Ну, я бы назвал это, скорее, беседой… Цель которой заключалась в оценке вашего собственного понимания ситуации и отношения к ней.
- Самоанализ? – уточнил я. – Или, скорее, самодиагностика?
- Что-то вроде, - кивнул Майкрофт.
- И Элла – это какая-то часть моих внутренних структур, которая за это отвечает? – задумчиво спросил я. – Что-то вроде внутреннего психолога? Второй участник вечного внутреннего диалога? А кто тогда остальные? Лейстрейд, – произнёс я, обернувшись. – Неужто вы моя совесть? Или следует сказать – чувство ответственности?
- Доктор Ватсон, – недовольно прервал меня Майкрофт. – Может быть, перейдём к делу?
- Да, пожалуйста. Извините. В общем-то, я примерно понимаю расклад. Я только не совсем понимаю, кто вы. Что за высшие инстанции в моей голове? Если это не совесть, и не моё собственное «я», то…что может быть выше? Я понимаю, вы и здесь правительство, это логично, но что за правительство?
Майкрофт неуютно заёрзал на стуле.
- Представительство, - наконец, неохотно обронил он. – Так будет точнее.
- Представительство чего, Майкрофт? – не унимался я. Он пристально смотрел до меня. И я пробормотал слегка севшим голосом: – Представительство кого?
Некоторое время все молчали. Потом Майкрофт кашлянул в кулак и сказал:
- Итак, доктор Ватсон, предлагаю приступить. Главный вопрос сегодняшнего слушания – это ваши сложные и запутанные отношения с Шерлоком Холмсом.
- Мы…обязательно должны обсуждать это при всех? – спросил я, оглядываясь на собравшихся.
- Не волнуйся, все свои, - подмигнул мне Андерсон. И то верно.
- Что вы можете сказать относительно этой проблемы? – спросил Майкрофт.
Я пожал плечами.
- Мне кажется, я уже высказал Элле всё, что меня беспокоит.
- Вы осознаёте, доктор Ватсон, что всё дальше удаляетесь от реальности? Вы терзаетесь, потому что, как вам кажется, вы предали Шерлока. И то, что это произошло во сне, вы не считаете убедительным аргументом.
- Да. Да, не считаю.
- И ещё вы разрываетесь между двумя Шерлоками – настоящим и тем, которого вы видели во сне. И размышляете о том, какого из них вам следует любить.
- Прошу прощения, - вмешался Лестрейд. – Вернее сказать, какого из них будет честнее любить.
- Спасибо за конструктивную поправку, инспектор, - скривил губы Майкрофт. И продолжал: - И, насколько я понимаю, склоняетесь в сторону последнего…
- Я не склоняюсь, - быстро возразил я. – Я ещё не принял решения.
- Вы – может и нет, - согласился Майкрофт. – А вот Молли… Молли?
- Склоняется, - подтвердила Молли, нервно заправляя за ухо локон.
- Молли? – подозрительно уставился я на неё. Под моим взглядом она смущённо потупила взор.
- Ну, так что? – нетерпеливо спросил Майкрофт.
- Видимо, ей лучше знать, - глухо ответил я. – Раз уж это в её компетенции.
Майкрофт удовлетворённо кивнул.
- Следует ли это понимать так, что вы считаете то, что происходит в вашей голове, более реальным, чем то, что происходит вне её?
- К чему вы ведёте, Майкрофт? – не выдержал я.
- К тому, - сухо отозвался он, - что, возможно, вам нужен вовсе не сам Шерлок. Просто вы не осознаёте другой путь, хотя и готовы ступить на него.
- Что вы имеете в виду?
- Вы готовы стать писателем, доктор Ватсон.
- Опять вы за своё… - вздохнул я. – Сколько вам повторять: я вовсе не писатель. Я просто веду записи. Я хочу, чтобы мир узнал о Шерлоке…
- О Шерлоке ли? – быстро спросил Майкрофт. – Вы так и хотите вечно быть его тенью? Вам не надоело, что вы выступаете только в роли восхищённого наблюдателя? Как там у вас было?.. – Он прикрыл глаза, припоминая. - «А ещё его надо хвалить. Восхищение – вот главный наркотик, на котором он на самом деле сидит. Я видел, как загораются его глаза, расправляются плечи, шаг становится пружинистым. Он напоминает парус, надувшийся под порывом ветра. Мысли его начинают лететь ещё быстрее.
