Глава 1– Уилли, я хочу клубники!
– Поздравляю, – незамедлительно отозвался Спирс, раздражённо отрываясь от документов. – Если вы уберетёсь из моего кабинета в ближайшие пять… две секунды, я, так и быть, сделаю вид, что вас тут не было.
Грелль надулся и обиженно выпятил нижнюю губу. Возможно, на кого другого его вид оскорблённой невинности и произвёл бы впечатление, но только не на Уильяма Т. Спирса, который, раз оторвавшись от своих бесценных бумаг, после короткого монолога устремил свой взгляд обратно и больше не удостаивал подчинённого вниманием.
– Ну, Уилли… я хочу сейчас.
– Вы ещё тут, диспетчер? – Вопрос больше походил не на удивление, а на последнее предупреждение, и, судя по тому, сколько льда было в голосе начальника, грозило оно как минимум ссылкой на крайний север.
– Вон! – рявкнул Спирс, когда Грелль, обрадованный тем, что с ним снова заговорили и ни капельки не взволнованный опасностью быть наказанным, счастливо открыл рот, чтобы, очевидно, снова поведать о своём странном желании боссу.
Уильям даже не особо удивлялся тому, что Грелль явился к нему со столь экстравагантным поводом. Причины, по которым аловолосого жнеца, как приклеенного, тянуло в кабинет Спирса со всеми возможными (а порой – и невозможными) бредовыми идеями начальник третьего лондонского отдела департамента шинигами давно перестал пытаться постичь и просто принимал как факт. Более того, с годами ему даже удалось для себя составить некое подобие приблизительного расписания таких вот творческих взрывов у Сатклиффа, чтобы успевать морально к ним подготовиться; однако нынешний визит, во-первых, оказался внеплановым, а во-вторых, носил гастрономический характер, если можно так выразиться. Обычно диспетчер требовал чего-нибудь другого, будь то немедленным введением в отделе ежегодного конкурса красоты или сменой формы рабочей одежды, но еда… до этого Грелль раньше не опускался.
Впрочем, это мало что меняло – Грелль оставался Греллем, и его идеи и желания, какими бы они ни были, мало волновали его непосредственного начальника, пока они не носили рабочий характер, а рабочий характер они не носили никогда.
И особенно сейчас.
– Уилли…
– Я же приказал вам убираться из моего кабинета уже три минуты назад, – прошипел Спирс, с трудом подавляя в себе совершенно неуместное для человека его статуса желание запустить в красное недоумение чем-нибудь тяжёлым, а в идеале – ещё и острым. Желание это он как мог постарался удовлетворить полным негодования и возмущения взглядом, брошенным на диспетчера поверх прямоугольных очков.
Губы Грелля подозрительно задрожали, а глаза влажно заблестели. Прежде, чем Уильям успел сообразить, что, собственно, произошло, Сатклифф зашёлся громкими рыданиями и стремглав вылетел из кабинета, не забыв театрально и очень громко хлопнуть за собой дверью.
Владелец кабинета недовольно поморщился и качнул головой, досадливо дёрнув уголком губ. Его ждали документы, оформить которые необходимо было до вечера, и все мысли о заливающихся слезами по поводу и без работниках отдела тут же улетучились, тем более что Грелля, скорее всего, хватит только на драматическое шествие по коридору, после чего он забудет и о надуманной обиде, и о… зачем он там приходил?.. В общем, что бы то ни было, Уильям даже не сомневался, что, едва закрыв за собой дверь собственного кабинета, беспечный шинигами и думать забудет об этом досадном инциденте.
…Наверное, не вспомнил бы о нём и Спирс, не приди к нему незадолго до обеда Нокс с отчётом. Во взгляде, которым бегло одарил его Рональд, без особого труда читались беспардонное любопытство, нотка беспокойства, капля восхищения и робкое негодование.
– Спрашивайте, – бросил Спирс, не глядя на молодого жнеца, замявшегося на пороге.
– Просто интересно, что вы сказали Сатклиффу, – пожал плечами тот и заинтересованно посмотрел на шефа, на секунду замершего над столом и нахмурившегося – очевидно, в попытке вспомнить, в чём заключался разговор с Греллем и имел ли он место быть вообще.
