Глава 1-Шерлок, что там с трансфертом? – грозный силуэт брата, запакованного в дорогой костюм, нависает над его столом. Брат хмурит узкие брови и недовольно поводит пальцами.
Шерлок поднимает голову, в его глазах плескается тщательно скрываемое раздражение:
- Майкрофт, я его еще вчера отправил, как ты и сказал. В чем дело?
- Его не получили.
Шерлок пожимает плечами:
- Не моя проблема. Можешь посмотреть историю операций, я всё сделал. И да, предупреждая твой вопрос, реквизиты перепроверил трижды.
- Ше-е-е-рлок, - он намеренно растягивает имя, зная, что брата это раздражает. – Ты же в курсе, что занимаешь свою должность только потому, что я это позволяю? Так что в твоих интересах удостовериться, что деньги дошли куда следует.
Резко развернувшись, Майкрофт уходит к себе, в роскошный просторный кабинет.
Шерлок провожает его взглядом.
У Майкрофта зачесанные назад волосы и стерильное, безэмоциональное выражение лица.
У Майкрофта походка Очень Ответственного Человека.
Шерлок ненавидит собственного брата. Не за то, что работает по его милости, а за то, что Майкрофт заставляет чувствовать эту милость каждую секунду его жизни.
Есть вещи, за которые можно ненавидеть даже близких людей, и Шерлок считает, что это – одна из них.
Он действительно имеет возможность вести нормальную жизнь только благодаря брату. И такое положение дел выводит его из себя. Каждый раз, когда он об этом думает. В их семье всё всегда получал Майкрофт: именно на него, как на старшего сына, возлагались все надежды, именно он оправдывал ожидания, став сначала директором, а вскоре и совладельцем Очень Крупного Банка.
Майкрофт, в свою очередь, вечно недоволен братом.
Недоволен тем, что Шерлок не только не стремится превзойти его, но и не проявляет ни малейшего интереса к какой-либо осмысленной деятельности.
Недоволен тем, что тот вечно витает где-то в высших сферах, не обращая внимания на окружающую действительность.
Недоволен, что вынужден держать его на работе, чтобы непутевый братишка не умер с голоду.
Недоволен, в конце концов, что брат сохраняет фантастическую стройность, в то время как ему, Майкрофту, приходится вечно сидеть на диетах, чтобы не набрать лишний сантиметр.
Недоволен. Бесконечно.
И Шерлок это прекрасно знает.
***
У Шерлока вибрирует телефон. Дисплей сообщает, что звонит Молли.
Шерлок еще на работе. Он часто там засиживается, потому что идти домой совсем не хочется. Его квартира безлика. Квартира пуста. Это место куда он приходит спать, для того чтобы утром проснуться, принять душ, а вечером, возможно, прочесть книгу и перед сном нырнуть в мир собственных фантазий. И уснуть там, среди них.
Он всё еще на работе. Возится с проклятыми бумагами, в которых нет ни толики интересного. Сегодня у него свидание с Молли, они два дня назад договорились, но ему не хочется к ней идти. Она снова будет смотреть на него всепрощающим взглядом доморощенной мадонны и молча желать от него проявлений человеческой ласки.
Молли является его девушкой непозволительно, по мнению Шерлока, давно. Она работает патологоанатомом при Бартском университете. Странная профессия для личности настолько невыразительной и милой, что её часто не замечают даже сотрудники.
Шерлок часто в свободное время ходит к ней на работу. Часами рассматривает трупы, думает, что же могло послужить причиной кончины этих людей. Или кто. Ему и правда интересно размышлять над этим. Рассматривать заострившиеся бледные лица, бесцветные, обескровленные тела, россыпи трупных пятен, по цвету которых можно гадать на смерть. Выбрасывать кости предположений и никогда не знать – двойка или двенадцать.
Шерлоку нравилось ходить туда. А Молли думала, что он хочет быть к ней ближе и закусывала нижнюю губу от счастья. Ей нравилось, когда он рядом. Когда можно смотреть на его склоненную кудрявую голову, на длинную гибкую шею, на пальцы скрипача, без какой-либо брезгливости ощупывающие мертвые тела. Ей нравилось, когда он ассистировал ей и слушал её объяснения. Ей казалось, что Шерлоку интересны трупы, потому что ему интересна она. Странное логическое заключение, если подумать.
