Глава 1И казалось мне, что где-то
Потянуло холодком.
Теплой ночью, поздним летом
Вдруг повеяло снежком,
Словно тихо и без гнева
Пролагая первый след,
Ледяная королева
Шлет свой вкрадчивый привет.
Лидия Бартольд, «Ночь отлета»
В глазах Драко был лед. Не такой, как в старом морозильнике на вашей кухне, а живой лед. Такой, как в Арктике. Его можно почувствовать, можно почувствовать его жизнь. Да, среди этих огромных и прекрасных глыб льда она есть. Глупые, толстые и неуклюжие пингвины, заходя в пещеры, где с потолка свисают огромные ледяные сосульки, прячутся среди живого льда, не понимая, что здесь намного опаснее. Здесь нельзя произносить громких звуков. Лед живой, если его потревожить, он разгневается на этого нарушителя его заповедного покоя и погребет заживо. Разрушится ледяная стена, упадет и убьет. Жестоко, правда? Конечно. Однако это месть. Справедливая месть.
Не думайте плохо о ледяном царстве глаз Драко. Оно мудрое. Все рассчитано до мельчайших подробностей, недопустимо проявление наиболее сильных чувств. Как там говориться в законах Мерфи? Всякое решение плодит новые проблемы. Поэтому все и надо рассчитать так, чтобы этих проблем было как можно меньше. Нет, там, в глазах у Драко не кромешная тьма. Нет, там не чистая ненависть или злость. Там много самых разных и самых сильных чувств, которые он не выпускает на волю из их тюрьмы – ледяной тюрьмы. Это правильно. Меньше страданий из-за пустой дружбы, нечаянно разрушенной одним лишь словом, из-за сжигающей душу любви, порушенной твоим любимым человеком. Так… так просто надежнее. Именно.
Когда-то чувства растопят ледяное царство, и в душе в юноши наступят вечное южное солнце, песчаный пляж и соленое ласковое море. Но сейчас у него там лед. Кристально-чистый снежок укрывает ростки симпатии, любви, дружелюбности теплым одеялом, чтобы однажды они взошли. Они сделают счастливым Драко, и он обретет спокойствие.
Лед завораживает. Такая хрупкая красота не оставляет никого равнодушным, такая целомудренная сила не оставляет врагов непобежденными. Все в одном. Сила и просьба защитить, но - нет, ни в коем случае! - не согреть. О, нет, тепло сломает Драко. Юноша растает, как снежинка на теплой руке. Он потеряется в океане нежности и падет. Он не умеет там плавать. Тяжелый камень старого мира, старых мировоззрений потянет его на дно, и он утонет. Его никто не спасет.
Что же еще в душе Малфоя? Принцип. Стальной принцип. Именно им, как верным мечом и непробиваемым щитом, всегда руководствуется юноша. Каждая ситуация разложена по полочкам, каждый человек тоже идет в место для ‘плохих’ или ‘хороших’. Нет полутонов, но нет и крайностей. Все четко, как лед. Еще есть обязанности, которые наручниками сковывают Драко. Он принадлежит к древнейшему роду Малфоев. Он чистокровный маг. Он обязан делать все, как положено. Чтобы отец считал его достойным наследником, чтобы мать гордилась сыном. Чтобы общество уважало.
Но далеко-далеко, в самых глубинах извилистых путей души юноши хранится обида. Обида на то, что ему не оставляют выбора. Что ему нельзя любить. Ему даже нельзя просто расплакаться. Нельзя выпустить ни одной горячей слезинки из серых холодных глаз. Почему? Почему они – все эти злые, ничего не понимающие люди - губят эту прекрасную, еще такую незамутненную и девственно-чистую, как снега Северного Полюса, душу маленького ребенка по имени Драко... У него еще нет ни зависти, ни злости, но уже все так холодно.
Драко внушают и будут внушать, как к кому обращаться, как с кем себя вести, кого ненавидеть, с кем ему общаться. Ему нужны чувства, нужна чья-то забота, нужна… о, да этого всего не перечислить. Такое совершенное и прекрасное тело, такая сомкнутая в цепи предрассудков общества душа. Нет, она тоже будет сломана, запятнана. Навсегда…
Из-за этого живой лед в глазах Драко потом превратится в хрусталь. Безжизненную, бесчувственную - нет, даже просто не способную чувствовать – стекляшку. У него не будет самого прекрасного подарка Бога, дарованного человеку – души. Он будет как мертвый. Только живой телом. И несвободный….
* * *
Маленький Драко Малфой встал на стульчик, чтобы посмотреть, что же это за стекляшки висят на люстре? Мама Нарцисса когда-то говорила, что это – хрусталь. Такой прозрачный, он отражал в своих глубинах недоумевающее личико мальчика, но больше ничего. Драко тронул пальчиком хрустальный шарик. Он покачнулся, легонько стукнулся о второй такой же шарик, второй – о третий, и так по цепочке. При этом раздался приятный, звонкий, тихий и нежный звук. Мальчик захотел опять его услышать, но случайно покачнулся на стуле, нечаянно задев люстру. Один из переливающихся в свете ламп шариков с противным грохотом упал на мраморный пол поместья и разбился вдребезги. На шум пришел отец. Люциус сразу понял, что к чему, больно взял сына за руку и ткнул рукой в разбитый хрусталь. Драко почувствовал в своих тонких, бледных пальчиках острую боль – стекло порезало нежную кожу ребенка.
- Тебе никто не велел его разбивать. Значит, это твоя проблема. Убери его. И не смей звать домовиков.
Драко стал покорно убирать. Отец стоял над ним, как надзиратель, и усмехался. Опять порезавшись, он заплакал от боли. Люциус ударил его по щеке.
- Ты – Малфой. Ты не должен реветь, как девчонка. Убирай дальше.
Мальчик, теперь уже зная, что можно, а что нельзя, что надо делать и что не делать, чтобы его снова не ударили, возобновил свою работу. Стараясь не вскрикивать от боли, он все-таки убрал хрусталь.
- Хорошо. Можешь идти в свою комнату.
Драко ушел. У себя он запер дверь, забился в уголок и тихонько расплакался от обиды, от боли. Он решил, что теперь он будет послушным и хорошим сыном, он не будет подводить папу. Но все-таки, даже тогда, в пять лет, он понял, что иначе и нельзя. Ему и не дают выбора. Теперь он должен спрятать все свои чувства куда подальше. Счастливое детство с теплыми мамиными руками, сладким ароматом роз и цветущих яблонь в саду прошло. Теперь он в клетке. Пойман в клетку, как зверь…
Конец.