– Чем, позвольте поинтересоваться, вызван ваш вопрос? – слегка раздражённо вскинул бровь Уильям, собирая разложенные на столе листы в одну стопку.
– Да так, – Рональд неопределённо махнул рукой. – Какой-то он… не то расстроенный, не то обиженный…
– И вы решили, что обидел его я? – В голосе старшего жнеца было столько яда и омерзения к подобной мысли, что Нокс, тихо пискнув, поспешно ретировался восвояси.
Спирс же, убрав аккуратно сложенные и скреплённые степлером бумаги в ящик стола и закрывая их на ключ, отправился на обед, с отвращением понимая, что аппетит ему, похоже, перебили.
Любая девушка умеет из ничего сделать три вещи – шляпку, салат и скандал. Не обладая способностями ни к первому, ни ко второму, но всё же искренне желая считать себя прекрасной леди, Грелль Сатклифф прекрасно навёрстывал упущенное, отрываясь на третьем. Скандалы, истерики, ссоры, драки и прочее он устраивать умел и любил, и наличие для того весомой причины не входило в число обязательных условий.
Если же причина была, и тем более являлась, по его мнению, весомой, то остановить его не могло уже ничто.
По крайней мере, так это выглядело со стороны для Уильяма Т. Спирса, когда он, не узрев в столовой единственной во всём отделе красной макушки, через третьи руки узнал, что у Грелля после двухчасовой истерики началась затяжная депрессия, первым пунктом которой он объявил голодовку.
Поскольку аппетит пропал теперь уже точно и насовсем, а воспитание нерадивых сотрудников никто не отменял, Уильям решил не откладывать дело в долгий ящик и, раздражённый и злой, отправился к Сатклиффу немедленно.
Ожидая увидеть в пустующем кабинете довольного жнеца, наверняка уплетающего какие-нибудь заранее припасённые сэндвичи, он не смог отказать себе в удовольствии рывком распахнуть дверь и позлорадствовать.
Открывшаяся ему картина, мягко говоря, не совсем соответствовала его ожиданиям.
Слегка вздрогнув от шума распахнувшейся двери, но даже не сделав попытки поднять голову, Грелль остался грустно возлежать на собственном столе, несчастно шмыгая носом и ковыряя ногтём трещинку в лакированном покрытии столешницы.
– Что за балаган вы устроили, Сатклифф? – сердито прошипел Уильям. Грелль вскинул на него огромные зелёные глаза и молча поджал губы.
Спирс фыркнул. Он слишком давно и хорошо знал Грелля, чтобы вестись на такие штучки, и данная ситуация не вызывала у него ни удивления, ни, смерть упаси, жалости – только глухое раздражение.
– Можете быть довольны, диспетчер – о вашей глубокой и чёрной депрессии знает весь отдел. Не желаете мне поведать о первопричинах произошедшего?
– Клубники хочу, – шепнул Грелль и снова шмыгнул носом, возя щекой по столу и не моргая глядя на Уильяма. Высоко вскинутые и заломленные брови придавали его лицу такой несчастный вид, что даже у непробиваемого Спирса на секунду внутри что-то кольнуло. «Нервы не выдержали, не иначе», – недовольно подумал он.
– И чем я могу вам помочь? Можете мне назвать, Сатклифф, хотя бы одну причину, по которой вы врываетесь в мой кабинет в середине рабочего дня и смело заявляете, чего вам хочется, а чего нет?
– Ты! – Позабыв об апатии, Грелль, как ужаленный, взвился со своего места и гневно ткнул Уильяма пальцем, яростно сверкая очами. – Ты!.. Ты… бесчувственный чурбан! Да как с тобой вообще можно… Я к тебе… А ты!..
– Что вы себе позволяете, диспетчер?! – прогремел Спирс, перехватывая тонкое запястье Грелля. – Я пока ещё ваш начальник!