Но ей было всё равно. Достаточно того, что он с ней, пусть мыслями часто далеко. Молли довольствовалась любой каплей внимания, даже мимолетной. Лишь бы Шерлок был рядом и дальше. Как угодно.
- Привет.
- Привет, Шерлок. – Жизнерадостный голос в трубке. В нем ожидание и надежда.
Прости, детка, сегодня не получится.
- Я еще на работе. Не знаю, когда освобожусь. – Врёт, всё врёт, он мог бы уйти прямо сейчас, если бы захотел. Но ему не хочется.
- Что случилось? – невыразительный голос приобретает обеспокоенные интонации.
- Майкрофт нагрузил работой. Ты же знаешь, его хлебом не корми…
- То есть ты не придешь, да?
- Да. Извини.
- Шерлок… - Он знает, что прямо сейчас у неё дрожат от обиды губы. Ему хочется сбросить вызов. – Это уже третье свидание, которое ты отменяешь за последние полторы недели.
- Я знаю. – Шерлок вздыхает. Как ей объяснить, что ему скучно? Ему скучны эти типичные отношения, скучна лишенная всякого воображения Молли, скучен их простой и всегда такой-очень-нежный секс. Скучно. – Прости. Но я правда не могу. Работа.
- Ладно. Хорошо. – Она расстроено соглашается. Она всегда соглашается. Его это бесит. – Тогда позвони мне завтра. Только обязательно, ладно?
- Обязательно позвоню.
- И… удачи тебе, побыстрее справляйся. Не засиживайся! – Она старается быть всепонимающей… Почему у неё никогда нет собственного мнения?
- Спасибо, милая. До скорого.
Шерлок с облегчением откладывает телефон, равняет аккуратной стопкой бумаги, выключает компьютер и идет домой.
Скучно.
***
Голова Шерлока пуста. Голова Шерлока полнится всеми теми образами, часто непрошеными, непрошенными, которые клубятся в нем, завиваются дымными кольцами и никуда не уходят с рассветом. Голова Шерлока переполнена всем тем, о чем он знал, знал, что могло сбыться. Где-нибудь, когда-нибудь оно произошло. Об этом писал Борхес, об этом писал Эко, об этом писал любой, черт возьми, уважающий себя постмодернист – всё где-нибудь, когда-нибудь произошло, произойдет и происходит. Одновременно и никогда. Никогде. Голова Шерлока живет отдельно от него, она генерирует события, она генерирует людей, вернее, те их варианты, с которыми он не был знаком. Но мог бы познакомиться, если бы набор его генов замкнулся немного по-другому: если бы в его голове было чуть меньше пустоты и чуть больше логики.
Шерлок читал книги: всё, что он видел в своей голове, могло случиться. Он знал это. Он желал этого. Он не мог жить без этого и не мог нормально жить с.
А еще, он не мог выразить всё то, что заполняло его изнутри.
Не создано бездонной чаши. У каждого, кажущегося бесконечным, колодца есть склизкие каменные стены и густая землянистая жижица на темном илистом дне. И если колодезная вода может уйти под землю, чаша переполниться и выплеснуться, то образы в Шерлоке только приобретали плотность, концентрацию и краски. Они впитывали окружающую Шерлока реальность и жили ею. Они были куда более живыми, чем можно было позволить. Они замещали собой всё остальное.
Так нельзя, но это единственное, что заставляет его день за днем проспаться и продолжать жизнедеятельность. То, что дороже ему всех молли в этом мире. То, ради чего он и существует весь день.
У Шерлока есть то, над чем не властен никто, включая вездесущего Майкрофта и его самого.
Мир собственного воображения, который сейчас живет уже почти автономно от него. Который поглощает его с каждым днем всё больше и больше.
Потому что Шерлоку не за что держаться в обычной реальности. Не за кого.
В своих мыслях он – детектив. Единственный в своем роде, гениальный.
