Глава 1Присоедини каплю к океану и она не иссякнет.
(Арабская пословица)
Страшно, когда в тебе жива только мысль, когда тело – лишь бесполезный придаток, который ни на что не годен. Я накачан ядом, змеиным ядом, не чувствую рук, ног, вообще ничего не чувствую – только холод, пронизывающий насквозь. Беспомощность, как у новорожденного ребенка и даже хуже: невозможно пошевелиться, закричать, убежать, спрятаться; я обездвижен, глух, слеп и нем. Память – и та подводит и не подчиняется мне, прибавляя воспоминаний лишь скудными каплями.
Собственное тело связывает, сковывает, кажется чужим: нет возможности управлять им. Иногда накатывают воспоминания, яркие, как жизнь, но чужая жизнь, ибо и там я ни над чем не властен, а все остальное время одиночество, пустота, тишина, холод, и мучительные попытки вспомнить, что было до холода.
Я знаю тех, кого вижу в своих снах наяву – точнее, должен их знать. Люди в черных мантиях, белых масках и со странными изображениями на руках. Их имена эхом отдаются в памяти, вызывая смутную досаду – они мне знакомы, мне ведомы их мысли и желания лучше, чем им самим. «Пожиратели», – память, издеваясь, услужливо подбрасывает нужное слово, но от этого не легче, я ведь должен помнить, откуда взялось это слово, почему так называют этих людей, кто эти люди, что меня связывает с ними.
– Северус, сюда. Яксли… рядом с Долоховым.
Но я не помню. Воспоминания как назло не отматываются назад, даже не перепрыгивают, а размеренно скользят вперед, и словно живу в двух реальностях одновременно. В одной – бурная жизнь, наполненная событиями, вспышки заклинаний, знакомые незнакомцы. В другой – тишина, темнота и я.
Из-за того, что там, в видениях, я могу управлять своим телом, а здесь, сейчас – нет, появляется ощущение того, что это не мои воспоминания. Чужие. Я к ним не имею никакого отношения.
– Да… Профессор Бёрбидж преподавала детям ведьм и волшебников о магглах… Рассказывала о том, что они совсем не отличаются от нас…
А может, этого и действительно никогда не происходило, может, это просто сон измученного разума, который порождает галлюцинации и иллюзию жизни.
– У меня есть проблема, Северус…
Или парализация моего тела – сон; уж слишком ярко то, что считаю своими воспоминаниями. Иногда мне кажется, что я просто сошел с ума, иногда – что меня заперли в чужом теле, а иногда – что меня нет, нет моего тела – этой мешающей мне оболочки, есть лишь бесплотная бестелесная мысль, что сгустилась каплей. И эта капля падает в пустоте, и не чувствует падения, и не понимает где верх, где низ. И я падаю, лечу навстречу своей памяти, и когда-нибудь сольюсь с ней и вспомню, кто я, но мне не известно, когда это наконец-то случится – время тянется, льется, струится и не кончается.
– Пока ты жив, Северус, Старшая Палочка не может быть моей…
А еще, говорят, за миг до смерти перед тобой проносится вся твоя жизнь.
– Убей!
Океан памяти захватывает тебя, сметает, поглощает. В это я теперь верю.
Вернее, я теперь это знаю.
Капля не помнит, что она – часть океана, пока не сливается с ним. Я вливаюсь в океан памяти, он впитывает меня, я впитываю его, память возвращается, а значит, ничего еще не кончено, смерть тела – не смерть разума.
Я – Лорд Вольдеморт, я – его часть, часть его души, я – это он; я заперт в теле пресмыкающегося, как в клетке, и не могу убежать, не могу сопротивляться, не могу отразить нападение. Но теперь, осознав, вспомнив, поняв, что это не сон, а лишь влияние принявшего меня тела, я могу сделать хотя бы что-то: перестать путать сон и явь, и смотреть глазами змеи.
И я вижу: мальчишку с мечом, и лезвие меча все ближе, и он убьет змею, а вместе с ней попытается убить меня, но теперь я помню, и я постараюсь не забыть, после того как лезвие отсечет ей голову, ее безмозглую голову, которой я не могу управлять, – я не забуду, что я Лорд Вольдеморт, я Лорд Вольдеморт, я Лорд…
И все поглощает тьма.
– У вас мальчик! Смотрите, какой славный бутуз!
– О… А какого цвета у него глаза?
– Голубые. Они у всех новорожденных голубые, мамочка!
– В них как будто мелькнуло что-то красное, когда вы повернули его ко мне…
– Ну что за глупости, милочка! Вам просто показалось. Это всего лишь блики света – солнце встает.
Тьма, тишина, одиночество, мрак. Они отступают, свет прогоняет их. Кажется, было еще что-то, целая жизнь, а может и смерть, но память – такая странная субстанция, я не властен над ней. Я чувствую тепло, потихоньку возвращаются чувства, тело согревается, но оно словно чужое, я не могу управлять им, и отголоски чужих ощущений мешают, раздражают и запутывают. Кажется, что в мои мысли вторгся кто-то непрошеным гостем, или это я вторгся в чужой разум, и кто из нас гость, а кто хозяин – не разберешь. И неприятное состояние – кажется, что все это уже было со мной, у меня уже было это странное чувство, что кто-то управляет моим телом и мешает полноценно жить. Сознание двоится, я словно вижу сон, или это проступают воспоминания: стерильная белизна стен, чьи-то уверенные руки, испуганный хрипловатый голос, говорящий о красном цвете глаз.
Но ведь что-то было до того, как появился свет, и даже до того, как сгустилась тьма, но не помню, ничего не помню, а мне обязательно нужно вспомнить…
Потому что я точно знаю – если вспомню, то все обязательно будет хорошо.