– Дурак ты, а не начальник, – чуть не плача, выпалил Грелль, и всё же добрался до его лица другой рукой, запечатлев на щеке звонкую пощёчину. Опешивший от такого поворота событий Уильям отшвырнул от себя подчинённого, не рассчитав силы, и тот со всего размаха впечатался в собственный стол, тут же взвыв не то от боли, не то от обиды, не то от ярости. А может, от всего сразу.
– Я не позволю устраивать на работе подобные представления! – отчеканил Уилл, и резко развернулся, чтобы покинуть кабинет незадачливого шинигами. – Поскольку у меня нет ни малейшего желания и дальше участвовать в вашем балагане, – он презрительно скривился, – то информацию о соответствующем должностном взыскании вы получите позже в письменном виде. И немедленно возвращайтесь к своей работе, Сатклифф. За бездельничество во время обеденного перерыва наказывать вас я не имею права, но если я увижу, что вы и дальше ничего не делаете, то к взысканию добавится штраф.
Уильям закрыл за собой дверь и, поразмыслив, пошёл обратно в свой кабинет.
Возвращаться в столовую смысла не было, а к исчезнувшему аппетиту теперь прибавилось и испорченное настроение, которое и без того не отличалось радужностью даже в самые лучшие дни.
И всё из-за какой-то несчастной клубники… думать тошно.
К концу рабочего дня, однако, Уильям понял, что что-то явно не так. Все сотрудники отдела, попадавшиеся ему на пути, даже те, которые обычно боялись лишний раз поднять взгляд на сурового начальника, смотрели на него осуждающе, а некоторые ещё и смели скептически качать головой. Качать головой! Будто он сделал что-то в высшей степени неприличное и неподобающее приличному жнецу!.. Да как… И всё из-за чёртова Сатклиффа. Спирс ни на секунду не сомневался, что дело именно в нём.
Помимо феерической способности разворачивать грандиозные истерики на пустом месте его нерадивый подчинённый также отличался талантом крайне быстро и качественно распространять по всему департаменту нужную ему информацию. Что именно теперь думали жнецы о произошедшем в целом и о роли в этом их начальника в частности, Уильям предпочёл не представлять, потому что правда в любом случае наверняка сильно отличалась от того, что наговорил Грелль. Уж точно он удостоен столь укоризненных взглядов не за то, что прервал странный каприз Сатклиффа. Как эта история выглядит в его интерпретации представлять, если честно, не хотелось.
Обращать внимание на этих сплетников или, тем более, пытаться их переубедить, втолковав, что подобная тема такого повышенного интереса не заслуживает, означало бы признание собственной вины в развернувшемся фарсе, поэтому Уильям предпочёл всему прочему игнорирование и скрылся у себя в кабинете. К счастью, соваться с укоряющим видом туда ни у кого не хватило наглости, что не могло не радовать.
~*~*~*~
Уильям Т. Спирс был человеком в крайней степени консервативным и на перемены, какими бы они ни были, реагировал довольно болезненно. Он привык к тому, что его рабочий день начинается с чашки крепкого чёрного кофе, отчёта ночного дежурного на столе и громких воплей в коридоре, приглушённых стенами кабинета. Вопли могли носить разный характер, но неизменно сопровождались стуком каблуков и принадлежать могли только одному жнецу в департаменте.
В это утро что-то было не так. То ли кофе недостаточно крепкий, то ли отчёт уж слишком расплывчатый и занудный, но что-то упорно мешало, не давая сосредоточиться, и заставляло сердито хмуриться, в сотый раз поправлять очки и бездумно пробегать глазами по одной и той же строчке.
А может…
Было тихо.
Уильям раздражённо поставил чашку на стол, одновременно поражаясь тому, что не сразу сообразил, в чём было дело, и злясь на себя за то, что это сумело его потревожить. Тем не менее, свершившегося факта уже не отменишь, а раз так – необходимо разобраться и выяснить, что же нарушило привычный распорядок дня. Отсутствие воплей свидетельствовать могло лишь о том, что Сатклифф либо безобразно прогуливает, либо не менее безобразно опаздывает.
Тем не менее, вопреки всем ожиданиям и здравому смыслу, Сатклифф не только был на месте, но и добросовестно работал, правда, с такой кислой миной, что от одного взгляда на него сводило скулы.
