4.
- … и – опля! – раздается громкий звук, как будто кто-то пустил звонкого петуха!
- Фу, Рон, - Гермиона поморщилась, а щеки ее порозовели от смущения. – Тебе не кажется, что этот юмор как-то дурно пахнет?
- Нет, что ты! – замотал Рон головой. – Совсем ничем не пахнет. Можно даже какой-нибудь приятный запах сделать. Главное – что штуковина абсолютно незаметна!
Вечер пятницы мы проводили у Гарри. Снейпа, по обыкновению, не было. Рон рассказывал о новинке, что вот-вот появится в магазине. Перышки-пердушки, или что-то в этом роде. Гермиона, что бы она не говорила о работе мужа, не отпускала его руки. Молодожены. Тед, умаявшийся за вечер, сладко сопел, обнимая диванную подушку, плюшевого пегаса и игрушечную метлу. Под подушкой, кажется, тоже что-то хранилось.
Я отошла к окну. За ним все также лило.
Рем почти две недели в Румынии.
До чего тоскливо.
- Скучаешь?
Гарри стоял рядом, заложив руки в карманы домашних брюк. Молодожены куда-то исчезли. Должно быть, целоваться на кухню, под предлогом заваривания чая. Я отрастила огромные ноздри, уперлась ими в стекло. А печальные заячьи уши выросли, кажется, сами собой.
- Вижу, - сам себе ответил Гарри. Я выдала душераздирающий вздох.
- Выходные. Съезди к нему, если хочешь.
Уши немедленно поднялись торчком.
***
- Съезди к нему, - сказал мне Гарри Поттер на тринадцатый день командировки Рема в Румынию. Дорогой начальник, должно быть, испытывал чувство вины, глядя все эти дни в мою унылую физиономию, поскольку на приказе красовалась именно его подпись. К тому же вторую неделю наша половина Англии мокла под проливными дождями особой противности, по утрам смерзающимися в чудненький, ломкий в лужах но очень скользкий на ступеньках ледок.
- Съезди к нему, - сказал мне этот образчик человеколюбия. – Я присмотрю за Тедди. Разве зря я крестный?
И я не устояла. В самом деле – метнуться хотя бы на денек к Рему, пока дорогой друг Гарри оттачивает аврорские навыки на крестнике. Может ли что-то быть лучше?
А эти навыки с Теодором оказываются подчас крайне полезны. Не зря мама так полюбила уезжать подальше на выходные в последние полгода, и не выдает, куда именно. Что поделать – растет сын.
- Мамочка сейчас уедет, - ласково говорила я сынишке, глядя в его кристально чистые лазоревые глазенки. – Но скоро вернется. А с тобой останется дядя Гарри.
- Гайи! Гайи! – радостно залопотал и захлопал в ладоши Тед, а макушка его потемнела и приобрела такой знакомый взъерошенный вид. Еще бы он не любил дядю Гарри. Они немало мебели развалили вдвоем в этом доме. Не беда - зато мы постоянно обновляем интерьер.
Успокоенная, я сунула в карман уменьшенную сумку и наклонилась было завязать шнурки…
Вот, бывают плохие дни, когда с самого начала - задница задницей. Бывают, ничего. А бывают такие, как этот. Не каждый день, наклонившись, видишь между коленками, как твой любимый сынуля машет на тебя твоей же волшебной палочкой, которую ухитрился стянуть со стола за те две секунды, что ты на него не смотрела. Машет, и что-то радостно лопочет. А ты еще успеваешь набрать воздуха в легкие и протянуть ручонку к любимому мерзавцу... А потом - все. Ты носом упираешься в диван, не можешь дышать, не можешь пошевелиться, покрыть сынулю добрыми словами. Даже моргнуть - и то не можешь.
Потому что ты, мать твою, плюшевая жаба в перьях!
И все, что ты можешь - удрученно, без перерывов, взирать на мир выпученными глазами с высоты роста сидящей собаки.
