Глава 1На что Уильям рассчитывал, когда, скрипя зубами, с полным ошибок отчётом Сатклиффа отправился к нему домой, он представлял слабо. Возможно, как бросит ему в лицо, сорвавшись после тяжёлой недели и тяжёлого дня, смятые листы, которые не то что начальнику сдавать – даже как черновик использовать стыдно! Возможно, более реалистично – как сухо и раздражённо вложит в руки подчинённому этот, с позволения сказать, отчёт, сделает строгий выговор по всем пунктам и велит переписать с нуля, на сей раз аккуратно, а не на коленке наспех за двадцать минут перед сдачей, и на нормальной бумаге, а не на огрызках чего-то. Нет, конечно, Грелль никогда не отличался старательностью в составлении каких бы то ни было документов, он просто не был создан для бумажной работы, но
это уже переходило все границы. Когда под скачущими неровными буквами угадываются следы быстро стёртой ластиком неприличной карикатуры, подпись расплывается аляповатым чернильным пятном поверх кофейного, а страницы с третьей по пятую щедро посыпаны крошками печенья… На этом месте воображение Спирса подкинуло ему яркую картину: захламлённый кабинет, поглощающий печенье Сатклифф, присевший на краешек стола Нокс, рассказывающий о чём-то, вопль «Блин, мне же ещё отчёт за месяц сдавать!.. Ронни, нашарь что-нибудь, на чём можно писать…», выхваченный из корзины смятый рисунок…
Уильям решил, что за всё это, включая его и без того мрачное настроение, Грелль вполне заслужил наказание в виде ночи, потраченной на переписывание так нежно ненавидимых им бумаг, под угрозой… какого-нибудь более страшного наказания. В крайнем случае, можно всегда пригрозить увольнением, подумал Спирс, закрывая за собой кабинет и собираясь нанести нерадивому сотруднику визит.
Стоя на пороге его квартиры, он совершенно не думал о том, чего он ожидает, а чего – нет. Но он совершенно точно не ожидал того, что увидел дальше.
Дверь открыли сразу, без вопросов и даже, судя по тому, что паузы после шагов не последовало, без взгляда в глазок. Как безалаберно, отстранённо-осуждающе подумал он, и открыл было рот, чтобы сообщить о цели своего появления, но внезапно не нашёл слов.
Перед ним стоял Сатклифф, в этом не было никаких сомнений, но в то же время это был…
другой Сатклифф. Другой от макушки до пяток: от другого выражения глаз до собранных в небрежный хвост ярко-алых волос. От висящей мешком серой футболки с какой-то дурацкой надписью, великой ему на несколько размеров, до узких лодыжек, показывающихся из-под домашних штанов чёрного цвета. Вопиющее отсутствие красного цвета в одежде, слегка растерянное, но безмятежное лицо без макияжа, заложенная за ухо сигарета – он был полной противоположностью тому стихийному бедствию, что Спирс имел несчастье лицезреть на работе каждый божий день.
И ещё почему-то никаких вопросов.
– А, Уилл, это ты! Проходи, – Грелль безмятёжно махнул рукой, очевидно, призывая следовать за собой, и скрылся в табачном мареве, застилающем коридор. Некурящий Уильям поморщился, но безропотно пошёл следом, слишком ошарашенный незнакомым тоном – никаких писков, ужимок, бросания на шею…
И квартира совсем не такая, как он мог бы подумать, если бы думал об этом. Зная Сатклиффа, можно было бы ожидать чего-нибудь… более экстравагантного, что ли. А тут всё было
обычно – слишком обычно для Грелля.
С другой стороны, а с чего он вообще взял, что достаточно хорошо его знает, чтобы судить о таких вещах?
Грелль привёл его на кухню, и Уильям окончательно распрощался с трезвым суждением о ситуации. В насквозь прокуренной комнате было почти не протолкнуться от народу – но почему-то несмотря на то, что большинство из них являлось его непосредственными подчинёнными, никто не удивился его появлению. Отреагировали как-то настолько спокойно, что даже самому Уильяму показалось, что так и должно быть. Кто-то сказал «А, это вы, мистер Спирс», кто-то – кажется, сам Грелль – сунул в руки банку пива, и никто не счёл нужным спросить, что он тут делает, или пояснить, чему посвящено сборище.
Ощущение абсурдности происходящего нарастало.
Прямо на полу, привалившись к батарее, с сигаретой в зубах, прикрытыми глазами и откинутой на подоконник головой, сидел Эрик с гитарой в руках. За столом оживлённо, но преимущественно молча, резались в карты молодые жнецы, недавно принятые в отдел; Рональд Нокс по-турецки сидел на какой-то подушке и вытягивал шею, чтобы наблюдать за ходом игры, изредка отпуская комментарии. Играющие возмущённо его одергивали, он смеялся и отшучивался, пытался стащить чьи-нибудь карты, получал по рукам и снова смеялся. Алан что-то бурно обсуждал в компании знакомых и незнакомых Уильяму людей. Грелль сидел на подоконнике и пил пиво прямо из бутылки, явно не находя ничего необычного в том, что творится на его кухне.