Шерлок действительно когда-то хотел стать детективом. Даже пошел работать в полицейский участок, но быстро оттуда сбежал. Ему грезились настоящие тайны, хитроумные неуловимые преступники, загадочные убийства… Действительность нахально плюнула ему в лицо. Убийства в своем абсолютном большинстве были всего лишь особо жестокой мясницкой расправой, убийцы – обычными психами, а преступники… многие из них так и остались непойманными. Всё было не так. Всё было неправильно. И тогда Шерлок начал придумывать, как оно могло бы быть на самом деле. Он был бы детективом – таким, который по линиям на свежевыглаженных брюках мог бы сказать, чем субъект занимался прошлой ночью. Он, играючи, решал бы такие дела, которые оказались не по зубам лучшим полицейским Скотленд-ярда. А его бывший начальник, инспектор Грегори Лестрейд, приходил бы просить помощи.
Так всё начиналось.
Шерлок был бы единственным в мире детективом, у которого просила помощи сама полиция.
Шерлок тогда не знал, насколько сильно бывает желание некоторых мыслей стать реальностью.
Вскоре простая канва начала обрастать подробностями. В воображении брат стал его заклятым врагом и всемогущей фигурой, из тени управляющей политическими процессами Великобритании. Они с ним старались достать друг друга, изобретая всё более изощренные способы добычи информации, а Шерлок по-прежнему распутывал загадки, считавшиеся до этого неразрешимыми. У него даже появился свой метод, метод дедукции. Шерлок завел сайт, где выкладывал основы и дополнения к нему.
…В реальности у него тоже был сайт, только он оставался закрытым.
И безымянным.
***
Очень давно, в юности, он искал смысл. Он отчаянно искал его в книгах, в истории, в людях. Они дали ему сомнения.
Он научился играть на скрипке, потому что считал, что музыка подарит ему гармонию. Она подарила только мозоли на пальцах и подбородке, и запасной набор струн в пылящейся коробочке.
Он начал употреблять кокаин, стремясь освободить сознание. Но нашел только пустоту.
Тогда он начал искать себя. Но не нашел ничего.
И Шерлок сдался.
***
В одном из разговоров он обмолвился Молли, что плата за квартиру стала дня него слишком высокой.
- Я вот думаю, может найти соседа. Подберу другое жилье, подешевле. Только кто, интересно, захочет со мной жить?
Молли долго молчит на другом конце провода, и когда он уже хочет её окликнуть, наконец, с усилием произносит:
- Я хочу с тобой жить. Мы же это обсуждали.
Шерлок мысленно чертыхается.
- Я уже говорил тебе. Я пока не готов для подобных отношений. Ты не вправе обижаться на меня за это.
- Ты не готов к ним уже полтора года как… тебе не кажется, что это долго?
- Нет.
- А… ну ясно. Я попробую что-нибудь сообразить. Пока.
Она не звонит ему три дня. И когда Шерлок, чувствуя некоторую неловкость, её набирает, она прохладно сообщает:
- Кажется, я нашла тебе соседа.
Шерлок удивляется. Он не ожидал, что она действительно возьмется помочь, ведь его прямой отказ – обида для неё и для их отношений.
- Кто он?
- Мой знакомый, врач. Недавно вернулся из Афганистана, как раз подыскивает себе квартиру. Он очень хороший человек. Обещал завтра зайти ко мне на работу. Было бы неплохо, чтобы ты тоже пришел. Познакомитесь.
- Я приду.
- Хорошо. Пока тогда.
- …Молли?
- Да?
- Спасибо тебе.
***
Они встречаются в лаборатории. Шерлок от нечего делать помогает Молли с исследованием крови – он когда-то был неплох в химии, - когда заходит обещанный доктор. Шерлок сразу понимает, что это он – кому еще придет в голову находиться в подобном месте в субботу днем?
Доктора зовут Джон Уотсон, у него короткая армейская стрижка, трость и спокойные глаза человека, которому уже нечего бояться в этой жизни.
Они договариваются вместе посмотреть выбранную Шерлоком квартиру.