Ничего, утешала я себя. Все в норме. Дышать вроде не нужно. Поначалу рефлекторно хочется, а потом ясно, что без надобности. Вот-вот придет Гарри, а уж он не пропустит такую улику - лежащую на полу палочку. Он догадается, что к чему, и освободит меня. Поржет, конечно, да и кто бы утерпел в такой момент. И я спокойно отправлюсь к Рему, как и планировалось.
- Тонкс! Это я, Гарри. Можно? - послышался голос из камина.
Да входи уже, не томи!
- Гайи! Гайи! Гайи! - Тедди с воплями радости помчался к любимому крестному. Моя волшебная палочка, поддетая сыночкиной ножкой, красиво и быстро закатилась под диван. Я бы скрипела зубами от досады, но у плюшевой жабы таковых не наблюдается.
Блин. Наверное, и правда не стоило превращать папу в пони для ребенка. Особенно на глазах у ребенка. Похоже, было в педагогической поэме, продекламированной нам Снейпом после того Дня рождения Тедди, некое рациональное зерно.
Снейп - великий педагог. Куда бы деться.
Ни за что ему не скажу.
- Странно, почему Тонкс нас не дождалась?
Ну, Гарри ну пожалуйста! Подумай еще немного и сопоставь мое отсутствие с новой странной деталью интерьера…
- А чего ты ожидал? Ковровой дорожки? Оркестра? Здравомыслия?
Северус Снейп собственной персоной выдвинулся из камина. В просторной домашней мантии, удобных домашних туфлях и с моей заколкой в волосах. Так вот где я ее посеяла. Интересно, своих он из принципа не держит?
У нас перед камином есть ступенька. На нее очень удобно ставить кружку с кофе, когда валяешься у огня с книжкой. И очень удобно на ней оступаться, когда из камина выходишь. За что не люблю Снейпа – на него карма ступеньки совершенно не действует. Должно быть, в его мире ее просто нет.
- Или, может быть, хорошего вкуса? – это он увидел жабу, то есть, меня. – В любом случае – напрасно.
Эй, ты на себя-то давно смотрел, образчик вкуса? Между прочим, выбирай выражения, когда говоришь о первом опыте моего сына в трансфигурации. Сам ты в его возрасте только из козюль куличики лепил!
Снейп вздрогнул. Брови его сошлись на переносице, а в глазах появилось то выражение, какое бывает у Рема, когда он пытается определить источник одному ему слышимого запаха.
Мерлин! Он же меня, кажется, слышит! Ну, или чувствует что-то.
Снейп! Северус! Это я! Жаба – это я! А я – это Тонкс!
Блин, а вы сами пробовали громко и целенаправленно мысленно орать?
Лицо Снейпа осталось непроницаемым, хотя взглядом он так и сверлил меня. Потом, очень небрежным тоном, словно бы невзначай, он поинтересовался у Гарри:
- Так ты говорил, Тонкс предлагала сбить меня с дерева камнем, когда ты превратил меня в кота?
- Было такое, - подтвердил Гарри, энергично подкидывая в воздух визжащего Тедди. – Не такая уж дурная идея. А почему ты вспомнил?
- Так, просто, - еще более небрежным тоном отозвался Снейп с моего дивана, аккуратно разуваясь и укладывая голые ноги мне точно между глаз.
Ну, Гарри! Ну, Поттер! Трепло несчастное!
На губах Снейпа змеилась довольная ухмылка. Он устроил пятки поудобнее.
- И открой мне уже, наконец, страшную тайну. В тот мой день рождения, когда Шеклболт сдернул тебя в Цюрих, у нас дома тебя заменяла Тонкс?
Мне капец.
Гарри замер, разинув рот. К счастью, в этот момент они с Тедди уже кидались подушками. Сыночка с радостным визгом начал лупцевать оторопевшего дядю диванной «колбасой». Я в это момент была всецело на стороне чада.