Просто тут тот же механизм, что и у обычных наркоманов, принимающих опиаты. Организм постепенно перестаёт сам вырабатывать эндорфины, и когда искусственное их поступление прекращается, наркомана начинает ломать. Он испытывает дикую боль, потому как эндорфины – природные анальгетики, обезболивающие все внутренние процессы. Что наблюдаем мы? Организм Шерлока абсолютно не умеет самостоятельно вырабатывать внутреннее восхищение. А мне кажется, что только приемлемый уровень самовосхищения (самопринятия) может обезболить все внутренние процессы в душе» - процитировал он по памяти, как будто бы из моего блога. Но я помнил, что так и не осмелился записать это. Это был только кусок моих размышлений. – Так что, доктор Ватсон? Вас не утомляет эта его мания величия? И вам – быть только хроникёром? Только летописцем? Только очевидцем его подвигов? И это всё, что вам нужно?
- Мне не нужна слава, если вы об этом, - сказал я.
- Если бы это было так, её бы здесь не было, - сказал Майкрофт, указывая куда-то мне за спину. Я оглянулся и встретился глазами с Салли Донован.
- А я, признаться, думал, что это паранойя, - обескуражено проговорил я. – Дурные предчувствия. А почему вы… А, ну да. Вы же в жизни ему завидуете. Завидуете Шерлоку. И ещё метите на место Лестрейда. Да, это видно… Зависть и честолюбие… Правда, не думаю, что вы бы могли его подсидеть. Вы мечтаете об этом, но вряд ли будете добиваться этого нечестными способами. Так ведь?
Я беспокойно оглянулся на Майкрофта. Тот улыбался.
- Не готовы обнаружить в себе дурные стороны, доктор Ватсон?
- Готов, - вздохнул я. – Нечестные способы – это, видимо, Андерсон?
Я неприязненно взглянул на Андерсона.
- Доктор Ватсон, я вообще не уверен, что навешивание ярлыков – правильная тактика, - поморщился Майкрофт. – Как-то уж слишком прямолинейно.
- Я понимаю, - кивнул я. – Но если эти люди – символы, в которые моё собственное сознание для удобства облекло какие-то качества…какие-то стороны меня…то мне же надо отталкиваться от моего отношения к ним? Это как в древнегреческом театре. Существуют определённые маски для каких-то обобщённых образов, стандартных персонажей. Скажем, Андерсон… Я, конечно, погорячился насчёт «нечестных способов». Это для меня олицетворение глупости. Значит, он здесь воплощает мою глупость.
- Всё так. Но всё равно вас не так-то просто чётко разложить на несколько ролей. Вы же сами писали про «эффект человека».
- Не писал, - автоматически отозвался я. – Пока только думал.
- Ну, напишете, - отмахнулся Майкрофт. – Так что насчёт ваших амбиций?
- Подумайте, доктор Ватсон, - выступила вперёд Донован. – Подумайте. Вы можете стать знаменитым. Ваши книги станут известны всему миру, как и ваше имя. Вас переведут на все языки. А имя Шерлока Холмса вообще станет нарицательным. По вашим книгам будут снимать фильмы и ставиться спектакли…
- Это такое пророчество? – усмехнулся я. – Но в чём его смысл? Мы ушли от темы.
- Смысл есть, - возразил Майкрофт. Мы говорим о…
- В любом случае, - перебил его я. – Я врач, а не литератор. То, что я пишу, не представляет никакой литературной ценности.
- А если я скажу, что у вас талант? – спросил Майкрофт.
- У меня – что? – изумился я.
- Антея, войди, пожалуйста, - негромко позвал он.
В дверях появилась его помощница с извечным Блэкберри в руках. Она улыбнулась всем собравшимся и поздоровалась со мной.
- Вы? – удивился я. – Но почему – именно вы? Как вы можете быть связаны?.. Вы у меня никогда не ассоциировались ни с чем подобным. То есть, вы, конечно, очень красивая, но…
Антея слегка фыркнула и посмотрела на Майкрофта. Тот мягко сказал:
- Подумайте, доктор Ватсон. Если я – представительство, а она работает на меня…
- Ясно, - кивнул я.
- Теперь вы верите, что у вас есть способности? Более того, в последнее время вы, сами того не желая, всё глубже и глубже погружаетесь в мир собственных фантазий. Да, пока вы в ваших записях в блоге старались ни на шаг не отступать от реальности, вы были честным хроникёром, но неужели у вас никогда не было соблазна начать создавать собственную реальность? Ту, в которой вы могли бы что-то изменить…что-то подправить…по собственному вкусу…
В голосе у него появилось что-то от змея-искусителя.
