Глава 1Оливия|(/)альт!Ник Лейн. Жизни, которые мы не прожили.
- Я всегда хотел обладать сверхспособностями, - улыбается Ник Лейн, сцепляя руки под подбородком. В огромном, во всю стену, окне за его спиной виден бесконечный свинцовый океан. Оливии кажется, что они – на краю света.
- Зачем тебе сверхспособности? – спрашивает она. – У тебя и так есть все, что пожелаешь.
У Ника-2 действительно есть все. В том числе и способность удивить её, Оливию, которая полагала, что ничего ни в одном из миров её больше не поразит. Но кто бы мог подумать, что выше подразделения «Грань», выше министра Бишопа, выше кого бы то ни было в «красной» вселенной окажется – Ник Лейн. Внешне почти такой же, как его погибший допельгангер: худощавый, светловолосый, разве что шрама на щеке нет.
Оливия пытается понять, в чем же его сила. Гениален ли он, как Уолтер и Белл, богат ли, удачлив?.. Или для того чтобы стать хозяином всех положений, Царем горы, этому Нику всего лишь достаточно было не оказаться однажды жертвой экспериментов?
- Другому мне просто не очень повезло, Оливия. Возможно, сложись обстоятельства иначе, он тоже смог бы добиться высот, - разводит руками Ник. Весь его кабинет заставлен странными приборами, напоминающими часовые механизмы; они беспрестанно тикают, еле слышно и вкрадчиво. – Но кто знает, что там, в других вселенных. Быть может, в одной из них царит монархия, а мы с тобой – король и королева. Да, да, именно мы с тобой!
Он смеется обаятельным мальчишеским смехом.
- Можно мне кофе? – просит Оливия – У
тебя-то кофе наверняка есть.
***
Оливия Данэм/Филлип Бройлз, очень своеобразный комплекс Электры.
У него вся квартира напоминает кабинет отца Оливии. Все разложено в идеальном, почти геометрическом порядке. Папа мог позволить себе разные отступления от протокола - например, выкрасил однажды красным дверь дома - но в остальном оставался по-военному строгим. Ребенком Олив всегда старалась походить на него. Подбирала за собой игрушки, аккуратно складывала вещи в шкафу.
Сейчас она ходит по дому Бройлса и каждую случайно потревоженную вещь аккуратно возвращает на место. Дежа вю похоже на очень сильное обезболивающее. Ей кажется, что она снова вернулась в детство.
- Кем бы я стала, если бы не память об отце? – задумчиво говорит Оливия, пока Бройлс варит кофе. – С моим-то отчимом, и с тем, как он учил меня уважать себя?.. Закончила бы дурацкий колледж, а потом бумажки в офисе разгребала. Но я помнила, как папа надо мной раньше подтрунивал. «Ты настоящая принцесса, Олив. Спорим, ты никогда не сможешь стрелять из пистолета и не сумеешь подтянуться на перекладине много-много раз?» И я обижалась, говорила, что я не неженка вроде девочек из садика. Обещала тоже пойти в армию, когда вырасту.
- Почему вы мне это рассказываете, Данэм? – спрашивает Бройлс.
Оливия усмехается:
- Я вспомнила, как вы брали меня на работу в отдел, сэр.
- Понимаю.
- Да. Наверное, понимаете, - соглашается она.
Элла|Питер Бишоп, этапы её взросления. Когда Элле некому довериться, она идет к Питеру
- Я решила бросить школу, - говорит Элла, болтая ложкой в коробочке йогурта. – Бросить школу, уехать в Лос-Анджелес и стать моделью. В четырнадцать лет можно. Я узнавала.
- Так себе идея, - сообщает Питер.
- А что, по-твоему, у меня данных не хватает? – весело спрашивает она.
- Не в этом дело. Но если уж ты хочешь сбежать в Голливуд и Лос-Анджелес, попробуй стать сценаристкой. – Питер щелкает Эллу по носу и объясняет: - Фантазировать ты любишь - будь здоров.
Но меньше чем через год, когда их миру приходится так же несладко, как и соседнему, Элле действительно уже не до школы. Прорехи между вселенными такие обширные, что каждый день может оказаться последним для очередной сотни людей. Или для всего мира. Настал черед их правительства взять на вооружение янтарь. Однажды в его желтом панцире оказывается замурован крупный универмаг в Бостоне. К сожалению, в момент карантина там совершает покупки Рейчел.
… Элла отказывается ехать к отцу и живет у Оливии с Питером. Первые недели она все время спит и почти ничего не есть. Как-то ночью Питер обнаруживает её на кухне, лохматую, сонную. Элла сидит за столом над тарелкой кукурузных чипсов и бутылкой какой-то кофейной гадости из «Старбакса».