Занимающий соседний стол Рональд покосился на стоящего в дверях начальника с таким укором в глазах, что Уильяму очень захотелось стукнуть того секатором – чтоб неповадно было.
– Что на этот раз, Сатклифф? – вздохнул он. Грелль, не отрываясь от заполнения форм на сбор душ, молча пожал плечами.
– Нокс, выйдите, – коротко велел Спирс. Когда стажёр покинул кабинет, с неприкрытым любопытством кидая взгляды то на начальника, то на Грелля, Уильям плотно закрыл дверь и подошёл к столу своей личной головной боли.
– Диспетчер, у меня много работы, мне некогда лично заниматься капризами каждого жнеца в управлении. Я уже вчера сказал вам, что не потерплю подобного поведения на рабочем месте, но вы, судя по всему, задавшись целью окончательно меня извести, решили устроить…
– О чём ты, Уилли? – Шинигами вскинул по-прежнему несчастные глаза на Спирса и часто заморгал. – Я ничего не устраивал. Веду себя примерно, как ты и просил.
– А вы не задумывались, что провожающие меня по вашей вине взгляды и сплетни могут действовать мне на нервы?! – взвился Уильям. – Учтите, Сатклифф, моё дурное настроение чревато последствиями!
– Но я молчал!
– Да так красноречиво молчали, что весь отдел теперь считает, будто я по меньшей мере язык вам вырвал!
Грелль надулся.
При всей своей увлечённости и лёгкой потере интереса к чему бы то ни было через рекордное количество времени, Сатклифф иногда отличался невиданным упрямством, которое грозило последствиями куда худшими, чем настроение начальства.
И Уильям, уже на пути к своему кабинету, обречённо думал, что разбираться с этим придётся как всегда ему, потому что больше некому, а пускать дело на самотёк… себе дороже, в общем. Если неугомонному диспетчеру что-то взбрело в голову, то он от этого не откажется ни под каким предлогом.
А ещё разбираться с этим придётся по возможности как можно скорее, потому что, зная характер Грелля, можно было с уверенностью предположить, что игра в обиду и депрессию займёт у него в лучшем случае ещё дня два, после чего он перейдёт к более решительным мерам.
И сдалась же ему эта клубника!.. Что может быть проще: захотел – пошёл да купил. Зачем с этим приставать к другим людям, тем более – к начальнику? Честное слово, какой-то бред. С другой стороны, чего ещё, собственно, ожидать от Сатклиффа…
~*~*~*~
Уже подходил к концу обеденный перерыв, когда на столе перед Греллем внезапно появилась пластиковая коробочка с яркой и крупной клубникой. Он удивлённо вскинул брови и посмотрел на стоящего прямо перед ним Спирса.
– Ну? Довольны? – сухо бросил он с нечитаемым выражением лица.
Грелль робко улыбнулся и тонкими пальцами выхватил самую крупную ягоду, поднёс её ко рту, надкусил… И скривился.
– Фи, – сказал он, с отвращением проглатывая то, что успел откусить, и брезгливо отбрасывая в сторону остатки ягоды. – Водянистая и безвкусная. Не хочу, – и он капризно отодвинул клубнику к краю стола.
Уильям почувствовал, как у него задёргалось веко.
– Ну не расстраивайся так, Уилли, – примирительно промурлыкал Грелль, доставая из кармана платок и вытирая пальцы, испачкавшиеся в соке. – Я, наверное, просто её перехотел. Я вчера случайно видел, как продавалась черешня, вот и…
Дверь за начальником захлопнулась с такой силой, что откуда-то со шкафа слетел клок пыли. Сатклифф хмыкнул и украдкой вытащил из отставленной коробочки ещё одну ягоду, которую с удовольствием съел целиком.
– И незачем так нервничать… полезно иногда отвлекаться от работы, нельзя же всё время сидеть на одном месте. Подумаешь, трагедия…
И, довольно мурлыча себе под нос и мечтательно улыбаясь, он придвинул клубнику обратно к себе, наслаждаясь сочными сладкими ягодами.