В квартире на Бейкер-Стрит стоят два разномастных кресла у камина, будто кто-то сначала купил одно, для себя, а потом спохватился, что к нему может кто-то прийти, и приобрел второе. В квартире на Бейкер-Стрит на бесчисленных книжных полках прислонены портреты без рам, в ванной над раковиной висит прямоугольное зеркало с треснувшим уголком, а на кухне ни следа былого женского присутствия.
Шерлоку моментально там нравится, а Джон улыбается чуть заметно, обходя комнаты. Уже на следующий день службы перевозки доставляют их вещи.
В тот же день его внутренний Шерлок, Шерлок-детектив, решает, что ему срочно нужен компаньон. И что этим компаньоном должен быть ни кто иной, как военный хирург Джон Уотсон.
***
Они не сразу находят общий язык. Доктор, кажется, недоумевает, почему так быстро согласился разделить жилье с совершенно незнакомым человеком, а Шерлок добросовестно пытается бороться с собственным воображением, отодвинуть его на задний план и хотя бы несколько дней побыть здесь, в нормальной реальности, чтобы Джон не думал о нем совсем плохо.
Как ни странно, ему это удается. За Джоном интересно наблюдать. Они, в общем-то, представляют с ним две полные противоположности. Уотсон очень спокоен, аккуратен. Видно, что этот человек любит размеренный образ жизни – чтобы по утрам был чай с тостами, чтобы вещи лежали на положенных им местах и никуда оттуда не девались, а Шерлок – наоборот. Ему нравится хаос обстановки, ему всё равно, что есть на завтрак, он даже получает удовольствие, носясь по утрам по квартире в поисках «этих дьявольских запонок», на ходу проливая слишком горячий кофе на ковер и опрокидывая полные пепельницы. Шерлок неловок, у него слишком длинное тело, длинные руки, которые, как и голова, живут отельной жизнью, бурная жестикуляция и полное отсутствие собранности. Джон, понятное дело, недоволен, он просит быть внимательнее, но Шерлоку кажется, что это показное, что Джон не сердится, наоборот. Эти мелочи, такие повседневно-стандартные, отвлекают от окружающей его багряной кирпичной стены войны, которую он возвел сам. Шерлок видел застывший взгляд доктора, когда он сидит по вечерам на кухне и делает вид, что пьет свой ежевечерний чай. У доктора трясутся руки и сильные боли в ноге. Доктор не знает, куда деваться от войны, она догоняет его, требует назад.
Сначала они почти не разговаривают. Обмениваются нейтральными фразами о совместном устройстве быта, о том, каким образом будут оплачиваться счета и прочих моментах. Ничего личного – пока они присматриваются друг к другу и пытаются понять, стоит ли тот, другой, доверия. Потом, постепенно, напряжение первого месяца уходит, они привыкают к тому, что за стенкой, рядом, на расстоянии вытянутой руки, двух шагов или одного стука в дверь, кто-то есть. Кто-то живой, обычный, рядом с которым можно посидеть, молча отогнать кружащие воспоминания, поделить тишину и приглушенные уличные шорохи, поделить плату, поделить еду и вечера.
В какой-то момент Шерлок замечает, что видится с Молли едва ли раз в две недели, а звонит хорошо если раз в три-четыре дня. Он перестает нуждаться в её всепрощении. Он по-прежнему уходит с работы очень поздно, но возвращается домой уже без тоски. Потому что дома уже не пусто. Потому что дома теперь всегда что-то по-другому: оставленный Джоном свитер на кресле, раскрытая газета на столе и крошки от сэндвича, запахи еды на кухне и включенный телевизор. То, чего не было раньше и к чему Шерлок не имеет ни малейшего отношения. То, что от него совсем не зависит. То, что будет меняться без его воли и желания, без его присутствия, без него совсем. И это прекрасно.
А еще, живущий в нем Шерлок-сыщик отступил, перестал терзать его голову своими умозаключениями, своей парадоксальной логикой и мерзким характером. Он выжидает, и Шерлока это тревожит. Он чувствует, что детектив наблюдает за его меняющейся жизнью, наблюдает за Джоном, впитывает его движения, повадки, характер… Наблюдает глазами Шерлока. Смотрит на руки Джона, когда тот моет посуду, на руки, которые вытаскивали под пулями людей с того света, на руки которые не могут больше без этого жить и трясутся в бессильной страсти, невозможной тоске по оружию.