Снейп картинно прижал руки к груди.
- Только не говори, что это был Люпин!
- Тонкс, - Гарри несколько оправился от потрясения. – Как ты узнал?
- Догадался, - усмехнулся Снейп. – Но об этом мы поговорим позже.
Тяжелый взгляд остановился на Тедди.
Ребенка не трожь, гад ползучий!
- Тедди, - дружелюбно спросил Снейп у моего сына, и голос его просто истекал медом. - Хочешь покататься на жабке?
Еще бы Тедди не хотел!
***
На жабке катались с полчаса. По всему дому. По мебели. По стенкам. Жабка без устали скакала и скакала, брала барьер за барьером, теряя по дороге перья и блестки. Снейп с недюжинным энтузиазмом перемещался вслед за жабкой, придумывая для нее все более фантастические трюки. Тедди визжал от восторга, намертво вцепившись в лохматую жабкину шкуру и колотя пятками по ее бокам – быстрее, быстрее!
Потом Снейп, видимо, устал, и жабка стала летающей. Счастью Теда не было границ. С оглушительным «уаааааауууууу тыдыдыдыдыдыщ!!!» кружил он по комнате, иногда срываясь в пике почти до самого пола, а следом носился взмокший и также радостно вопящий Гарри, с успехом изображая попытки захвата воздушного судна. Снейп с довольным видом дирижировал всем этим из кресла.
Наконец, выдохлись все. Гарри рухнул во второе кресло и подбросил крестнику игрушечную метлу. Снейп оставил жабу парить в воздухе, и Тедди теперь неспешно греб по комнате, как по озеру, используя метлу в качестве весла.
***
Мне сверху все было отлично видно. Гарри отдышался, вытер футболкой лицо. Потом посмотрел на Снейпа с умиротворенным лицом сидящего в соседнем кресле. С ласковой улыбкой он любовался мной, парящей прямо над ним. Вопрос Гарри заставил его глаза округлиться.
- А ты никогда не думал о детях?
- В смысле?
Гарри очень старался выглядеть незаинтересованным.
- Знаешь, некоторые пары так делают. В неволшебном мире есть понятие «суррогатная мать»…
- Не объясняй, я понял, - Снейп быстро справился с собой. – Мы с тобой Тонкс попросим. Она добрая, не откажется. Одного тебе, одного мне.
Этого мне хватило! Остатки волшебства Тедди разорвало волной моей ярости. А штаны разорвало моей дорожной сумкой, которая вдруг решила увеличиться прямо в кармане. С оглушительным матом я сверзилась с потолка Снейпу на голову. Вместе мы перевернули кресло и покатились по полу. Расколовшийся флакончик окружил нас роем радужных чувственных пузырей, а на лампе повисли вылетевшие из сумки стринги с кроличьим хвостиком. Из под потолка заливался хохотом Тедди на метле.
Я на Снейпе, трусы на люстре. Все как полагается. Разве мог Рем выбрать другой момент, чтобы появиться дома?
- Вечеринка? – хладнокровно поинтересовался мой муж.
***
- У меня весь день сердце было не на месте, - поделился Рем, когда мы уже легли. Был один плюс во всем этом – Тедди заснул еще за полметра до подушки. – Не усидел, примчался.
Он усмехнулся мне в волосы.
- Но такого я, конечно, представить себе не мог.
Я только засопела в ответ. Вот что бывает, когда твои друзья - …!
Рем продолжал хихикать.
- Непременно порадую Минерву успехами сына по ее предмету.
- Только попробуй – и в следующий раз жабой будешь ты.
- Я уже был пони. Теперь твоя очередь.
Под сопение мужа стала засыпать и я.
После Рождества у Снейпа цикл лекций в Школе Авроров.
Как там, Рон говорил, называются эти их незаметные штуковины…
Перышки-пердушки?
Ну-ну…