Немного подумав, Спирс решил, что никакие потрясения не должны мешать его изначальной цели, и стал пробираться к Греллю. Когда он оказался рядом, Сатклифф подвинулся и похлопал по подоконнику рядом с собой; не зная, что им руководит, Уильям приглашение принял и сел рядом.
– И по какому поводу вечеринка? – безразлично поинтересовался он. Грелль повернулся и непонимающе нахмурился.
– Что?
– Всё это, – Уилл неопределённо махнул рукой. – Хотите сказать, что они совершенно беспричинно одновременно нагрянули к вам домой, диспетчер?
Сатклифф смотрел на него с таким недоумением, что Уильяму и самому показалось, что он нечаянно сморозил глупость.
– Да они всегда здесь, – Грелль пожал плечами.
– Просто так.
– Ну да. Это странно?
– Вообще-то… Что ж, раз по-вашему это нормально, то пусть так и будет, – Спирс недовольно поджал губы, оценивая количество пива и сигарет. – В любом случае, я пришёл к вам по делу. Ваш отчёт…
– А, – понимающе вскинул брови аловолосый жнец, оглянулся, не нашёл на подоконнике свободного места и зажал бутылку коленями, освобождая руки. – Давай. Я переделаю.
Уильям едва не поперхнулся.
– А сразу делать нормально вам не дано, Сатклифф? – прошипел он, отдавая несчастный документ.
– Ну… – неопределённо протянул тот и заискивающе улыбнулся. – Прости меня, Уилли. Ты же знаешь – я полный профан во всей этой бумажной волоките.
– Это серьёзные вещи, Сатклифф, – буркнул Уилл, почему-то почувствовав себя неуютно. – Чтобы завтра утром переделанный отчёт был у меня на столе. И потрудитесь выполнить его на чистой бумаге.
– Хорошо, – просто согласился Грелль и принялся делать из листов самолётики. Подумав, он сунул одну страницу Уильяму: – Помогай! Будем вместе запускать.
Наверное, стоило возмутиться подобной наглости и распрощаться с хозяином квартиры, но чувство нереальности зашкаливало, поэтому он послушно принял тот самый злополучный стёртый рисунок. Его первый самолётик взлетать отказался, и Грелль, нетерпеливо сунув ему в руки свой, схватил новый лист:
– Нет, ты неправильно делаешь. Смотри, когда складываешь крылья…
Подумав, Спирс запустил самолётик Сатклиффа в присоединившегося к карточной игре Нокса.
– Не жульничайте, Нокс, – сурово сказал он.
…Во втором часу ночи вместе со своим подчинённым сидеть на подоконнике в его квартире, слушать лекции по оригами, пытаться заплетающимися пальцами делать журавликов из притащенных кем-то газет, осоловело моргать и дышать в приоткрытое окно, устав от дыма – а главное, чувствовать, как отпускает его внутреннее напряжение, сопровождавшее его непрерывно всю последнюю неделю, если не дольше – Уильям мог ожидать бы чего угодно, кроме этого. Спать хотелось немилосердно, но уходить не хотелось сильнее.
– Там в гостиной диван свободный, если ещё не занял никто, – между делом заметил Грелль. Уилл молча помотал головой – если с этими… посиделками он ещё мог как-то смириться, то ночевать в квартире подчинённого – это уже ни в какие ворота. Грелль фыркнул.
– Учти, если заснёшь, я тебя на себе не потащу. Будешь спать на подоконнике, и сам будешь виноват, если простудишься.
Когда они всё-таки разошлись – или, точнее, когда он сам ушёл домой – Уильям точно не помнил. Утром Сатклифф при полном параде, со всеми ужимками и счастливыми воплями, заявился в его кабинет, потрясая переделанным отчётом и требуя в награду за трудолюбие поцелуй; если бы в одной из страниц не угадывался разобранный журавлик, Спирс бы решил, что прошлая ночь ему приснилась.
…Вечером он снова стоял на пороге квартиры Грелля. Когда это противоречивое недоразумение опять без вопросов распахнуло дверь и молча пропустило его внутрь, он буркнул, проходя на кухню, из которой доносились звуки гитары и чей-то смех:
– Ничего более глупого я в жизни своей не делал.
– Неужели ты считаешь глупостью то, что пришёл сюда просто так?
Уилл обернулся. Сатклифф смотрел на него с любопытством, чуть склонив голову набок.
– Нет, Грелль. Я считаю глупостью то, что пришёл сюда не просто так.
Грелль кивнул и улыбнулся, очевидно, удовлетворённый ответом.
– Бумаги возьму нормальной. Из газет оригами сложно делать.