Смотрит на лицо, в глубине черт которого спрятано много жесткости и сопереживания, но нет и оттенка жестокости.
Смотрит на следы, оставленные по всей квартире.
И много думает.
Шерлока это тревожит.
Как оказывается, не зря.
Однажды, слава богу вечером, дома, не в банке, голова Шерлока взрывается фонтаном идей. Чужих идей, идей Шерлока-детектива. Там, внутри, у него новое дело. Надо признать, чрезвычайно увлекательное.
Шерлок привлекает к нему своего соседа, доктора Джона Уотсона, и Джон с такой очевидной радостью и загоревшимся взглядом следует за детективом, что забывает про больную ногу.
- Шерлок, - его аккуратно трогают за плечо.
- Розовый, - невпопад отвечает он.
- Что?
- Розовый. У неё был розовый чемодан. Где он?
- Шерлок, ради всего святого, ты о чем?!
Шерлок поднимает глаза, видит перед собой Джона, который смотрит на него со странным выражением лица, и понимает, что выпал из реальности и сидит, с ногами забравшись в кресло, обняв колени и уткнувшись в них лбом. Он даже не заметил, как принял такое положение, не помнит, как вообще очутился в кресле. Вроде, он был на кухне?
- Я задумался, прости, - говорит он, а голос не свой, чужой. Он помнит, как звучит голос Шерлока-детектива внутри него, он на тон ниже, речь плавнее, а его собственный голос неправильный, искаженный, не такой как надо.
- О чем можно так задуматься? Я тебя раз шесть с кухни звал.
Шерлок не говорил ему о своей особенности. Он надеялся, что Джон никогда не узнает о том, что он, Шерлок, по сути ненормален.
Он молчит.
- Ни о чем, - в конце концов говорит Шерлок. – Ни о чем особенном.
***
Шерлоку внутри него скучно. Ему нужен враг. Ему не хватает адреналина, бега, противостояния. У него теперь есть коллега, сосед, ему нужно больше.
Придумай что-нибудь, требует Шерлок у Шерлока. Придумай, черт тебя дери, мне тесно в твоей голове, она безынтересна и тривиальна.
- Шерлок, ты меня вообще слушаешь?
- Да?
- Повторяю, чтобы я больше не видел подобного! Давно планирую тебя уволить к чертовой матери, только дай мне повод посерьезнее.
- Хорошо, Майкрофт, - Шерлок не видит брата перед собой, он едет в такси, рядом с сумасшедшим, едет потому что ему интересно, его подцепили на самый действенный крючок – крючок любопытства, а у него дома полицейские переворачивают вверх дном квартиру в поисках не пойми чего.
В дверях он сталкивается с сотрудником, Джимом. Тот работает в IT-отделе системным администратором, и они друг друга не переваривают до такой степени, что Шерлок однажды врезал ему, за что едва не был уволен.
Джим ухмыляется:
- Шерлок, детка, очередная выволочка? Я тебе сочувствую, ей-богу.
Шерлок ничего не говорит, только внезапно вздергивает бровь и широко ухмыляется в ответ.
Забирай его. Вот тебе враг, бери и делай с ним, что хочешь.
- Мориарти! – кричит раненый таксист и навсегда затихает.
Шерлок-детектив тоже ухмыляется.
Мориарти.
Он счастлив.
***
Сигаретный дым стелется прямо в лицо, разъедает глаза, но Шерлок не отходит от окна. Шерлок невероятно много курит. Дымит, как беспрерывно работающая фабрика, от нескольких пачек в день до бесконечности при дурном настроении. У него даже появился тот небрежный стиль, который присущ курильщикам со стажем – одним движением вытащенная сигарета, поворот запястья, один щелчок зажигалки и затяжка с чуть прикрытыми веками.
Он умеет курить так, что на него хочется смотреть.