- Нет, - скрипнул я зубами. – Нет, никогда.
Но он не слушал меня.
- Скажем, реальность, где Шерлок полностью принадлежал бы вам… Где он любил бы вас. Доктор Ватсон, почему вы не записали тот ваш сон?
- Майкрофт, перестаньте, - покачал я головой. – Скажите прямо. Чего вы хотите от меня?
- У вас есть выбор, доктор Ватсон. Либо то, либо другое.
- Что это значит?
- Выбирайте, доктор Ватсон. И подумайте хорошенько. Вы, как доктор Франкенштейн, уже разбудили своё чудовище. И вы это знаете. Вы хотите бросить его сейчас? Видите, как корчит Лестрейда при одной мысли об этом?
Я, даже не взглянув в сторону Лестрейда, произнёс:
- Но это чудовище – не Шерлок. Я слепил его из мёртвых кусков себя. Кусков, которые долго-долго лежали где-то в подвалах. В холодильниках. В моргах. В тёмных шкафах. И благополучно там тухли. И потом, я ещё не оживил его. Он заперт в моей голове и пока безопасен…
- Для всех, кроме вас, - заметил Майкрофт.
- Он оживёт, только если я напишу об этом.
- Так в этом и вопрос. Вы сможете об этом не написать?
- Я…
- Вы позволите ему разъедать вас изнутри? И всех нас убить?
- Так вот, чего вы боитесь, - понял я.
- Я не боюсь, - сухо ответил Майкрофт. – Просто работают защитные механизмы вашего сознания. Вы должны его выпустить. Где ваше чувство самосохранения?
- Его здесь нет, - усмехнулся я, оглядываясь на присутствующих. – Оно почему-то не явилось на слушание…
- Вы бы стали знаменитым.
- Но тот ведь – гомункулус, да? Я придумал его, от начала и до конца. А мне нужен настоящий Шерлок.
- А вы не думали, что ваш Шерлок, возможно, куда более настоящий? Вы же сами говорили Элле, что вас разрывает на сотню маленьких Шерлоков. Что его в вас слишком много… Кстати, вы знаете, как именно алхимики пытались выращивать гомункулосов?
- Майкрофт, я же врач. Разумеется, я кое-что слышал о Парацельсе, - с раздражением отозвался я. – Помещённая в колбу сперма, нагревание, вскармливание кровью.
- Всё очень символично, - заметил Майкрофт.
- О да, - усмехнулся я. – То, что я делал в последнее время, иначе как духовным онанизмом не назовёшь. – Я помолчал. – Но теперь я пришёл в себя и ясно вижу, что мне нужен настоящий Шерлок.
- Да что вы знаете о настоящем Шерлоке? – фыркнул Майкрофт. – Вы знаете только своего внутреннего Шерлока. Шерлок?
Дверь снова отворилась. И в неё вошла миниатюрная копия Шерлока Холмса ростом около тридцати сантиметров… Ну, конечно. 12 дюймов. Как и положено нормальному гомункулусу.
И я узнал этот взгляд. Бездна взглянула на меня – и отвернулась.
Маленький Шерлок с независимым видом прошёл к столу, и Майкрофт со всей возможной деликатностью за шиворот поднял его и поставил на томик Фрейда, лежащий на столе прямо перед ним.
- Я знаю… - пробормотал я, избегая смотреть в сторону стола. – Я писал о нём.
Шерлок громко и обидно фыркнул.
- А потом едва не поверили в собственные выдумки? – спросил Майкрофт. - Да и ваше «шерлоковедение»…или как там Лестрейд это назвал?..всего только шерлоковИдение. Ваше видение. Очень художественное, не спорю. Вы создали свою концепцию его, сами в неё поверили, а потом удивились, когда оказалось, что всё не так. Когда он сказал, что вы обманываетесь и в нём, и в его чувствах. А потом вы увидели сон – и опять чуть в него не поверили. И всё только для того, чтобы создать себе иллюзию того, что вы ему нужны. Тогда как на самом деле…
- Замолчите, Майкрофт. Достаточно. Пусть я буду идиотом, но мне всё равно, в каком качестве делать его счастливым. Независимо от его мнения по поводу моей ему нужности.
- Доктор Ватсон… - начал Майкрофт.
- Джон… - начал Шерлок.
- Я могу, наконец, проснуться? – тихо спросил я.
* * *
Очнулся я от того, что почувствовал, как кто-то осторожно приподнимает меня. Я протестующе замычал, не открывая глаз.