Питер не находит ничего лучше, чем произнести ерунду вроде: «Поздний ужин, вкусная и здоровая пища?». Элла поднимает на него глаза.
- Слушай, - просит он нежданно-негаданно, - отвези меня к маме.
… «Оливия убьет меня», - думает Питер, ведя машину.
Рейчел застыла в янтаре у самого входа. Чуть-чуть не успела выбежать. Подойдя вплотную, Элла с нежностью проводит рукой по янтарному панцирю возле лица матери. Точно как Оливия.
- Она ведь жива? – тихо спрашивает Элла. – Я слышала, люди говорили, что в янтаре вроде как не умираешь, а просто застываешь на… некоторое время. Ты должен знать наверняка, правда ли это, Питер!
Поскольку у Питера язык не поворачивается соврать ей, он просто кивает.
Половину обратного пути по ночному городу, Элла молчит. Потом, неожиданно, выдает с нервным смешком, в котором чувствуются близкие слезы:
- Ну, я всегда могу стать сценаристкой и написать историю о героическом освобождении людей-из-янтаря. Или, - тут она хватает Питера на запястье, и от неожиданности он чуть руль не выпускает из рук, - или ты можешь помочь мне освободить маму. Распилить этот сраный камень и спасти мамочку. Пожалуйста.
Это невозможно, Элла, пытается объяснить Питер, это невозможно, никак нельзя. Элла не слушает.
- Я уверена, что тетя Лив согласится. И Уолтер, и Астрид. Мы должны поговорить об этом с ними, Питер.
Она плачет, хотя очень старается не впасть в истерику.
«Идиот, - думает Питер про себя, - сам согласился её отвезти. Теперь неси за содеянное ответственность».
- Пожалуйста, - повторяет Элла.
Альт!Оливия/Питер. "Когда-нибудь ходила на Лебединое озеро?" "Дай угадаю: они сбежали вместе и жили долго и счастливо?"
- Была когда-нибудь на «Лебедином Озере»? – спросил Питер, высматривая что-то на мониторе.
- Дай угадаю: герои сбежали вместе и жили долго и счастливо? – отозвалась Оливия из кухни, доставая с полки банку кофе.
- Серьезно? Ни разу не была на «Лебедином»? «Танец маленьких лебедей», все дела?
- Питер, я тебя умоляю. Я дочка военного. В детстве мама меня часто с собой в кино брала, это да… ну ладно, «Касабланку» я, конечно, не видела, но вообще мы кинематограф охватили прилично. А с балетом не сложилось, уж извини.
- И «Черный лебедь» не смотрела? – смешок.
- Чего?
- Ладно, забудь. Может, сходим? – предлагает Питер. – На Чайковского. Сегодня вечером.
… Они опоздали, застряв в пробке на полпути и, в итоге, так никуда и не пошли. Выйдя из такси, отправились неспешно прогуляться по какой-то тихой улице. С неба сыпал слабый, снег похожий на искусственный. Он быстро таял, касаясь тротуара, и Оливия, обутая в вечерние туфли, аккуратно обходила крошечные лужицы.
- Я соврала, - произнесла она вдруг. – Я смотрела «Лебединое озеро», конечно же. Миллион раз. Я очень его люблю.
После короткого молчания Питер спросил:
- Почему ты сразу не сказала?
- Не знаю. – Оливия пожала плечами. – Но я правильно поняла: в обеих версиях финал трагический?
- В… обеих. Да.
- Любили же классики разводить драму. Ни один из Чайковских принцессу не пощадил. – Оливия на секунду выпустила локоть Питера, достала из кармана пальто перчатки и, натягивая их, предложила: - Давай возвращаться? Отпустим няню пораньше, уложим ребенка сами.
- Хорошо, - согласился Питер, все еще думая о чем-то. Оливия не стала отвлекать его от этих мыслей.
Петя и Олеся. Оздоровительный лагерь "Артек" в Иван-городе.
На обед давали перловый суп, котлеты с толстоватыми макаронами и малиновый кисель. Петя задумчиво потыкал алюминиевой вилкой в остывающее второе. Аппетит не шел совершенно. Плюс ко всему, со стены на Петю косился устрашающего вида рисованный медведь, из пасти которого тянулась надпись «Когда я ем, я глух и нем». От этого хотелось вообще рот закрыть. Насовсем.
«А все родители, - обиженно подумал он. – Нет бы опять на детскую дачу к морю вывести». Но делать было нечего. С тех пор как отцу дали должность главврача оздоровительного лагеря в закрытом военном Иван-городе, приходилось довольствоваться малым. Бассейн с йодированной водой вместо Черного моря, полянки вместо песчаного пляжика, неласковое солнце среднерусской полосы вместо южной жары.