Раньше, пока жил один, сигареты поглощались в любом уголке квартиры – на кухне, в постели, в гостиной, на Бейкер-Стрит же он сначала курил в новом любимом кресле, пуская дым в потолок. А после одного, вполне невинного, замечания Джона, обнаружил, что курит исключительно в своей спальне, причем у открытого окна. Он сам не заметил, как это произошло.
Шерлок в это время вместе с Джоном бредет вдоль железнодорожных путей, ищет знаки, ветер летит ему в лицо.
Ветер летит в его окно, задувает за воротник рубашки, сбивает пепел и тлеющий кончик сигареты.
В гостиной ждет Джон и недосмотренный DVD с «Доктором Кто».
Они теперь общаются почти как друзья. Почти – потому что другу он бы рассказал о своем сумасшествии, а Джону не хочет. Не может. Потому что Джона это тоже касается. Потому что для Шерлока внутри Джон значит слишком много.
Потому что Джон уйдет, узнав, что живет с психом. Фриком.
А Шерлоку рядом с ним не пусто. Одно это стоит того, чтобы держаться до последнего.
Это значит, что ему надо что-то сделать с Шерлоком, с чертовым детективом, который паразитирует в нем. Изгнать его, уничтожить, что угодно. Он больше не должен ему мешать.
И Шерлок решается.
***
- Ты не пробовал писать книги, с твоим-то воображением? – после путаного рассказа Шерлока спрашивает Джон.
Шерлок не раскрывал ему подробностей, просто обрисовал общую картину. Даже это потребовало от него таких моральных усилий, что сердце сейчас колотилось где-то в горле, в ушах шумело и смертельно хотелось выкурить пачку-другую.
- Пробовал. Ты не первый, кто это говорит.
- Так в чем...
Шерлок перебивает:
- В том, что я совершенно не умею писать. Уже пытался, и не раз. В голове всё очень красиво, но на бумаге выходит чушь. Я не могу от этого избавиться.
Джон смотрит очень внимательно.
- А о чем истории?
Шерлок колеблется. Вот сейчас он скажет, Джон рассмеется ему в лицо и съедет к чертовой матери. Может, соврать? Но о чем тогда врать, всё равно ведь догадается…
Шерлок колеблется, но через длинную, неловкую паузу всё же произносит:
- О нас с тобой. Преимущественно.
Если бы Джон вздернул брови, Шерлок бы его убил, ей-богу. Но Джон чуткий. Он понимает, как нельзя реагировать - поэтому он улыбается.
Одними глазами.
- Расскажи мне.
И Шерлок рассказывает. Он говорит несколько часов подряд, до хрипоты в горле, до полной потери чувства времени и реальности.
А Джон всё слушает. Он вообще замечательно умеет слушать.
Слушает и смотрит – так, что хочется говорить еще и еще.
В конце концов, Шерлок сипло, долго закашливается и замолкает, а Джон отворачивается к окну и тоже долго молчит, явно обдумывая какую-то мысль. Внезапно он подходит, наклоняется вперед, к соседу, и предлагает:
- Хочешь, я напишу их вместо тебя?
Шерлок из кресла смотрит снизу-вверх, на Джона. Сердце по-прежнему бьется где-то в горле – медленно и гулко.
- Я неплохо писал в колледже, - продолжает Джон.
- Ты серьезно? – Шерлок сжимает ручку кресла. Шерлок не верит своим ушам.
- Абсолютно.
Шерлок молчит и по-прежнему не верит.
Шерлок-детектив молчит и настороженно наблюдает.
Неужели?.. – безмолвно выдыхают оба.
- Давай попробуем.
***
- Шерлок, знаешь что? – Джон буквально с порога, даже не сняв куртки, врывается в гостиную, потрясая пачкой бумаг.
Шерлок поднимает голову от ноутбука.
- Конечно, не знаю. Что?
- По нашей с тобой книге BBC предлагает написать сценарий. Для экранизации. Шестизначный гонорар.
Шерлок хмыкает.
Наконец-то. Детектив отступит окончательно, воплотится, и он скоро станет совсем свободным.
На полке стоит авторский экземпляр «Приключений Шерлока Холмса».
Шерлок-детектив хмыкает.
Наконец-то. Он скоро…
Уже скоро.