- Если будешь дёргаться, я тебя уроню, - предупредили меня.
- О, Боги, - простонал я. – Шерлок, отрежь мне голову и засунь её в холодильник!
- И тебя тоже с добрым утром.
Как оказалось, Шерлок, проснувшись и увидев меня, отключившегося прямо на кухонном полу, решил перетащить меня на диван в гостиной. Не из-за заботы обо мне. Просто ему надоело об меня спотыкаться.
На столе среди его пробирок, чашек Петри, колбочек и реактивов, стояли две пустые бутылки из-под виски и одна наполовину пустая из-под абсента. И когда это я успел столько выпить? И почему не отключился раньше? Сам от себя не ожидал такой стойкости.
Как выяснилось, несколько пробирок я всё-таки расколотил, а ещё на полу в кухне были лужи – натекло с полуразморозившегося холодильника, который я так и не удосужился закрыть. Но Шерлок почему-то не спешил орать и возмущаться.
Пока я приводил себя в порядок с помощью пива и двух таблеток аспирина, он молчал.
- Шерлок… - наконец, сказал я. – Прости, я сорвал твой опыт.
- Да, - кратко ответил он. – Ты что, разговаривал с головой?
В голосе его послышалось лёгкое сомнение. Ого, единственный в мире консультирующий детектив сомневается в своих собственных выводах? Должно быть, я сделал что-то действительно выдающееся.
- Да, - признал я. – Не тебе одному иногда нужна компания подобного рода. Твоя любовь к черепам, видимо, заразна. И вот что я тебе скажу, Шерлок, они действительно умеют слушать.
- Ты разговаривал с головой, - повторил Шерлок, а потом отрывисто произнёс: - Не ожидал.
- Да…Она похожа на Эллу.
- Твоего психотерапевта? – уточнил он. Я кивнул. – Я так и думал, что тебе снова снились кошмары.
Я неопределённо пожал плечами. Шерлок продолжал:
- …и поэтому ты встал среди ночи, напился и решил поговорить об этом с мёртвой головой, которая напомнила тебе твоего психотерапевта.
Я выразительно взглянул на него.
- Что ж, - признал он, - конструктивное решение.
Мы помолчали. Потом Шерлок небрежно бросил:
- И, кстати, собирайся. Ты едешь в Скотленд-ярд. Лестрейд познакомит тебя с деталями нового дела.
- Один? – растерянно спросил я. – А ты?
- Мне нужно быть в другом месте.
* * *
А вечером, когда я выходил из Скотленд-ярда, измотанный до крайности, раздался телефонный звонок, и я, не глядя, нажал на кнопку приёма.
- Да. Слушаю.
- Джон, - раздался в трубке раздражённый голос Шерлока. – Зайди к Лестрейду и возьми у него папку для меня. Спасибо.
И он отключился. Я послушно вернулся за папкой, взял такси и поехал домой. Что-то смутно тревожило меня, не давало покоя. Что-то было не так. И только на полпути меня осенило.
Я ворвался в дом 221b по Бейкер-стрит, как ураган. Шерлок лежал на диване в любимой позе, сложив руки, как для молитвы. Я подошёл к нему и постоял над ним, тяжело дыша.
- Принёс? – спросил он, не открывая глаз. Я молчал.
- Джон? – нетерпеливо позвал Шерлок. – Ты принёс мне папку?
Я дал ему папку, но продолжал стоять над ним, ничего не говоря. Наконец, Шерлок повернул голову и посмотрел на меня недоумевающе:
- Что с тобой?
- Ты позвонил! – выпалил я.
- Что?
- Ты позвонил!
Шерлок всё ещё продолжал смотреть на меня, ничего не понимая.
- Ну и что? – спросил он. – Джон, почему ты так улыбаешься?
- Ладно, забудь, - махнул я рукой, отошёл от него и сел в кресло. Шерлок поднялся с дивана и пошёл за мной. Теперь уже он постоял надо мной, видимо, дожидаясь объяснений. Но я только молчал и улыбался. Он несколько раз раздражённо позвал меня: «Джон! Джон!» - но я ничего ему не отвечал.
Так я и просидел весь вечер в кресле почти неподвижно, развернув перед собой газету, но не прочитав в ней ни слова, и не в силах перестать улыбаться премьер-министру, изображённому на развороте… Он позвонил мне.
…Нет, не премьер-министр. Премьер-министр позвонил чуть позже, дня через два, и не мне, а прямо Шерлоку.
Но это уже, что называется, совсем другая история.