Правда, есть и плюсы, подумал Петя, подняв глаза на нестройной походкой входящий в столовую шестой отряд. Плюсом была Олесенька Данилова, светловолосая пионерка с царапиной на бледной щеке. Свое сердце Петя отдал ей еще неделю назад, подглядев в замочную скважину отцовского кабинета как она двигает кубики одним лишь взглядом. А теперь он собирался отдать Олесе другую ценность: половину жевательной резинки. Да еще и вкладыш в придачу.
Намерения Пети были самыми серьезными. Чтобы закалить характер, он, все-таки, вонзил вилку в котлету и, наблюдая краем глаза за Олесей, впился зубами в здоровую пионерскую пищу.
Альт!Линкольн/Оливия. Односторонний гет.
Не знаю, что боле бесперспективно – любить мою Оливию или эту, с её белесыми волосами и неулыбчивым ртом, с её любовью к ненормированным рабочим дням и неразбавленному виски. С её рукопожатием в финале всех наших спасительных миссий: «Спасибо за помощь».
Я задерживаюсь в этой вселенной еще на сутки. Брожу по улицам, знакомым, и, в то же время, совершенно иным - такие только во сне и бывают. «Спасибо за помощь», - да, теперь их миру ничего не угрожает. Кроме, может быть войн, эпидемий…
Я спрашиваю у «их» Оливии, помнит ли она, как славно нам удалось поработать вместе в самый первый раз, в нашем мире.
- Это когда меня держали в психушке, а потом запудрили мозги? – уточняет она и тут же машет головой. – Извини. Ты же не знал. И… мне понравилось у вас. Правда.
Она вся закрытая. Наглухо застегнуты пуговицы, губы плотно сомкнуты. Здесь, на её территории, я ни разу не слышал, как она смеется. Повторяюсь, кажется...
И я предлагаю нарочито небрежным, шутливым таким тоном: давай сбежим в какую-нибудь третью вселенную и попытаемся стать там счастливыми.
- Счастливыми? Куда уж больше, - говорит Оливия и выходит из лаборатории.
И правда, думаю я. Куда уж.
Оливия Данэм/Альт!Линкольн Ли. "Я хочу знать, существует ли женщина, которую я полюбил, на самом деле" NH!
Во время любой чумы есть место пиру. Мир может рассыпаться по частям, но американцы по-прежнему празднуют Четвертое июля в луна-парках, под детский хохот, грохот фейерверков и музыкальную какофонию.
Линкольн перебрал. Самую малость. Ему даже идет это состояние: глаза горят чуть ярче, волосы растрепались чуть больше. Есть в этом какое-то отчаянное обаяние.
Оливия наливает ему еще одну порцию в большой красный стакан, из каких обычно пьют студенты на колледж-вечеринках. Линк задерживает взгляд на её руке. На обручальном кольце.
- Все так странно, - хмыкает он и поднимается на ноги, осушая содержимое стакана в два глотка.– Мое Первое Четвертое Июля. В этом мире, я имею в виду.
- Ты не собираешься снова заводить эту шарманку по перебежчика? – интересуется Оливия, и выражение, с которым она этот вопрос задала, очень здорово напоминает Линкольну о другой Лив. О той, которой эта агент Данэм успела побывать.
- Не собираюсь, - коротко говорит он, тянется к бутылке и выливает остатки в стакан. Он никогда не пьет, будучи при исполнении, а сегодня первый чертов выходной за долгие месяцы.
Небо над ними плюется очередной порцией салюта. В красноватых всполохах волосы Оливии на секунду рыжеют.
Линк отставляет стакан на скамейку (тот падает в траву) и, ни слова не говоря, уходит, огибая празднующих сослуживцев и простых обывателей. Оливия оглядывается – не идет ли Питер – и следует за Линкольном, как мать по пятам за ребенком. Догоняет его в момент, когда Линк опускается за круглый столик «предсказательницы». Такие обязательно есть на каждой ярмарке.
Девушка, одетая цыганкой, наклоняется вперед, гремя браслетами и подвесками на накидке. Оливия видит светлую полосу над линией её челюсти: смуглый грим плохо размазался.
- Я хочу знать, существует ли женщина, которую я полюбил, на самом деле, - говорит Линкольн, когда «цыганка» берет его руку и поворачивает ладонью вверх. Оливия замирает. Линк к ней не поворачивается, смотрит на цыганку, серьезно, в упор, хоть и улыбаясь эдак небрежно.
- А ты уверен, красавчик, что этих женщин не несколько? – со смехом говорит гадалка, потому что ей надо что-то сказать.
Салюты продолжают взрываться над парком. Через месяц их запретят вовсе, потому что из-за вспышек в небе не различить разрывов.
